Внеплановый отпуск

– Дерьмо, – скривившись, сообщил Джон, вынужденный опираться на своего напарника. Его протез был превращен в неприятное месиво из проводов, металла и биопластика; целостным остался только тонкий костяк из карбида титана, но даже на нем виднелись царапины. Как в той ситуации выжил сам Джон, оставалось загадкой. – Сомнительно, что эта информация окажется для тебя полезной, но ты повторяешь это в восьмой раз. – Ты прав, не окажется. Дориан криво ухмыльнулся и поудобнее перехватил неуклюже подпрыгивающего Джона. Тот опять разворчался, но позволил обнять себя за пояс и дотащить до машины. – Прости, чувак, но веду сегодня я, – сообщил Дориан, когда устроил «своего человека» на пассажирском сидении. – Теперь ты не только грелка для кофе, но и мой личный водитель? Джон с недовольством подвигал обнаженной – штанину разорвало – культей ноги по сидению и бросил хмурый взгляд на напарника. Вообще, он был признателен за помощь, но ощущать свою беспомощность перед кем бы то ни было – неприятно и раздражающе. А чертов андроид хитро щурился, улыбался и смотрел так, будто все знает: и про благодарность, и про беспомощность, и про раздражение. Иногда Джон готов был проклясть того ублюдка, который программировал поведенческие конструкты этого DRN. А тот еще и учился! Сарказму – с особенной скоростью. И удовольствием. – Я рад, что с тобой все в порядке. В каком-то смысле, – сообщил Дориан после пяти минут напряженного молчания. По его лицу пробегали светодиодные огоньки – необязательная условность, призванная облегчить узнавание синтетиков и визуализирующая работу с внутренними базами. – В каком-то смысле рад? – не удержался от ехидцы Джон. – В каком-то смысле в порядке. Я связался с Руди, новый протез придет в течение двух суток, так что пока у тебя внеплановый отпуск. – Вот уж радость-то. – Думаешь, участок не выстоит без тебя? Поежившись от непривычной иронии механических глаз, Джон отвернулся и под нос пробормотал: «Я не выстою без участка». Дориан тактично сделал вид, что ничего не услышал. Несмотря на то, что кто-то (например, Джон) мог считать его тем еще засранцем – иногда он проявлял чудеса чуткости, до которых «чистокровным» органикам было далеко. Да и кто еще дотащит до дома своего «обезноженного» напарника? Ладно, почти до дома. – Приехали, – резюмировал Дориан, останавливаясь у подъезда угловатой, с гранеными стенами многоэтажки. Джон посмотрел на него, на свою ногу, на пять метров, которые нужно преодолеть до двери подъезда – это не считая внутренних коридоров – и замер. Вообще, он привычно ожидал того, что Дориан предложит помощь, но тот не двигался с места, не убирал рук с руля, и выбивал ногой незамысловатый ритм. Не просить же его, в самом-то деле? – Если собираешься покататься – не поцарапай машину, – буркнул Джон и стал неуклюже выбираться из салона. Непривычный к балансированию на одной ноге, он едва ли не упал на асфальт, но сильные руки, практически лишенные инерционных движений, подхватили его за плечи. – Ублюдок, – лаконично сообщил Джон куда-то в грудь своему напарнику. И он ведь даже не услышал, как Дориан подошел! – Спасибо. – Прости, мне было интересно посмотреть на твою реакцию, когда я отойду от привычного паттерна поведения. – И как? – Джон недовольно зыркнул, но закинул руку на плечо Дориану и потер ноющую переносицу. Тела андроидов, хоть и были приближены к человеческим, все-таки были слишком жесткими. Во всяком случае, для резкого соприкосновения носом с их грудью. – Нахожу занимательным, что теоретически гибкая органическая структура не способна мгновенно справляться с ситуациями, которые выходят за рамки привычного. – Никогда не думал, что ты будешь ставить надо мной эксперименты. – Довольно занимательно, кстати, – не стал спорить с таким определением Дориан, подхватывая Джона на руки, стоило им переступить порог квартиры. – Слушай, это необязательно! Да поставь ты меня на место, наконец! – Я могу прикинуть, сколько времени бы у тебя ушло на то, чтобы добраться от машины до кровати, – скупо отмахнулся Дориан, укладывая свою ругающуюся ношу на простыни, – Желаешь есть? А, нет, у тебя нормальное содержание глюкозы в крови. Чая? Молока? – Отлично, еще и нянька, – Джон недовольно скрестил руки на груди, разглядывая, как Дориан снимает куртку. – Ощущать себя полезным – довольно ценное переживание, не находишь? – Виски?.. – Я бы не рекомендовал употребление алкоголя, учитывая наличие слабой дезориентации после удара. – За что мне это?.. Ладно, просто чай, окей? – С тобой иногда очень сложно договориться, – сообщил Дориан, скрываясь на кухне. Джон фыркнул и поудобнее устроился на подушках. Он чувствовал себя неплохо – насколько вообще может чувствовать себя неплохо человек, чей протез только что размололо в груду бесполезного металла. Но перспектива пары дней вынужденного бездействия в одиночестве не вызывала ничего кроме глухого раздражения. Хотя было у него одно подозрение насчет бездействия… Не то чтобы Дориан никогда не оставался у него. И не то чтобы эта компания была утомительна. Но в течение двух дней ощущать себя зависимым от собственного напарника – которому вообще-то без «своего» человека тоже нечем заняться – было неприятно и тревожно. Джон предпочитал переживать такие периоды в одиночестве. Размышления прервал вернувшийся с кухни Дориан. В непривычной тишине он поставил чашку на прикроватную тумбу, уселся рядом и схватился за титановые крепежи на соединительной пластине импланта. Джон взбрыкнул было, но Дориан с легкостью уложил обрубок ноги себе на колено и пробежался пальцами по бедру. – Что на этот раз? – раздраженно заворчал Джон, но пододвинул подушки ближе, устроился полусидя и взял чашку. От черной поверхности валил пар. – Хочу посмотреть, не получил ли ты повреждений. – Господи, Дориан, да я в норме! – Ты все еще на взводе, слишком много адреналина. Вряд ли ты в состоянии объективно оценить собственное состояние. У тебя синяк на внутренней стороне бедра. – Я переживу? – закатил глаза Джон. – Надеюсь на это, – очень серьезно кивнул Дориан и принялся расстегивать джинсы. Джон хотел было сказать, что раздевать его совсем не обязательно, но прикусил язык и расслабился. Если Дориан хочет побыть нянькой, то пусть побудет. Его назойливая забота вызывала слабое раздражение вперемешку с благодарностью, но и это продолжалось до того момента, пока Дориан не сходил к аптечке за какой-то мазью и не принялся за лечение. И все бы ничего, если бы он опять не схватился за крепеж протеза и без каких либо усилий не перевернул Джона на бок. Чай к тому моменту, к счастью, был допит. – Твою мать, Дориан, в следующий раз просто скажи, чтобы я перевернулся! – вспылил Джон. – Я учту это пожелание, однако статистически я выяснил, что в вопросах, касающихся собственного здоровья, ты склонен упорствовать и спорить. Так просто быстрее, – совершенно обезоруживающе улыбнулся Дориан, резюмируя свою речь. Джон закатил глаза – напарника то ли забавляло смотреть на него во время таких лекций, то ли тот считал его чрезвычайно глупым и терпеливо разъяснял все предложения длиннее пяти слов. Честно говоря, знать ответ на этот вопрос не очень-то и хотелось. Потому он промолчал, устроился поудобнее и прикрыл глаза: прохладные от мази прикосновения здорово успокаивали и были приятны. Адреналиновая муть страха за собственную жизнь уходила, а вместе с ней возвращалась и боль, и усталость в натруженных мышцах. Дориан отлично соизмерял силу, втирая мазь в грубоватую кожу, и ложью было бы сказать, что Джону совсем не хотелось, чтобы эти руки продолжили путешествие по его телу. По спине, например – два года в коме не прошли даром, и хороший массаж был тем немногим, что спасало от регулярных болей в спине. Массаж Дориан делал просто отличный. Джон почти заснул под эти спокойные поглаживания, но стоило синтетическим подушечкам пальцев пройтись по розовой кромке, прилегающей к импланту, по телу побежала волна мурашек. Кожа в месте стыковки с протезом так и не зажила до конца: была нежной и рубцеватой, чувствительной настолько, что иногда неприятным становилось трение одежды. Сейчас касания неприятны не были, а Дориан, как ни в чем не бывало, держал за крепеж протеза и продолжал. Он игнорировал как слабую дрожь, так и редкие попытки выдернуть из хватки остатки ноги. Он упорно продолжал втирать мазь в кожу, разворачивая культю, как ему вздумается. Интересно, он вообще знал, как это действует? Догадывался хотя бы? Вообще, и для самого Джона было неожиданностью, что демонстрация силы в отношении него оказывает столь возбуждающее воздействие, и пока он придерживал этот факт в тайне. Винить Дориана в том, что он волей или неволей попадал в этот маленький вскрывшийся фетиш, было бы несправедливым. Но черт подери, одно дело держать себя в руках на миссии, а совсем другое – валяться дома под дозой адреналина и не иметь возможности сопротивляться уверенным касаниям к гиперчувствительной кромке кожи. Джон настолько сосредоточился на удерживании своей эрекции в узде, что не сразу заметил, что касания, из заботливых, стали настойчивым и... – Ох, дерьмо, – зашипел он, когда пальцы с нажимом проследили сухожилие на внутренней стороне бедра. – Тебе приятно то, что я делаю, – констатировал Дориан, с самодовольством наблюдая за перекатывающимися под кожей мышцами. Ах да. Еще у Джона был очень странный любовник. Партнер? Парень? Секс-бот? Честно говоря, он старался не задумываться о том, как это можно называть, потому что в противном случае можно было свихнуться. Еще можно было свихнуться от осознания того, что у него вроде-как-отношения с хреновым роботом. Потому-то Джон не осознавал – он в них участвовал. К сожалению, даже он признавал, что происходящее между ними мало напоминало дружеский секс, хотя и от традиционных отношений было далековато. И он понятия не имел, насколько это вообще нездоро́во – вроде-как-быть-вместе с андроидом. С другой стороны: этот андроид чувствовал – или имитировал чувства – как человек, так значит, и относиться к нему можно было как к человеку? Руди бы оценил. Короче, Джон предпочитал не задумываться о том, насколько он сошел с ума, раз уж начал что-то такое с синтетиком. А в такие моменты, как сейчас, и не мог задумываться. Не дожидаясь ответа на свой вопрос, Дориан крепко зафиксировал обрубок ноги и стал методично гладить, царапать и массировать мягкую кромку над протезом. Джон сцепил зубы и попытался выдернуться – это было приятно до определенного момента, но потом чувствительность становилась слишком сильной. Как сейчас. Вырваться не выходило – Дориан держал с удивительной легкостью. И как бы ни мучительны были прикосновения к бедру, собственная беспомощность заводила и прятать стояк уже не получалось. – Да пусти ты меня уже, чертов садист, – выругался Джон, когда удерживать в груди недостойный скулеж стало невыносимо. Дориан действительно отпустил. Погладил пальцами расслабившуюся культю и скользнул пальцами под нижнее белье, взвешивая отяжелевшую мошонку. Джон резко втянул воздух. – Ты уверен, что хочешь именно этого? Чтобы я отпустил? Очень хотелось выругаться в ответ на это голодное, чем-то напоминающее пьяное, выражение лица. Дориан буквально пожирал Джона взглядом – ведь это был один из немногих видов сексуальной активности, доступный андроиду его класса. До своего «первого раза» он вообще не видел смысла в сексе как таковом, сейчас же находил своеобразное удовольствие в сопереживании и эмпатии. А причина была проста: озаботившись монтажом действующих гениталий и заднепроходного отверстия – естественно, Джон изучил «анатомию» Дориана, когда на их третий секс тот отказался раздеваться – создатели просто не включили возможности сексуального возбуждения и оргазма. Дориана можно было трахнуть, можно было подрочить ему, но какого-либо особенного удовольствия и разрядки тот не испытывал. Джон, когда узнал об этой особенности, долгое время не мог понять, чем вообще руководствовались проектировщики. Но Дориана такой расклад не напрягал, а Джону и так было неплохо. Хотя однажды он озаботился пробиванием информации по этому вопросу и не без удивления выяснил, что эти модули были съемными. Более того, можно было не просто обеспечить андроиду возможность оргазма. Протягивая в кожном покрытии оптоволоконные сенсорные нити, можно было сделать гиперчувствительным любой фрагмент тела – и завязать его стимуляцию на сексуальное возбуждение. То, что идея личного синтетика, который будет сходить с ума от возбуждения при прикосновении, например, к ушной раковине, заводит Джона, тот понял, когда поймал себя за ленивой мастурбацией при чтении долбаной научной статьи о формировании сенсорных систем андроидов. Другое дело, что он понятия не имел, как подойти с этим вопросом к Руди – а больше было и не к кому. «Привет, чувак, давно не виделись, а ты не поможешь мне сделать из моего робота-полицейского идеальную секс-машину?» или «Руди, я тут вроде как мучу со своим механическим напарником, но совсем не отказался бы, чтобы он мне не только дрочил, но отсасывал и давал в зад. Не то чтобы это проблема, но я типа хочу, чтобы ему это нравилось?». А может просто купить этот чертов модуль, приволочь в мастерскую Дориана и молча положить перед Руди как самого Дориана, так и модуль? Их техник умница, он поймет. В общем, при попытке представить этот разговор, воображение Джона буксовало, потому он все тянул и топтался в нерешительности, удовлетворяясь руками Дориана. Которые, к слову, уже дразняще поглаживали промежность и не давали отстраниться. Джон сморгнул, выныривая из размышлений, сделал вид, что это не он елозит бедрами в попытке усилить ощущения и раздраженно огрызнулся. – Да, черт подери, я хочу, чтобы ты меня отпустил. Или помимо чувствительного сердца к тебе прилагается фетиш на доминирование? Дориан хмыкнул. Провел рукой выше, стащил с бедер мешковатые трусы, змеей скользнул на кровать и навис сверху, тихо выдыхая: – Не ко мне. – Что? – Фетиш на доминирование. Не у меня, – терпеливо пояснил Дориан, укладывая руку на тяжелый член Джона и пару раз сдавливая его крепкой уверенной хваткой. Джон попытался вскинуть бедра, но чертыхнулся, когда понял, что не может опереться на кровать правой ногой – и только беспомощно скребет простыни обрубком. Ускользающим в возбужденное марево сознанием он понимал, что на столь провокационное заявление нужно как-то отреагировать – но рука все также медленно продолжала елозить по члену, Дориан все также прижимал к матрацу, не оставляя шанса выбраться и максимум на что хватило Джона, это: – И у кого же тогда? – Мне интересна и приятна твоя реакция на сексуально-окрашенные раздражители, – вместо прямого ответа пустился в объяснения Дориан, – физиологическая и чувственная. И если стандартные сексуальные стимулы вызывают у тебя полноценный половой ответ и среднее включение эмоций, то раздражители, связанные с подчинением, твой мозг воспринимает как эмоционально значимые. – Типа ты хочешь сказать, что мне нравится, когда меня пользуют? – огрызнулся (очень надеялся, что огрызнулся) Джон. – Или ты. – Ладонь Дориана остановилась на самом кончике члена и стала быстро-быстро возить крайней плотью по истекающей головке. – Но ты сейчас не в форме для доминирующей позиции, не находишь? Джон уже ничего не находил. Он тяжело дышал, судорожно глотал стоны и мечтал об одном: кончить. Дориан остановился в самый неподходящий момент. Просто взял и отстранился. – Твою же мать... – все-таки выстонал Джон растекаясь на подушках и очень, очень желая продолжения. Продолжения не предвиделось еще полминуты точно. Дориан внимательно разглядывал свою ладонь, перемазанную в прозрачном предсемени. Будь он человеком, Джон сказал бы, что у него фетиш на смазку – но он был андроидом и находил интересным химический состав. Другое дело – как он находил. Дориан с явной жадностью и удовольствием вдохнул запах прозрачной жидкости, потом взял ее на язык, прикрыл глаза, втянул в рот два пальца. Джон хотел было воспользоваться передышкой и съязвить по поводу доминирования, но только забулькал, завороженный этой картиной. Колено Дориана как назло оказалось между ног, и Джон почти инстинктивно прижался к нему промежностью, начал тереться ноющим членом о грубую ткань. Дориана это будто дразнило – он не облизывал, он, черт подери, отсасывал свои пальцы так, что видеть это было мучительно. – Дерьмо, хотя бы минет мне сделай, – почти бессознательно выдохнул Джон на очередном толчке вверх и сразу же замер. Вообще, у них была только мастурбация. Потому что Дориану по большому счету было индифферентно, сам он инициативы не проявлял, а Джон не хотел просить о чем-то таком, зная, что это не будет приятно. И опасался того, как может среагировать его напарник. Но тот только замер на секунду, достал пальцы изо рта и оперативно устроился между ног. Джон пару раз тупо сглотнул – и все? Так просто? – И кто из нас любит подчинение? – все-таки съязвил он, чтобы в следующую секунду обнаружить себя с широко раздвинутыми ногами и членом, медленно исчезающим во рту Дориана. Джон не хотел задумываться, из чего был сделан имитатор слюны и как создавалась синтетическая кожа для языка, но, черт, как это было охренительно. Смешно было сказать – но отсасывал Дориан совершенно механически. Хорошо, но механически. А еще так вцепился в крепления протеза и бедро здоровой ноги, что пошевелиться и направить его, не было никакой возможности. Оправившись от первого шока, Джон уложил обе руки тому на волосы и запутался пальцами в теплой шевелюре. – Чуть меньше двигай головой, лучше подключи язык, – насилу выдавил он из себя. Дориан поднял вопросительный взгляд, и это было так неописуемо возбуждающе: видеть собственный член, зажатый меж правильных и пухлых губ, видеть доверчиво приоткрытые голубые искусственные глаза, что Джон чуть не кончил прямо на месте. Особенно, когда Дориан его послушался. Синтетический язык оказался прохладнее, длиннее, немного жестче и подвижнее человеческого – он оплетал напряженный ствол и сжимал с идеальным давлением. – Да, вот та-ак... черт, помедленнее, иначе я кончу слишком быстро. Сожми губы плотнее. Можешь глубже? Господи, это... Дориан слушался. В точности воспроизводил все уточнения, заставляя Джона забыть обо всем, кроме плотной и влажной хватки на члене. Совершенно инстинктивно пытаясь донести благодарность за это удовольствие, Джон гладил напарника: по волосам, щекам, ушам, скулам, шее. Тому вроде нравилось: он подставлялся на прикосновения и чем-то до ужаса напоминал верную псину, желающую ласки – еще бы не блестящий член, гуляющий туда-сюда в плену сильных губ. Предсказуемо, но продержаться долго в таком ритме Джон не мог. Развязка подступала неотвратимо, в голову совершенно неуместно закралась мысль: глотают ли андроиды? И если да, то им это не вредно? Но когда его тело уже почти свело оргазмической конвульсией, Дориан остановился, убрал руку с ноги и мазанул пальцами меж ягодиц. В этот раз Джон не пытался скрыть ни разочарованного стона, ни тихой ругани. По ощущениям – у него готовы были лопнуть яйца. – Я отслеживаю твое состояние, – несколько сдавленно произнес Дориан и стал круговыми движениями поглаживать медленно пульсирующий анус . Именно в этот момент до Джона дошло, что именно сейчас происходит. Что вторая рука продолжает крепко удерживать его за обрубок, а у него нет даже возможности свести ноги. – Ты что, собрался засунуть пальцы мне в задницу?! – Джон очень надеялся, что умоляющие интонации в собственном голосе ему только послышались. – Мне бы хотелось, – кивнул Дориан, продолжая танцевать пальцами вокруг темнеющего входа. – Слушай, чувак, это совсем хреновая затея. Ты понима-ох... Договорить Джон не успел, потому что Дориан опять взял в рот, пальцы на мгновение отстранились от задницы, пахнуло дурацкой мазью от ушибов, а потом вернулись – прохладные и влажные. Теперь прикосновения меж ягодиц были куда настойчивее и Джон мог бы придумать тысячу оправданий, почему не стоит лезть к нему в зад: он не хотел, тем более не хотел сейчас, никогда этого не делал, не считал приятным. Черт подери – он не бабочками в туалет ходит и этого достаточно, чтобы счесть затею анальной стимуляции нелепой! – Дерьмо, Дориан, убе... людооок... – прошипел в итоге Джон, когда пальцы медленно раздвинули конвульсивно сжавшиеся мышцы. Поганым было то, что Джон ничего не мог с этим сделать; очень поганым – что его это заводило. И хотя это нельзя было назвать насилием, все дерьмо заключалось в том, что Джон не отказался бы, чтобы это было насилием. Вернее отказывался бы – отчаянно и в голос, пока его бы беспардонно трахали и, господи, какая же херня приходит в голову на пороге оргазма. – Какого хрена, засранец? – слабо простонал Джон, остро чувствуя каждый чертов сантиметр синтетической ткани, елозящий внутри него, каждое движение языка на ноющей головке члена. А еще, Дориан отстранился. Черт бы его побрал. – Твоя реакция не совпадает со словами. Я предпочел опираться на нее. Пальцы с силой надавили на предстательную железу и Джон подавился ответом. Да что с этим чокнутым синтетиком сегодня такое? Для робота, Дориан был очень капризен, но чтобы не реагировать на прямые протесты? Это было слишком даже для него. У него даже взгляд был странным: зрачковый провал разнесло почти по всей площади окулярного круга-радужки, глаза казались почти черными. Джон бы сказал, что Дориан возбужден, если бы тот вообще был на это способен. Но долго думать об этом не вышло. Слишком долгая прелюдия, невозможность кончить, редкие касания губ к члену, неприятные-болезненные-приятные ощущения от движения пальцев внутри – все это лишало последних сил и способности сопротивляться. Джон уже был согласен на все, лишь бы кончить, он даже попытался насадиться на пальцы сильнее, но не смог: крепкая хватка давала не больше пары сантиметров свободы. Кстати, ему ведь не кажется или смазки становилось больше?.. Хотя какая разница? Лишь бы эти влажные тиски вокруг члена никуда не делись. Уже плохо соображая, Джон все-таки извернулся, толкнулся бедрами вверх, преодолевая слабое сопротивление – будто и вправду вбивался в глотку – и понял, что он до основания вошел в рот Дориана. Черт подери, он лежал, крепко зафиксированный за обрубок ноги, с пальцами в заднице и трахал в горло своего собственного синтетика. И это было так непередаваемо хорошо, что хватило двух слабых фрикций тазом, чтобы кончить... почти кончить. Дориан не отстранился, не убрал рук, не сделал больно – он просто впился губами в член с такой силой, что оргазм, придушенный, застопорился, даже не начавшись, а потом откатился назад. Джон точно не мог сказать, но, кажется, он ругался и отчаянно пытался вырваться из крепкой хватки, чтобы двинуться хоть как-нибудь. А потом Дориан резко отстранился и без видимого труда перевернул его на живот. В другой ситуации он был бы тронут тем, что напарник осторожно накрыл член рукой, чтобы чувствительная головка не терлась о ткань, но сейчас Джон не отказался бы трахнуть и собственную кровать – лишь бы кончить. Рвущуюся наружу ругань Дориан прервал одним движением: навалился сверху, вжимаясь в ягодицы явственным стояком. Стояком. Джон совсем не сразу понял, что это значит, а когда до него дошло, он так и замер в неудобной позе. – Чувак, – почти спокойно позвал он. – М-м-м? – Дориан не снизошел до полноценного ответа, жадно целуя в шею и трясь – мать вашу, трясь! – вздыбившимся членом, закрытым тканью, о зад. – У тебя стояк, – Джон помолчал, разглядывая ладонь, которой Дориан опирался на кровать рядом с головой. – И руки дрожат. – А ты наблюдательнее, чем я думал, – промычал тот куда-то в ухо, пока неловко и спешно возился с застежкой собственных брюк. Джон сглотнул, слабо осознавая, что Дориан нашел какой-то способ вставить себе этот чертов модуль. И хочет его, Джона, о чем явственно говорил скользивший меж ягодиц член, истекающий смазкой в количествах явно больших, чем бывает у органиков. – Ты хочешь трахнуть меня в зад? – все еще удивленный, спросил он. Дориан отстранился от сосредоточенного вылизывания шеи, приподнялся на руках, но бедер не отодвинул. – Очень, – он замолк, прикрыл глаза и двинулся меж ягодиц еще раз, утыкаясь головкой члена в копчик. Выдохнул, поднял веки и дрожащим голосом попросил: – Пожалуйста? Джон поджал губы – Дориан с щенячьим взглядом на многих действовал убийственно. Дориан с щенячьим взглядом, который кусал губы, редко вздрагивал и был напряжен каждой сраной мышцей из электрочувствительных биополимеров, мог заставить согласиться с чем угодно. – Хрен с тобой, – недовольно рыкнул Джон, невольно зажимаясь, – ублюдок. – Я буду аккуратен, – благодарно произнес Дориан, притираясь еще теснее. И он не соврал: он двигался мягко и чутко; останавливался, стоило появиться хоть намеку на боль. Весь процесс проникновения затянулся настолько, что Джон, выругавшись, просто дернул Дориана на себя, загоняя член до основания, Он был слишком возбужден: так сильно, что даже ощущение распирающего изнутри члена не было отталкивающим. А потом Дориан начал двигаться. Он крепко ухватился за протез и бедро здоровой ноги, резко приподнял таз, чтобы член не елозил по кровати, и толкнулся вперед. И срать, что Джону было больше больно. Черт подери, Дориан стонал! Скользил пальцами по взмокшей коже, двигался нелепо и хаотично и стонал, всхлипывал, скулил. Скулил, блядь – протяжно и хрипло, будто был готов умереть от того, что испытывал. Джон прикрыл глаза, отвлекаясь от болезненных ощущений в области задницы, но долго этот дискомфорт не продлился. Заметив, что ему если и приятно, то только эмоционально, Дориан приподнял его бедра еще выше и выгнул поясницу под невообразимым углом, заставляя уткнуться лицом в подушку. Джон с удовольствием послал бы его на хер с таким обращением, но Дориан двинулся, надавил на взбухший бугорок предстательной железы и слов больше не осталось. Это было настолько хорошо, что Джон сам елозил свободной ногой по кровати в поисках опоры, в попытке податься на движения. Вторую, ту, что без протеза, без видимого труда держал на весу Дориан. А потом он начал поглаживать проклятую кромку так и не зажившей кожи. Джону стало наплевать даже на то, что только выставленные вперед руки спасали его от падения на простыни. Утыкаясь лицом в подушку, он протянул ладонь под животом, сжал истекающий смазкой член и пару раз двинул по нему туда-сюда. Этого хватило, чтобы его накрыл оргазм – колючий, выбивающий дух, долгий и глубокий. Джон глухо стонал куда-то в подушку, из-за нее же не мог нормально вздохнуть, крупно и редко содрогался в крепких тисках синтетических рук и заливал спермой собственное постельное белье. Дориан не остановился, даже когда Джон обмяк. Это уже было неприятно и болезненно, но когда Дориан навалился сверху, прижал к себе и содрогнулся всем телом, выскуливая что-то жалобное в шею, Джон был рад, что может наблюдать это в относительно адекватном состоянии. С Джона Дориан скатился, только провалявшись сверху с полминуты. Все еще в футболке и штанах, он выглядел невероятно растрепанным. Широко раскрытые окулярные задвижки все еще открывали черноту оптического имитатора, говоря проще – у него были расширенные зрачки. А еще тяжелое дыхание, расфокусированный взгляд и хаотично комкающие простыню руки. Джон, более опытный в таком деле как оргазм, оправился быстрее. Сел, стащил сбившуюся майку. Поерзал, устраиваясь удобнее; подпер голову рукой, поставив руку на колено, и первое время просто наблюдал за Дорианом, явно пребывающим в состоянии шока – настолько, насколько это возможно для андроида. – Это… это... – наконец заговорил Дориан, пытаясь трясущимися руками изобразить в воздухе нечто непонятное. Джон не стал комментировать точность воспроизведения посторгазменного отходняка. Вообще, уж синтетика-то можно было избавить от всех этих последствий, но нельзя сказать, что наблюдать за этим было неприятно. – Черт... Джон, это неописуемо, – наконец заключил Дориан и обессилено уронил руки на кровать. Тот приподнял бровь, усмехнулся и скупо бросил: – Разденься. – А, да, – Дориан неловко забултыхался в собственной одежде, а Джон меж тем продолжил. – Так значит, ты поставил себе этот модуль. – Угу, – раздалось из недр футболки. – Руди? – уточнил Джон. – Он. – И как ты аргументировал такую модификацию? – Ну, я сказал, что стремлюсь изучить человеческую сексуальность. Я не стал упоминать о… ну… – закинув штаны с бельем на кресло, Дориан неловко почесал в затылке. Джон усмехнулся, находя забавным, что даже синтетик не может найти термин происходящему между ними. – И как? – Нормально. Руди был в восторге, ты же его знаешь. Джон фыркнул. – Ощущения как? – О, – поправился Дориан, Замолк, задумываясь и внимательно разглядывая Джона. – Приятно. Необычно. Не только в физическом плане. Я хм… тебя хочу. Хочу твоего тела и твоей компании. Необычное ощущение, но мне нравится. Затихнув, Дориан потер шею. – Подозреваю, я должен извиниться за свое поведение. Твоя реакция была весьма возбуждающей, а я, будучи незнаком с особенностями регуляции этой потребности, пошел у нее на поводу. Джон тихо рассмеялся в ответ – вообще, ему хотелось выпороть ублюдка, но было даже мило, в какой идиотской форме ему сделали комплимент. Дориан неловко улыбнулся, сел и приобнял Джона за плечи. Тот умолк на мгновение, а потом продолжил ржать. – Господи, только не говори, что вместе с чипом секса Руди затолкал в тебя чип обнимашек. Дориан предсказуемо обиделся и упал обратно на кровать. – Потребность в тактильном общении заложена в меня с создания. Просто впервые ты вызвал желание реализовать её на тебе. Джон фыркнул последний раз, примирительно поднял руки и улегся рядом. – Ладно-ладно, не дуйся. А с чего ты вообще решил затолкать в себя эту штуку? – Кто-то не чистит логи поисковых запросов... – Ты опять рылся в моей истории?! – ...и я решил, что тебя напрягает то, что я не в состоянии получать от секса удовольствие, сходное с твоим. – Прекрасно, – поджав губы, протянул Джон. Не то чтобы Дориан был не прав… хотя стоп. – Стоп, – вскинулся Джон. – Ты сказал, что рылся по моей истории?! – Ну… да. – По моей. – Я достаточно ясно выразился. Джон нехорошо оскалился, придвинулся ближе и очень мягко провел пальцами по нежной коже за правым ухом. Зрачки Дориана опять расширились, он шумно выдохнул и поджал пальцы. Что ж, за это можно было простить даже копание в чужих логах. – Вот значит как. Учел все пожелания? – Уч-читывая, что я делал это для тебя, – Дориан запинался, так как Джон не прекратил своих поглаживаний, – было бы странно, ес-с-сли б-бы не принял их во внимание. Джон довольно ухмыльнулся, подушечками ощупывая теплеющий синтетический хрящ. Перспектива внепланового отпуска становилась все более и более радужной.