Следы на песке

Иногда ему кажется, что все это иллюзия. Иногда ему кажется, что вся эта чудовищная фантасмагория – порождение его больной фантазии. Иногда ему кажется, что он просто устал – а он устал, и он уставал раньше, прежде, и тогда ему тоже казалось, что все вокруг только лишь лживая иллюзия. Солнце, песок и море – красивая картинка в туристическом проспекте. Он просто устал, и он заснул, сидя за своим столом в своем кабинете – в своем госпитале – а рядом лежит раскрытый туристический проспект, и вот-вот раздастся телефонный звонок, и он услышит голос Сары. Солнце, море и песок – он бредет по пляжу вдоль кромки прибоя и готов поспорить, что за ним не остается следов. Какие могут быть следы, когда все вокруг ненастоящее? ... Иногда ей кажется, что она давно умерла. Иногда она чувствует себя такой старой, словно бы вся жизнь осталась позади, вся молодость, когда у нее было столько ярких, живых, настоящих эмоций. А иногда ей кажется, что она просто устала – и вся эта иллюзорная старость – лишь плод ее больного воображения, ведь она только лишь бесконечно усталая молодая женщина, у которой – пока еще – много всего впереди. Песок, сухой и горячий. Жжет ступни, прилипает к влажным лодыжкам тонким слоем, как белая мука. Когда-то она умела печь пирожки, и мука – настоящая мука – вот так же вот налипала на ее мокрые руки. Она смотрит на собственные следы в горячем песке, и ей хочется верить, что она еще жива. ... Он любит наблюдать за ней издалека. Она всегда в стороне, она чужая, и она не пытается нравиться другим, не пытается стать своей. Она чужая, это ее статус, и она – ему так кажется, и он может быть не прав – гордится им. Он любит смотреть, как она стоит возле кромки прибоя – одна, всегда одна, и в этом есть что-то гордое, что-то сильное и независимое. Она стоит неподвижно, и солнечные блики играют в ее темных волосах. Она стоит неподвижно, и ее взгляд устремлен к горизонту, в синюю морскую даль, где нет ничего, а должно было быть так много всего. И, когда она уходит, на песке остаются отпечатки ее босых ног. ... Ей нравится осознавать то, что прямо сейчас он стоит у нее за спиной. И пусть не рядом, пусть между ними несколько футов, но он стоит у нее за спиной и смотрит на нее. Ей нравится чувствовать на себе его взгляд, и она едва ли сможет сказать – почему. Многое случилось, многое произошло, но ничего, в общем-то, не изменилось, и она все та же Ана, какой была во времена полицейской академии. И когда кто-то на нее смотрит – смотрит заинтересованно – это доставляет своеобразное удовольствие. Молчание порою может сказать больше, чем самая красивая речь. ... Ему нравится само ощущение того, что она рядом. Она простая – куда проще, чем остальные женщины их лагеря – и с ней он всегда знает, что говорить и что делать. Он знает, что она не станет притворяться скромницей, не станет скрывать того, что она сильная – и пусть сила – это не женственно. Она сильная женщина, и она знает себе цену. Пусть другим это не нравится – до других ей нет дела. И ему тоже… нет. С ней все однозначно. И ее молчание – она так часто молчит, а он так редко пытается с ней заговорить – тоже однозначно. И когда она проходит мимо него, в песке обязательно останутся следы. ... Она не заметила того момента, когда все… изменилось? Вернулось на круги своя? Не заметила того момента, когда он перестал стоять за ее спиной, перестал смотреть на нее, перестал искать встреч. Когда они перестали – случайно, как же еще – сталкиваться в джунглях. Она не запомнила того момента. Было ли это утром – или днем? А может вечером, на той неделе, когда Кейт улыбнулась ему своей привычно-загадочной улыбкой, и вечером у костра он смотрел уже на нее. Она не запомнила того момента – да ей и наплевать, когда он был. Он просто наступил – и должен был бы наступить рано или поздно – и теперь она уже не чувствует себя защищенной. За спиной у нее никого нет, только цепочка следов в теплом песке, и она уже не может спокойно стоять. Ей хочется обернуться, хочется проверить, что там никого нет. Она снова стала собой, и ее нервы вновь напряжены, как раньше, как всегда. На несколько дней – или часов? – она позволила себе поверить, что кто-то всегда будет рядом, позади, кто-то надежный и сильный. А теперь она понимает, что сильный и надежный – это не о нем. Это о другом. Который был в ее жизни, но остался позади. Точнее, от него осталось лишь воспоминание – голос и липкое ощущение крови на руках. И ей пора двигаться дальше, хоть она и смертельно устала. Хоть она и чувствует себя старой, бесконечно старой. Там, дальше, будет второй шанс. И там едва ли будут оставаться следы на песке. ... Иногда ему кажется, что все вокруг иллюзия. Иногда ему кажется, что дело лишь в нем, лишь поэтому вокруг умирают люди – и оставляют следы. Воспоминания. – Ты теперь мой единственный друг, док. Потому, это ее уже нет. Что он запомнит? Текилу и тоник, смех и улыбку, растерянность и непонимание, или холодное отчуждение, преследовавшее их в последние дни – ее дни. Или может быть цепочку следов в песке? Чем бы это ни было – ему пора двигаться дальше. И, возможно, на этот раз и он оставит за собой след. Как оставила она.