Broken tulip

В клинике Сид старается держаться как можно ближе к мистеру Лукасу: он идет за ним по пятам, вдоль залитых электрическим светом лабиринтов коридоров и лестничным маршам и чувствует себя, будто выброшенная на берег приливом диковинная глубоководная рыба: весь этот людской муравейник деловито снующих мужчин и женщин в строгих костюмах, в пиджаках и галстуках, с идеально уложенными волосами и неизменно растянутыми в дежурных улыбках губами словно давит на него своей непомерной тяжестью. Он решает смотреть не на них, а сосредоточиться на черно-белой шахматке пола: ровные квадраты медленно проплывают под его ногами, обутыми в черные стоптанные кеды с белыми носами. На нем потертые джинсы, старое пальто висит, как балахон и лоснится на рукавах, а под ним нет ничего, кроме вылинявшей до полной утраты цвета тонкой футболки с растянутым воротом. Длинные волосы он запрятал под воротник, но одна рыжая прядь все же предательски выбивается, и он то и дело нервно закладывает ее за ухо. И зачем только мистер Лукас приволок его сюда? Ясно же ведь, что между ним и этими людьми не может быть ничего общего. Мистер Лукас. Дориан Лукас. Дориан. Он просил называть его по имени. Но Сид пока не может произносить вслух эти шесть букв, не может, пока не решил, кто же для него мистер Лукас. Он вспоминает дорогу. Очень долгую дорогу на заднем сиденье автомобиля... ...Мимо, сливаясь в одну сплошную размытую линию, проносится однообразный сельский пейзаж. Прильнув лбом к ветровому стеклу и прикрыв веки, он сидит, болезненно корчась от то и дело подступающих к горлу спазмов и думает лишь о том, как бы не запачкать салон своей рвотой. Горькая желчь поднимается по горлу и заполняет рот; стиснув зубы, он сглатывает ее и украдкой смотрит на пассажирское сиденье рядом с водителем: меньше всего ему хочется причинить кому-либо беспокойство. Но Мистер Лукас все же успевает перехватить его взгляд в зеркале и озабоченно хмурит брови. Вжав голову в плечи, Сид кривится в некоем подобии виноватой улыбки, но тут же испугано прикрывает рот рукой: грязно-желтая дорожка сочится по подбородку и, стекая между пальцев, капает на футболку. - Что же ты молчишь, мальчик? Мистер Лукас достает из портфеля рекламный буклет и, быстро свернув в кулек, протягивает его Сиду. Кажется, на нем лицо Ханны. ...Ханна - так невозможно близко, что он почти чувствует запах ее волос и такое теплое, будоражащее дыхание на своем лице, оно будто проникает под кожу сквозь поры - медленно склоняется над ним и кладет ладонь на его лоб – он отзывается тихим стоном и подается навстречу ее тонким, прохладным пальцам. Ее рука скользит по его лицу, мимолетно касаясь тонких, сухих век, обветренных, слипшихся губ,заострившихся скул: все, что он сейчас может - это только молча смотреть на нее из-под дрожащих ресниц, не в силах пошевелиться, не в силах даже до конца разлепить свинцовые веки и тщетно пытаясь поймать ее взгляд, словно ответить на что-то невысказанное...Придя в себя все там же, на заднем сиденье автомобиля, он видит склоненное над ним исчерченное морщинами лицо мистера Лукаса в рамке седых волос,влажной салфеткой он обтирает лицо и губы Сида, голова которого лежит на его на коленях. Они минуют приемный покой - вытянутое помещение с двумя рядами мягких кресел вдоль стен, люди, рассеяно перелистывающие разложенные на стеклянных столиках глянцевые журналы и рекламные проспекты клиники, расставленные повсюду экраны, на которых в записи идут короткие видеоролики, в которых мелькают, сменяя друг друга, лица Тимоти Стэнтона, Майкла Феликса, Арии Ноубл, Ханны Гайст... Ханна... Вот она поправляет свои красивые белокурые локоны и смотрит в объектив из-под длинных ресниц, словно соблазняя кого-то по ту сторону экрана. На ее лице играет легкая улыбка. У Сида никогда не было фотографий Ханны. Он никогда не покупал журналы и не расклеивал постеры по стенам. Он и так всегда помнит ее лицо, подробно, до каждой черточки, словно она стоит перед ним во плоти. Мистер Лукас обнимает его за плечи и легонько подталкивает вперед. Он поднимает голову - кабинет мистера Лукаса. В глаза Сиду сразу бросается огромное, во всю стену, цветочное панно с тюльпанами. Желтыми с красным. Сид уже знает,что тюльпан - это логотип клиники Лукаса. Зараженный тюльпан, который обретает такой необычный окрас в результате поражения вирусной инфекцией. Сид нащупывает в кармане пальто визитку с номером телефона мистера Лукаса. Звонить в любое время. Мистер Лукас заваривает Сиду крепкий чай с сахаром, а сам пьет минеральную воду из стеклянной бутылки на столе. Вжавшись в кресло, Сид пьет чай, торопливо, обжигая губы, пока мистер Лукас, не отрываясь, смотрит на него, словно решая что-то. Он начинает говорить, только когда Сид отставляет пустую чашку в сторону: - Сколько тебе лет, Сид? - Двадцать один... в декабре исполнится. Он кивает головой, убирает пустую чашку, остатки заварки выливает в цветочный горшок. Снова поворачивается к Сиду: - Тебе ведь нравится Ханна, Сид? Он вздрагивает, будто его только что поймали с поличным, заливается краской и прячет глаза. - Я заметил, как ты смотрел на экран, мальчик, - улыбается ему мистер Лукас, - я понимаю, что она для тебя особенная. Она для всех нас особенная, Сид. Может быть, ты когда-нибудь даже увидишь ее. Теперь Сид испытующе смотрит на мистера Лукаса. Да, может быть, этот момент изменит всю его жизнь. - Постараюсь не разочаровать вас, мистер Лукас, До.. Дориан, - с трудом произносит он и поспешно пожимает протянутую ему через стол руку.