Red

Откуда в красном цвете столько красоты? Он символизирует жизненную силу и любовь. Им разукрашены лепестки роз и сердца, ягоды и губы. Он волнующий, яркий и смелый. Даже когда он меркнет, блекнет и высыхает, даже когда он тускнеет с годами, этот цвет остается в памяти. Но Курту кажется, что красный выглядит лучше всего, когда он стекает по его запястьям. Ему кажется завораживающим то, как он капает на пол ванной. Красный кажется ему наиболее прелестным, когда он сначала растекается по его молочно-белой коже. Никто больше не видит, никто больше не чувствует, никто больше не знает. Внутри он кричит. * - Мы вчера не видели тебя на репетиции, - приветствует его Блейн с утра. Курт сразу тянет вниз рукава пиджака, хотя его белая форменная рубашка полностью закрывает руки. С чего бы вдруг Блейну говорить с ним? - Прости. У меня...были дела, - извиняется он, не сосредотачиваясь на извинении. - Ну, - говорит Блейн с улыбкой, словно он ничего не заметил, и хлопает Курта по спине, - не пропускай ее сегодня. Совет не любит прогульщиков. - Я не прогуливал, - говорит Курт, сбрасывая руку Блейна. - Я был занят. Блейн хмурится, когда Курт отстраняется от него. Курт знает, что ведет себя странно, даже очень. Обычно он рад дружеским прикосновениям Блейна, но не сегодня, не в последнее время. Потому что это все ложь, и его улыбки лживы, и Курт больше не выдерживает. - И чем же ты был занят? - интересуется Блейн. Курт коротко пожимает плечами, проходя мимо него по пути на следующий урок. Он ничем ему не обязан. Он не должен объяснять каждый свой поступок. Потому что они не друзья. Не на самом деле. Курт не слепой, чтобы не замечать этого. Блейн привел его сюда, убедился, что он далеко от хулиганов МакКинли, и на этом все. Сегодня был первый раз за две недели, когда он говорил с Блейном вне репетиций Соловьев, и даже на репетициях Блейн никогда не обращался именно к нему. Он всегда говорил со всеми или с группой во время танцевальных номеров, но никогда не говорил с ним. За эти две недели он ни разу дружески не похлопывал Курта по спине. У Курта нет друзей в Далтоне. Конечно, над ним не издеваются. Да, его не пихают в коридорах. Ну да, иногда ему улыбаются или приветствуют, когда проходят мимо. Но ему не с кем поговорить. Никто не остановился, чтобы поинтересоваться, как у него дела. Никто не остановился, чтобы рассказать ему глупую историю об учителях. За обедом он сидел с Соловьями, с группой, которая включала в себя Блейна, но не вовлекала Курта в свои разговоры. Ему не с кем посмеяться. Не с кем пройти до кабинета. У него даже не было соседа по комнате; у него была одноместная комната, так как он перевелся в середине семестра. Не то чтобы ему был так нужен сосед, это да, но сейчас немного больше человеческого общения не помешало бы его психическому состоянию. А его психическое состояние было абсолютно ужасным. Курт перестал гладить свои рубашки. И если это не доказывало, что что-то было не так, тогда больше ничто не могло доказать это. Но опять же, никто здесь не заметил бы этого, разве что, может быть, Блейн, знавший его до перевода, потому что остальные не знали ничего о Курте. Все, что им было известно, это то, что над ним издевались из-за ориентации в старой школе. Ну, еще они знали, что он был саркастичен и остроумен, из его представления Соловьям и неловких шуток. И это все. Так что он был одинок. Стены академии Далтон были большими, украшены со вкусом, а окна пропускали лучи рассеянного осеннего солнечного света. Но Курт чувствовал себя маленьким, будто бы он был лишь человеческим подобием, мельче, чем пылинки, витавшие в воздухе. Вы когда-нибудь чувствовали себя одиноко в толпе? * Он сидит рядом с Блейном на обеде, хоть между ними и остается достаточно места, и Курт ест свой салат в полном молчании. В его уши врывается взрыв хохота, когда Тревор рассказывает компании шутку. Курт слабо улыбается. Он ничего не чувствует, словно каждая частичка его кожи, кости, каждое нервное окончание под действием местного наркоза. Единственная часть тела, которую он ощущает — его ноги, тяжело волочащиеся по полу, пока он двигается вперед, идет на уроки, неэнергично танцует на репетиции и добирается до своей комнаты. Он запирает дверь. Его пульс учащается. Курт скидывает обувь и бросает пиджак на кровать. Он практически разрывает свою белую рубашку и не обращает внимания, куда она падает, потому что он уже закрывается в своей маленькой ванной. Курт осматривает свою утомленную фигуру в зеркале. Он выглядит бледнее обычного, но в остальном он такой же Курт, каким был. Он может заметить темные синяки под глазами, но их можно убрать подходящими средствами. Он отрывает взгляд от отражения и протягивает руку за небольшой черной косметичкой, которая станет его спасением. Он достает оттуда тонкое лезвие и усаживается на пол. Он обрадован. Он не должен быть. Металл беспрепятственно скользит по коже, и красный разливается там, где оно проходит. Мир теплый. И он чувствует это. * Через неделю Курт начинает паниковать. Его предплечья покрыты красными, тонкими, параллельными друг другу линиями. Это почти по-своему прекрасно, но у него не хватает места. Он уже начал резать возле ладоней, а эти порезы заметны. Но что забавно, никто не замечает. Что печально, это его не удивляет. Он сидит на своей кровати в своей крошечной комнате, уставившись на белую стену. Он думает о своем теле, о тех местах, которые никто не увидит. Он бы хотел, чтобы кто-то увидел. Раздается глухой стук в дверь. Он нервно и немного удивленно осматривается. Опускает рукава рубашки и подходит к двери. Когда Курт открывает ее, там стоит Блейн, неловко переступающий с ноги на ногу и без обуви. Он уже не в форме, в отличие от Курта; на нем далтоновские тренировочные штаны и светло-серое худи. - Да? - нетерпеливо говорит Курт. Он смотрит, как Блейн прикусывает нижнюю губу. - Я что-то сделал не так? - спрашивает Блейн после натянутого молчания. - Что ты мог сделать не так? Потому что в этом и дело, так? Жизнь Блейна не касается жизни Курта. Он не обязан быть другом Курта. Как он мог сделать что-то не так, если между ними не было ничего, что могло бы пойти не так? Он все равно не заслуживал внимания Блейна. Он не был кем-то особенным. У него не было каких-то заслуг. Не было причин для внимания, не было какой-то поэзии. - Просто ты... ты не разговаривал со мной в последнее время, - говорит Блейн, почесывая шею сзади, избегая взгляда Курта. - Как и ты, - указывает Курт. Такова правда. - Потому что я думал, что ты зол на меня. - Я не зол. С чего бы это? - Мы ходим по кругу, - тихо смеется Блейн. - Может, поэтому мы и не говорим. Наконец взгляд Блейна встречается с его. Курт стоит со скрещенными на груди руками, словно он может припугнуть Блейна вот так просто. - Ты изменился, - медленно говорит Блейн. - Или ты просто никогда не знал меня. - Я знал тебя достаточно хорошо, чтобы знать, что ты перестал смеяться. - Может, смеяться не над чем. - Почему ты такой замкнутый? - спрашивает Блейн, в его глазах отражается боль. О, если бы ты только знал. Если бы ты только вышел за свои красиво украшенные стены. - Просто вернись к своим друзьям, Блейн, - тяжело вздыхает Курт, поднимая руку, чтобы закрыть дверь прямо перед лицом Блейна. - Ты мой друг, - твердо говорит Блейн, подставляя руку, чтобы не дать ему сделать это. - И я волнуюсь за тебя. - Тебе не о чем волноваться, - ровно заявляет Курт. Смотри, смотри, смотри, почему ты не видишь? Открой свои прекрасные глаза и увидь лишь меня. - Думаю, есть о чем, - говорит Блейн, и в его голосе — отголоски предупреждения. - Ты должен впустить меня. - И почему же это? - Потому что что-то не так, и я не думаю, что ты расскажешь об этом, пока я стою на пороге. - С чего ты взял, что я вообще что-то тебе расскажу? - Хватит быть таким загадочным и отойди, - говорит Блейн, отталкивая Курта и проходя внутрь комнаты. Ты слепой. Курт захлопывает дверь. Блейн оборачивается к нему лицом. - Твоя одежда на полу, - утверждает он. - Ты прямо детектив. - Ты никогда не оставляешь одежду на полу. - Дело закрыто. - Почему ты так себя ведешь? - настойчиво спрашивает Блейн, ставит руки на бедра. Курт презирает себя за то, что считает парня таким очаровательным, так хорошо выглядящим даже в домашних штанах и худи. Он мотает головой. Он не может дать своим мыслям пойти в этом направлении. Это чрезвычайно опасная территория, та часть его подсознания, которую он не удостаивает вниманием, потому что эти чувства ничего не значат. - Я никак себя не веду, - сухо говорит он. - Ты раньше... так много улыбался. Ты шутил так, что никто, кроме меня, не понимал тебя. Ты был настолько эмоционален в отношении любого журнала мод, а еще ты точно не допускал того, чтобы твоя одежда лежала на полу. - Люди меняются, - пожимает Курт плечами, снова натягивая сильнее рукава рубашки. Почему ты не видишь? Я бы хотел, чтобы ты увидел. Я хочу показать тебе. - Не так сильно. Не за месяц, - не отступает Блейн. Я не могу показать тебе. - И... честно говоря, - продолжает Блейн, - когда мы встретились и начали общаться, я... я думал, что ты... может, ты был влюблен в меня. - Ну, ты, видимо, ошибался, - говорит Курт, стирая все эмоции из голоса. Я был. Я влюблен. Я бы хотел, чтобы ты меня обнял. Блейн хмурится, и его взгляд не такой уверенный. - Да, - тихо признает Блейн, - думаю... думаю, я ошибался. - Не все моментально западают на тебя, знаешь ли, - давит Курт. - Я... - Блейн качает головой, и Курту кажется, что он видит, как влажно блестят его глаза. - Я не это имел в виду. - Можешь уходить. У меня есть дела. - Например? - спрашивает Блейн сухим голосом. - Например, сидеть здесь одному, как каждый вечер? Игнорировать всех вокруг? - Они игнорируют меня! - взрывается Курт. Почему он закричал? - ...В этом проблема? - шепчет Блейн. - Ты... тебе одиноко? - Пожалуйста, уйди, - просит Курт. Его руки чешутся. Я не хочу, чтобы ты видел меня таким. Я хочу, чтобы ты увидел все. - Курт, - говорит Блейн, протягивая к нему руку. Это рука, которая ему нужна. - Поговори со мной, - умоляет Блейн. - Впусти меня. - Пожалуйста, оставь меня одного. Не уходи. Не уходи. Пожалуйста, уйди. Курту кажется, что он вот-вот распадется на части. - Не думаю, что мне стоит это делать, - качает головой Блейн, опуская руку на напряженные сложенные руки Курта. - Не надо, - резко говорит Курт, отступая от руки, за которую он так сильно хочет взяться. - Прекрати, - говорит Блейн, перекрывая расстояние между ними. Он заключает Курта в объятия, не обращая внимания на изначальный протест Курта. Курту хочется плакать. Ему стоило бы. Здесь так волшебно, так безопасно, так особенно, так прекрасно. Но не так прекрасно, как когда красный капает с его запястий на плиточный пол. Он отталкивает Блейна. - Не надо, пожалуйста, не надо, - разбито говорит Курт. Его руки дрожат, и он прижимает их к груди. - Не делай этого. - Курт, что-то совсем не так. - Я в порядке. Тебе не нужно... волноваться за меня. - Я никогда не видел, чтобы кто-то был таким грустным и не плакал, - тихо говорит Блейн. О боже. - Просто... просто уйди. Пожалуйста. Оставь меня одного. - Похоже, ты и так уже один, - указывает Блейн. - Даже когда я здесь, с тобой. - Мне нужно, чтобы ты ушел, - снова говорит Курт. Он чешет свои руки. Он не может справиться с этим. Не может остановить это. Это необходимо ему. - Курт... что ты сделал со своими ладонями? Открой глаза, милый мой. Ты увидишь все, что никогда бы не хотел увидеть. - Я упал, - тут же отвечает Курт, снова в панике скрещивая руки. - Это... - Блейн сглатывает. Кажется, он в ужасе. - Это не выглядит так. - Блейн, пожалуйста, просто уйди! - Я никуда не пойду. Останься со мной. Курт разворачивается, собираясь сбежать в ванную, но Блейн обхватывает его вокруг талии. - Курт, не отталкивай меня! - Пожалуйста, - сломлено умоляет Курт. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. - Перестань, - шепчет Блейн, прямо ему на ухо. - Перестань. Курт распадается. Они вместе опускаются на пол. Одной рукой Блейн все еще крепко держит его, но второй он выпрямляет руку Курта. Он поднимает рукав. - Курт... - Прости меня, - говорит Курт, перестав бороться. Он поворачивается в руках Блейна и рыдает, уткнувшись в его теплую шею. - Прости меня. - Не... не извиняйся, - шепчет Блейн, легко проводя пальцем по поблекшим красным линиям на руках Курта. - Все будет хорошо. - Не будет, - плачет Курт. - В этом нет смысла для меня. - Не думай так, - говорит Блейн в волосы Курта, целуя его в затылок. - Ты значишь для меня гораздо больше, чем думаешь. Раньше ты был слепым. Но теперь ты прозрел. * Примерно час спустя, Курт выходит из ванной с влажными волосами и в пижаме. Ему слишком холодно. - Иди сюда, - зовет Блейн с кровати Курта. - Выключи свет. Шаги Курта тяжелые, когда он идет к выключателю, а потом забирается в постель. Блейн откладывает одеяло, и они укладываются лицом друг к другу. Блейн осторожно обнимает Курта за талию. Здесь теплее. В комнате очень темно, но Курт все же может различить мерцание печальных глаз Блейна. - Так нормально? - спрашивает Блейн, медленно поглаживая спину Курта через слой ткани. - Да, - говорит Курт в темноту. - Хорошо, - говорит Блейн, закрывая глаза. Курт моргает. - Ты... ты не заставишь меня рассказывать об этом? Блейн снова открывает глаза. - Нет. Я не должен был налетать на тебя изначально. Ты расскажешь, когда будешь готов. Дыхание Курта сбивается. Он подвигается ближе, упирается затылком в подбородок Блейна, складывает руки между ними. Блейн прижимает его крепче. - Я скучал по тебе, - слабым голосом признается Курт. - Я тоже скучал по тебе, Курт. Он целует Курта в лоб. - Мне жаль, что ты чувствовал себя таким одиноким, - шепчет Блейн. - Это не твоя вина. - Отчасти моя, - признает Блейн. - Я был единственным, кого ты знал здесь. А ты — ты стал... отдаляться и закрываться в себе, и я думал, что сделал что-то не так, я думал, что надоедаю тебе, так что я... Я избегал тебя. Я не должен был делать этого. - Но ты не знал обо всем. - Я должен был быть внимательнее. - Я не виню тебя. - Так ты и не должен винить себя, - тихо говорит Блейн. - Потому что из-за этого ты причинил вред себе. - Мне жаль. - Все в порядке, - говорит Блейн, притягивая Курта ближе. - Все будет в порядке. - Пожалуйста, никогда больше не уходи. - Я не уйду. Курта бесит, что он кажется таким безвольным. Его бесит, что он практически признается, что ему нужен Блейн, но он не может остановить слова. Это не должно быть так, он вообще не должен был начинать говорить. Но Блейн такой теплый, и его руки удивительно сильные, и здесь так хорошо. Он не удерживается от того, чтобы прижать губы к шее Блейна. Он не удерживается от того, чтобы сказать следующие слова. - Ты был прав, - признается Курт. - Насчет чего? - спрашивает Блейн, прижимаясь к волосам Курта щекой. - Насчет того, что ты мне нравился, - говорит Курт. - Это все еще так. Ты очень мне нравишься. Блейн молчит несколько секунд, и эти секунды самые мучительные в жизни Курта. - Хорошо, - наконец реагирует Блейн. - Потому что ты тоже очень мне нравишься. - Правда? - Да, - говорит Блейн. - Это... это правда было больно, когда мы перестали разговаривать. Я не хочу, чтобы такое снова случилось. - Я тоже. - Я хочу... Я хочу быть с тобой, - шепчет Блейн. - Но я хочу, чтобы ты с кем-нибудь здесь подружился. Я не хочу, чтобы у тебя был только я. Курт сглатывает, его горло в панике сжимается. - Я помогу тебе, - обещает Блейн. - Тебе не придется делать что-то одному. - ...Хорошо, - наконец сдается Курт. - Можно... можно мне увидеть твои руки? Курт моментально напрягается. Теперь, когда Блейн знает, когда он уже видел, это должно быть проще всего. Но почему-то это сложнее всего. Потому что ему вдруг стыдно. - Я не... просто... пожалуйста? - просит Блейн. Курт отрывисто кивает и немного отодвигается. Он задирает рукава. Еще темно, но их глаза привыкли, да и через окно проходит лунный свет. Блейн осторожно берет одну руку Курта в свои, словно его кожа и кости — какие-то хрупкие создания, и пытливо всматривается в испорченную кожу. - Они не слишком глубокие, - шепчет Блейн, поглаживая пальцами тонкие небольшие линии. - Если мы как следует займемся ими, даже шрамов не останется. А потом он поднимает руку Курта к губам, оставляя мягкие, легкие поцелуи на каждом дюйме изуродованной кожи, на каждом дюйме красного, и дыхание Курта прерывается на пару секунд. В этот момент Курту кажется, что красный, этот цвет на его коже и на плитке ванной, ничто по сравнению с бледным лунным светом на прекрасном лице Блейна. Он завороженно смотрит на это, удивляясь, когда Блейн делает то же самое со второй рукой, а потом он снова притягивает его к себе. Его объятия сильные, защищающие и заметно отличающиеся от тех, что были раньше. - Я здесь, - говорит Блейн, и тогда Курт замечает, что он держится за Блейна ничуть не слабее. - Все будет в порядке. Курт глубоко вдыхает. Дышать легко. * У тебя есть надежда, малыш. Надежда есть везде. Она спрятана в расщелинах, под закрытыми веками, под речными камнями. Надежда неуловима, и иногда она смешивается с ядами. Не пей ее, малыш, не пей. Найди ее где-нибудь еще. Надежда есть повсюду, надежда есть там, где ты спишь и мечтаешь. Ты выстроил стену для себя, кирпичик за кирпичиком. Но неуловимая надежда сломает ее. И ты увидишь в этой толпе, где ты чувствуешь себя таким одиноким. Надежда есть везде. У тебя есть надежда, малыш.