***
Парень, поколебавшись секунду, вдавил белую кнопку звонка и сделал шаг назад. Уверенность, предательница, куда-то упорхнула, помахав напоследок и без того худой ручкой. Кас шумно выдохнул и принялся заламывать запястья, чувствуя колотившееся в висках сердце. И вот попробуй теперь определить, от злости или волнения. А вдруг новый сосед агрессивный и накачанный мужлан? И превратит его в мокрое место невесомым движением мизинца? Наверное, стоило дождаться утра и составить четкий план действий. Новак уже пожалел, что не удосужился заранее выведать хоть что-нибудь о новом жильце. Кроме того, конечно, что его совесть можно было измерить чайной ложкой. Дырявой. Еще ведь не поздно вернуться? Успокаивая себя тем, что сосед не услышит звонок сквозь пелену такой громкости, Кастиэль засуетился к лестнице. Но стоило ему подобраться к ступенькам ― и грохот внутри моментально смолк, будто хозяин квартиры наблюдал в стеклянный глазок и просто проверял парня на прочность. Раздался лязг открываемой задвижки, от которого по спине Новака прошлась рябь мурашек. Отступать было поздно. Он сглотнул и попытался напустить на себя серьезный вид, храбрясь ко всему, что последует дальше. Из проема обитой металлом двери выглянул, протиснувшись наполовину, молодой парень. Кастиэль прищурился и попытался разглядеть его под светом заляпанной лампочки, гудящей на голом проводе. Никаких пирсингов, ирокезов, слоящихся мускул и прочей атрибутики ― Кас незаметно расслабил плечи, прогнав мысли о позорном побеге, и бесшумно развернулся обратно. Минуту они молчаливо изучали друг друга. Один ждал, другой не решался. ― Добрый вечер, ― наконец сипло кашлянул Новак, прочистив горло и замыслив начать издалека. ― Я ваш сосед снизу, ― смущенно пояснил он, глядя на вопросительный вид молодого человека. Тот, наверное, принял его за сектанта или рекламщика очередного чуда техники. Очень запоздавшего. ― А, ― коротко выдал новый жилец, приоткрыв дверь шире. Он уже по-новому, более свободно прочертил Каса взглядом сверху донизу и коротко ухмыльнулся каким-то своим наблюдениям. ― Салют, сосед снизу! Чем обязан? Кастиэль в ответ пробежался по висящим на бедрах джинсам и клетчатой рубашке, красно-синей и застегнутой в неправильном порядке. Нет, он еще и спрашивает?! ― Я не могу заснуть, ― хмуро выпалил Кас. И только слова скатились с языка, Новак понял, что хотел сказать совершенно другое. Совершенно другим тоном. Но удача упорно виляла перед ним филейной частью, спутывая разумные мысли. Сосед озадаченно взлохматил светло-русый затылок, а потом, словно в его голове что-то щелкнуло, переменил позу и вальяжно растекся по дверному косяку. И стоило Кастиэлю набрать воздух в легкие, чтобы упрекнуть жильца более понятными словами, как тот встрял самым наглым образом: ― Это по адресу. Я как раз могу помочь, ― он разлепил губы в довольную улыбку и вздернул светлую бровь. Кас непонимающе уловил красноречивый жест. Но предпочел не заострять на нем внимания, а искренне порадоваться сговорчивости парня. ― Правда? Было бы здорово, потому что ваша музыка немного… отвлекает, ― Новак судорожно перебирал подол майки, цепляясь ногтями за белый шов. Дурацкая привычка занимать чем-то руки, когда волнуешься, вросла в него еще с пресловутого переходного возраста. Молодой человек вскинул уже обе брови и разочарованно вытянул лицо. ― Хм-м, ― задумчиво пробормотал он, потирая подбородок. ― Помешал вам с девушкой трахаться? ― Простите? ― пропищал Кастиэль, с треском выдрав белую нитку из футболки и испуганно расширив глаза, взгляд которых не знал, на чем остановить. Пальцы, перекручивающие мятый шов, переползли выше, нервно оттягивая ворот одежды. ― Трахаться. Ну, это когда твой слоник встречается с ее киской, ― простодушно пояснил парень, сопроводив это наглядным пояснением: большим пальцем, который он совал в неплотно сжатый кулак. Щеки Каса приобрели румяно-красный, как на морозе, оттенок. Предсказуемая реакция на столь непредсказуемый выпад. ― Я… всего лишь лежал в своей постели! ― зачем-то поспешил оправдаться он, насупившись и беспомощно взмахнув руками. Кастиэль понимал, что видок у него сейчас еще тот: после душа вымытые волосы не расчесаны, скулы и шея лихорадочно пылают, глаза бегают. Но предположения, которыми сыпал новый жилец, были до смешного возмутительными. ― Звучит интригующе, ― хмыкнув, не стал спорить сосед. ― Один? Очевидно, его забавляло подтрунивать над Касом, потонувшим в собственной застенчивости. Новак бросил на него исполненный гнева и способный метать молнии взор, когда свет на лестничной клетке упал так, что в глазах соседа сверкнула густая зелень. Кастиэль запнулся и растерянно хлопнул ресницами, но после одернул себя: ― Один, ― буркнул как можно грубее. ― Вы прекратите включать музыку по ночам? ― Еще не определился, ― беспечно парировал сосед, словно изначально знал, с какой целью Кас пришел. В общем-то, догадаться было несложно. ― Встречный вопрос: это не вы случайно стучали по батареям? ― Я. Но не случайно, ― подчеркнул Кас, надеясь, что его посыл кристально ясный. Он больше не вглядывался в парня, рискуя вновь потерять нить и без того несуразного разговора. ― И что, прямо голыми руками? ― участливо поинтересовался молодой человек, ступив за порог. ― Больно, наверное. Кас, отшатнувшись, совсем сбился с толку: парень забеспокоился или здесь попахивает откровенной насмешкой? Сосед даже потянулся к нему, но потом, слава богу, передумал. ― Обстоятельства вынудили, ― Новак продолжил гнуть свою линию исполненным скептицизма голосом. ― Так что насчет… ― Согласен! ― парень жестко вскинул руку, призывая к молчанию. Кастиэль вздрогнул от резкой смены настроения напротив стоящего. ― Больше никакой музыки после 23.00. Но при одном условии, ― молодой человек хитро улыбнулся краешком рта. ― Условии? ― машинально переспросил Кас, пытаясь вникнуть в суть происходящего и осознать, чем ему грозит согласие. И стоит ли оно того. ― Видишь ли, переезд в новый город не дается легко. Музыка спасает от одиночества и бла-бла-бла, ― он закатил глаза и покрутил запястьем, передразнивая непонятно кого. ― Не будет музыки ― некому спасать. Так что тебе придется стать моим спасителем, ― сосед говорил настолько будничным тоном, что Кас так и не определил подоплеку этого предложения. Но кое-какие подозрения стали проклевываться наружу. ― Но уже двенадцать ночи, ― попробовал откреститься Новак. Кажется, все выходило из-под контроля слишком стремительно. Еще у него ныл живот, а сосед был слишком красив, чтобы сидеть рядом с ним с кислой физиономией и ноющим желудком. Стоп. Красив? Кас встряхнул головой. Все из-за того, что у него давно не было нормальных отношений. И отнюдь не потому, что этот наглец на самом деле располагал выдающимися внешними данными. ― И что? ― легкомысленно бросил нарушитель спокойствия и без запинки стал фамильярничать: ― Смотри на вещи проще, чувак. Можешь считать это моральной компенсацией. И заодно празднованием новоселья. Хотя, все еще надеюсь, что твои возмущения не из-за ненависти к старому доброму року. Новак поморщился, услышав упоминание причины, по которой сюда пришел. А сознание всколыхнулось при мысли провести время с парнем тет-а-тет. Усердная учеба в паре с работой ― все это не способствовало здоровому общению. И здоровому… нет, речь исключительно про общение. Глупые гормоны. ― Ладно, ― выдавил он из себя с долей опаски. Отказаться все равно было бы неудобно. Да и, возможно, спонтанный визит поможет предотвратить музыкальные сессии после полуночи. ― Вот и чудненько. Меня, кстати, Дин зовут, ― галантно представился новый знакомый. ― Пойдем, ― Дин зазывающе махнул, словно они были давними приятелями, которые спят валетом и обтирают до косточек местных девчонок. ― У меня такое вино припасено ― закачаешься. Кастиэль проводил взглядом владельца квартиры, пробиравшегося вглубь сквозь завалы вещей. А затем неуверенно шагнул, подумав, что наверняка об этом еще пожалеет. Тот, словно почувствовав спиной его колебания, остановился и кинул через плечо: ― Кстати, мистер-одинокий-в-постели, имя у тебя есть? ― Кастиэль, ― Новак, игнорируя подколку и предчувствуя их будущее появление, спохватился: ― Но можно просто Кас. ― Кас, ― Дин тянул последнее «с», будто пытался растопить невесомое слово на языке. ― Что ж, Кас, мне нравятся твои тапочки. Сетуя на рассеянность, позволившую прийти в таком неотесанном виде, Новак поглядел на свои медвежьи шлепки. Если бы это было возможно, то даже они покраснели бы. Кажется, ночь предстояла длинная…***
― Так значит, нет никакой девушки? ― небрежно осведомился Дин, раскачиваясь на деревянной табуретке. Кас сидел напротив, с прямой, как палка, спиной и сведенными коленями. Столом, на котором возлегала темно-зеленая матовая бутылка, служила картонная коробка, обмотанная поперек изолентой. Красное, пряное на губах вино они пили мало того что из обычных чашек ― бокалов то ли не было, то ли парень еще не успел их разгрузить, ― так еще и через трубочку, на чем настоял сосед. Повсюду, от прихожей до уборной, тянулись пестрые ленты дисков и пластинок. Пластмассовые, картонные, бумажные обложки ― они были нагромождены почти по щиколотку человека, из-за чего Кастиэль не раз споткнулся. Вот, значит, чьи голоса третировали его на протяжении двух недель. Середину гостиной занял корень всех бед ― музыкальный центр, перекрученным проводом втянутый в розетку. Новак недобро косился на аппаратуру, явно приобретенную по последнему слову техники. Ободранные стены, где в некоторых местах еще сохранились обои в нежный цветочек от предыдущих владельцев, заклеили плакаты. А все остальное место покрывали пыльные коробки, которые Дин, по-видимому, в ближайшие время разбирать и не планировал. ― Нет, ― Кас энергично закачал головой. Напиток охмелял достаточно, чтобы он смог почувствовать себя уютней в рекордные сроки, но при этом оставался в трезвом рассудке. Дин, если не считать его вопиющей развязности и неоднократных попыток к соблазнению (надо заметить, соблазнительных попыток к соблазнению), оказался вполне приятным собеседником. Увлекательно рассказывал, внимательно слушал, будто бы его действительно интересовала нудная учеба Кастиэля и уж тем более ― домашняя библиотека. Фамилия его была Винчестер, и он приехал сюда на трехмесячную практику от университета. Парень был повернут на музыке, машинах, вредной пище и, судя по всему, был вконец озабоченным. Это объясняло, почему его колено при каждом покачивании настойчиво терлось об ногу Кастиэля. А еще он умел выгибать одну бровь так, как у Каса никогда не получалось. ― Так и знал, ― подавшись вперед, заключил Дин и весомо прищелкнул языком. ― Ведь такие, как мы, видят друг друга издалека, да? ― он игриво подмигнул и откатился обратно. Кас весь недоуменно сжался, сгорбил выверенную осанку, и осознание того, на что намекнул парень, подогнало мерный стук под ребрами. Новак оттер со лба легкую испарину. На нем что, были написаны его любовные предпочтения? ― Мы? ― он предпринял попытку притвориться несведущим, поставив чашку на картон и обхватив себя руками, как если бы замерз. Винчестер от души фыркнул и расстегнул две верхних пуговицы фланелевой рубашки. Единственные, которые были застегнуты до этого правильно. Кас не удержался и мазнул взором по тонким завиткам на груди. ― Брось, когда ты шел следом, то во все глаза пялился на мою задницу. Я уж забеспокоился, не просверлишь ли ты там еще одну дырку. Кастиэль удивленно разинул рот и даже приподнялся на своем месте. Чувство такта ― определенно, не самая сильная сторона нового знакомого. Хотя бы потому, что оно у парня напрочь отсутствовало. ― Вовсе я и не… пялился, ― сведя выразительные брови к переносице, попробовал возмутиться Кас, приземлившись на место. Господи, да от Дина веяло развратностью слишком большого объема на один квадратный метр. И то, что Новак действительно посмотрел ― на секунду! ― вовсе не означало, что можно его компрометировать этим. Винчестер, глядя на ужимки парня, заливисто рассмеялся, откинув голову назад и чуть расплескав вино на джинсы. Кас проследил за алыми разводами, впитывающимися в плотную ткань над бедрами. ― М-да? ― ни капли не расстроившись, выдал он и принялся растирать пальцами безвозвратно испачканный деним. ― А вот я твою рассматривал, ― Дин плюнул на свое занятие и пригубил красную жидкость, внимательно наблюдая за реакцией Кастиэля. Тот нервно хрустнул костяшками, нахохлился, как воробей, но так и не нашелся, что сказать. Потерялся совсем. Тогда хозяин квартиры поставил кружку рядом со второй и, наклонившись ближе, положил ладонь на его напряженное плечо. Кас отреагировал мгновенно: приподнял голову и взглянул исподлобья. И когда Новак заприметил веснушки, расцеловавшие все скулы и нос Дина, то понял, что попал в надежные охотничьи силки. И единственный, кто находился поблизости, сам же их и расставил. ― В общем, он уже разделся и ждет меня в постели. А тут ― чертов звонок в дверь! Открываю, и там стоит мой младший братишка. Кастиэль хихикнул, прикрыв рот ладонью. На дворе стояла глубокая, в черном футляре ночь. Они просидели в гостиной уже… час, два, три? На удивление, Новака не тянуло ко сну. Может, привык к жизни совы за время ночных бдений; может, рядом с соседом сложно было расслабиться. Дин разгреб ворох дисков на ковре, где они теперь и сидели, упершись затекшими спинами в табуретки. Винчестер, при всей своей несерьезности, не пытался споить Каса и, когда почувствовал, что тот ведет себя более раскованно, отложил бутылку игристого куда подальше. И эта забота, пусть и мнимая, возвысила его в глазах Новака. Странно было обсуждать казусы личной жизни с едва знакомым парнем, который, к тому же, не давал донести голову до подушки неделями. Но вместо предъявления букета претензий Кас, отчего-то довольный, что ночь у Дина наверняка не удалась, уточнил: ― И что потом было? ― Мой ночной гость вышел в прихожую возбужденным и в неглиже. Спросил, чего я здесь застрял. Сэму ничего не оставалось, кроме как поперхнуться, вежливо поздороваться, сразу попрощаться и переночевать в ближайшем мотеле. Он не разговаривал со мной неделю, а после читал лекции о моральной распущенности моих пассий. Так значит, все состоялось? На сердце Кастиэля заскреблась тонкая иголочка, высекавшая под кожей нечто, смутно напоминавшее зависть. Окрашенную далеко не в белые тона. И направленную совсем не к Дину. А рядом с ней заскрежетало еще одно заточенное лезвие, стоило ему представить постельные утехи нового знакомого с чертовым эксгибиционистом. ― Не хотел бы я оказаться на месте твоего брата, ― угрюмо заключил Новак, преодолевая такие неуместные терзания на душе. ― Очень зря. Я бы с удовольствием посмотрел, как бы ты меня отчитывал, ― судя по мечтательно-порочному взгляду, мысли соседа витали далеко не в девственном раю. ― А на месте того парня? ― Что? ― от Каса не укрылось, что еще секунду назад Винчестер сидел гораздо дальше. И что сейчас уже можно учуять горький запах его дезодоранта. И рассмотреть багряные пятна, засохшие на штанах, что самого парня волновало в последнюю очередь. ― Ты бы хотел оказаться на месте того парня? После того, как Сэм бы ушел? ― в его блестящих глазах заиграли чертенята. Кажется, он оказался еще ближе. Кас сглотнул и, заикаясь, выдавил несмело: ― Во-возможно. Дыхание дало легкий сбой, когда он обратил внимание, насколько четкий контур у губ соседа. Пухлых, мать их, губ. Дин к тому же медленно облизнул верхнюю кончиком языка, от чего на ней осталась влажная дорожка. Кастиэль проделал то же самое, оставив кромку рта блестящей. Рука Винчестера накрыла его локоть, скользнула к плечу и легко переползла на шею, огладив пальцами загривок. Новак не отстранился даже тогда, когда ладонь соседа зарылась ему в черные волосы и мягко придвинула к себе. ― Знаешь, я так и не извинился за причиненные неудобства. Можно… сделать это сейчас? ― неожиданно ласково попросил парень. Дин перевел томный взгляд с бледных губ Кастиэля на глаза, большим пальцем поглаживая позвонок над воротом его футболки. Новак боязливо положил руку ему на грудь и завозился, придвигаясь ближе. Зажмурился, слегка вздернув подбородок, и приоткрыл губы. Челюсть обдало теплым дыханием от смешка, тихо вырвавшегося у Винчестера. Чужое прикосновение, нетерпеливое, но мягкое, заставило сердце зайтись позабытым трепетом. Неловко посасывая нижнюю губу соседа, сладкую от вина, Кас тихо засипел. Дин позволил вести с минуту, после чего раздвинул языком его губы, через кромку ровных зубов проникая в горячий рот. Крепкие объятия переплетались с отрывистым блужданием ладоней ― по спине, бокам, подмышкам. Винчестер подхватил Каса под колени и резко подтянул к себе, провезя по ковру. Тело Каса обняла мелкая дрожь. Он отстраненно сообразил, что его ноги покоятся на бедрах парня, и, если придвинуться еще немного, то их промежности соприкоснутся. И он совершенно точно не вытворял такого с парнями, только познакомившись. Но ядреное сочетание долгого одиночества, вина, возбуждения и дурацких зеленых глаз тянули в свой водоворот. Винчестер гладил Кастиэля по пояснице, круговыми движениями обводил копчик, задирая тонкую футболку. Он бормотал что-то заводящее, когда грубоватые ладони уверенно юркнули под майку. Новак, обвив его шею и подставляясь под ласки, почувствовал, как позвоночник стиснула выгибающая истома. Негромкий стон, вырванный, когда Дин провел по ребристым бокам, заставил его смущенно отстраниться ― он излишне разгорячился для первого раза. Но сосед не дал опомниться ― подался вперед, и они соприкоснулись вплотную. Кас ощутил, насколько тверд Дин ниже пояса, отчего горло в момент иссушилось, а подушечки пальцев закололо. Но беспокойство стало прокладывать дорожку изнутри, призывая к осторожности. Винчестер же удовлетворенно зарычал, прихватив зубами губу Новака ― не больно, но ощутимо. Кас ослабил хватку на плечах парня и хотел попросить притормозить, но вместо этого услышал бряцанье ремня на джинсах. Дин, самовольно отстранившись, потянул бегунок молнии вниз и сорвано проговорил: ― Раз уж я сосед сверху, ты ведь не против, что и… Красный огонек замелькал в сознании, и Новак словно очнулся от наваждения. Детали мозаики цветными пятнами посыпались, соединяясь резными боками. И мандраж из возбужденного сменился волнительным. ― Нет-нет-нет, ― не став дослушивать, запротестовал Кас. Дин приостановился, и по его лицу скользнуло легкое недовольство, которое вскоре сменилось растерянностью. ― Не понял? Тебя это заводит, и я должен сейчас подыграть? ― Это не в моих правилах… ― зашелестел Кастиэль, переводя дыхание. Он попытался отодвинуться от парня, но тот удерживал достаточно крепко. ― Правила созданы для того, чтобы их нарушать, ― шепнул Винчестер возле нежной мочки, властно притягивая его за талию. ― Только не так! ― Кас на миг запаниковал, что он слабее, и дернулся назад, ударившись затылком об стул. ― Почему? Мне показалось, мы нашли общий язык. Ну, если ты понимаешь, ― раззадоренный сосед проворно подполз и, нависнув сверху, смочил свои губы языком. ― Мы же только познакомились, ― робко напомнил молодой человек, вжимая голову в плечи и стараясь не зацикливаться на том, как тело реагировало на малейшее движение. ― Так давай познакомимся поближе, ― парень похабно улыбнулся. Кас хотел, физически хотел близости, но тогда все сведется к тому, что это останется первым и последним разом, когда Дин с ним церемонится. Если он позволит сейчас взять себя, вот так просто, без усилий, то Винчестер будет о нем невысокого мнения. И, скорее всего, на большее рассчитывать не придется. ― Нет, ― взмолился Кастиэль и с силой перехватил его кисть, стоило Дину попытаться залезть под шорты. ― Пожалуйста, не надо. Дин замер, и теперь до него, кажется, в полной мере дошло, что Новак серьезен. Он недоуменно отполз и попытался заглянуть в полыхающие синевой глаза, которые Кас старательно прятал: ― Я сделал что-то не так? У тебя проблемы с… чем-нибудь? ― сосед подцепил его подбородок и, наморщив лоб, выжидающе уставился. ― Просто… я зашел сюда, чтобы попросить о музыке. И все, ― Новак вперил ответный взгляд, полный твердости. Ему стало до скрежета зубов обидно, что Винчестеру вряд ли нужно больше, чем голый секс. Во всех смыслах. И хорошо, что он понял это сейчас, чем тогда, когда поздно было бы что-нибудь менять. Да и живот от волнения и неудачной трапезы с утра словно грубо мяли. ― Минуту назад тебя это не особо останавливало, ― резко упомянул Винчестер. Он замешкался ненадолго, но, так ничего и не дождавшись, поднялся на ноги. Затянул ремень и отряхнулся. Кастиэль ощутил холод, тянувшийся снизу, стоило человеческому теплу исчезнуть. ― Впрочем, дело твое. Уговаривать не собираюсь. Кас стушевался и неловко встал, зацепившись тазом за ножку стула. Его взгляд против воли задержался на ширинке парня, которая внушительно топорщилась. Кажется, он и не собирался этого скрывать. Новаку бы его раскрепощенности. ― Ну, я пойду? ― он потоптался на месте, не зная, как прикрыть собственное возбуждение. Было бы стыдно оставаться рядом в таком состоянии, да и Винчестер, судя по поджатым губам, теперь явно не жаждал его компании. ― Иди, ― покровительственно позволил Дин, не шелохнувшись с места. Только руки скрестил. Новак, пребывая под пристальным наблюдением, вдел ноги в резиновые тапочки, прибранные рядом, и рысцой прошмыгнул мимо Винчестера к прихожей. Кровь стучала в висках, голове, животе ― повсюду. Он так засуетился, что пальцы отказывались слушаться и открывать замок. Проклиная все, на чем свет стоит, Кас чуть не взвизгнул, когда сзади мелькнула тень и его мягко отпихнули в сторону. ― Дай сюда, ― парень говорил уже как-то добрее. На его лице мелькнул оттенок улыбки, когда задвижка легко прокрутилась: ― В другую сторону, чудак. ― Спасибо за… понимание, ― на выдохе обернувшись, поблагодарил Новак. ― Обращайся, ― точно одолжение, буркнул Дин. ― Не забудь в душ сходить, ― он кивнул насмешливым взглядом на легкие шорты, натянутые между бедер. Кастиэль готов был пробить под собой землю и добровольно сигануть туда. ― Спокойной ночи, ― сконфуженно произнес он, на ощупь распахивая дверь за спиной. Дин покачал головой и склонился, оставляя целомудренный поцелуй возле его скулы. Кас зарделся и в ответ неуклюже потерся щекой. Но стоило на мгновение позволить себе расслабиться ― Винчестер ущипнул его за упругую ягодицу и прошептал, пропустив меж пальцев смоляные прядки: ― Спокойной, сосед снизу. Кас. Кастиэль.***
Новак спускался вниз, будто бы за ним гналась стая гончих. Залетев в квартиру, он скинул шлепки и прыгнул на кровать, укрываясь с головой. Словно бы это могло защитить от эмоций, липко осевших на душе. Кастиэль мысленно раз двести дал себе пощечину (и даже один раз на самом деле, но вышло безболезненно) ― он вечно наскакивал на одни и те же грабли. Дин был правда очень и очень привлекательным молодым человеком, но практика показывала, что внешность обманчива. И Кастиэль просто испугался, что отношения, начатые с секса, только им и могут закончиться. Никаких свиданий, заботы и нежных прелюдий. А Новак не был из той нетрадиционной прослойки, которую интересовало лишь количество, а не качество. Как, судя по всему, Дина. Интересно, он теперь будет назло включать музыку? Ответ на свой вопрос Кас получил уже через десять минут, когда сверху послышалась… нет, далеко не очередная песня, хотя сейчас он уж лучше бы послушал хеви-метал. Сосед выдумал куда более изощренный способ, и до Новака в полной мере дошло, что пожелание доброй ночи было завуалированной угрозой. Громкие стоны видео сомнительного содержания, которые наверняка хранились в коллекции Дина бок о бок с музыкой, забирались к Кастиэлю под одеяло и щипали кожу, пуская по ней грозди мурашек, точно назойливых насекомых. Слышно было нечетко, сбито, но Кастиэль, при мысли, что сосед сейчас представляет его, приспустил шорты и рвано, стыдливо заводил по горячей плоти, не потрудившись добраться до упомянутого душа. И с каждым движением он укорял себя за то, что возводить его на пик сейчас могли чужие и такие теплые руки… Сегодня против него точно устроили заговор.***
Субботний день Кастиэль проводил затворником в четырех стенах, на которые ему периодически хотелось лезть. Уткнувшись носом в груду конспектов, расчерканных гелевыми ручками на лекциях, парень пытался убедить себя, что пребывает в полном порядке. И что настроение не колебалось на уровне плинтуса. Тщетно. Время перевалило за обед. Перед глазами уже плыли скрюченные буквы, и Новак хлопнул очередной тетрадью по столу. Образ Дина, в объятиях которого он находился вчера, распылял вязкое тепло внизу многострадального желудка и не давал сосредоточиться. Кастиэль, злясь на себя, на чертову музыку и на чертова соседа, распихал учебники и канцелярию по ящикам. Горько усмехнувшись, он прошлепал на кухню и вытурил из темных шкафчиков сладости, которые работники регулярно стягивали из кофейни. И в обнимку с миской, доверху набитой пирожными, кексами и печеньем, возвратился к рабочему месту, включая новенький компьютер. Кас никак не мог отделаться от ощущения, что вел себя, как зареванная девчонка, заедающая мучным неразделенную любовь. Но раз уж так вышло, то чем не символичный повод отметить упущенную возможность? Кастиэль с травмирующим удовольствием запустил музыкальную библиотеку на подключившемся мониторе. Несмотря на то, что после соседских симфоний всякая охота к этому отбилась, он все же пробежался по спискам избранных композиций. Обычно ему вполне хватало послушать их по пути на учебу или в забитом транспорте, но когда по комнате разлился грудной голос Джонна Леннона ― парень почувствовал себя не таким одиноким. И было приятно наконец отгородиться от втиснутых под корку басов, звучно сипящих из квартиры Дина. Дин. Опять он о нем подумал. Сумерки задавали улицы блекнувшим светом, матовым и мрачным, а Новак уже вовсю подпевал солистам Битлз. Голова раскалывалась, глаза покрылись красной паутинкой ― но ему было в кои-то веки наплевать. Кас так вошел во вкус, что не сразу обратил внимание на темноту, запеленавшую комнату. И только тогда, когда естественные потребности напомнили о себе, парень додумался привести себя в порядок и зажечь свет. Люстра рассекла потемки, и первое, что щурившийся Кастиэль усмотрел ― стрелки часов, пощекотавшие отметку в полночь. Новак напряженно прислушался. Однако ни через десять минут, как обычно, ни через полчаса и час музыка не зазвучала. Кас успел почистить зубы, погладить вымытую от кофе рабочую форму, разгрести завалы на столе, но впервые за долгое время в обеих квартирах повисла гробовая тишина. И Кастиэль, вместо ожидаемых радостных возгласов, как-то сник и устало потянулся в спальню. Он бы никогда не подумал, что вожделенное спокойствие может так огорчить.***
Спустя неделю Кас готов был честно подтвердить, что в груди топчется непонятная тоска по Дину. Жизнь вернулась в привычную колею, серую и тусклую. Словно бы из нее до капли выжали все соки. Новак стал буквально одержим и не прекращал отчитывать себя за то, что сделал такие поспешные выводы по отношению к Винчестеру и ничего ему толком не объяснил. Кастиэль набирал в поисковике слова песен, слышимых им от соседа, пытался найти его в социальных сетях и узнать как можно больше обо всем, что упоминал в тот знаменательный вечер парень. Перед глазами летали страницы, фотографии, тексты ― AC/DC, Led Zeppelin, Deep Purple… Кас старательно впитывал в себя информацию ― где-то знакомую, где-то неожиданную ― и у него появлялось чувство, словно бы он рассматривал жизнь Дина изнутри. Это помогало справиться с накатившей грустью по тому, что уже не развернуть вспять и не переиграть. Он задерживался в лифте, выносил полупустые пакеты от мусора и подметал лестничную клетку в надежде пересечься с Дином. Но удалось это только один раз, когда тот спешил куда-то, зажимая плечом телефон и выкрикивая имя своего брата. Винчестер бросил короткое приветствие и удостоил мимолетным взглядом, прежде чем продолжить свой путь. И Новак, стоя с очередным тощим пакетом, почувствовал себя обделенным. Парень звонил друзьям, знакомым, бывшим одноклассникам ― но все они были либо заняты, либо не хотели видеться. И, вопреки тому, что Кас должен был теперь спать без задних ног и наслаждаться размеренным существованием, ночи стали сущим испытанием. Он ворочался, вздрагивал и прислушивался к каждому звуку. А днем грезил и собирал по крупицам обрывочные сведения из интернета. Но перейти к более активным действиям не решался.***
Угрюмо свесив голову, Кастиэль переступил последнюю ступеньку к своему этажу. Покопался в складках кармана и выхватил ключи, мысленно гадая, всегда ли его жизнь будет так однообразна. Он выпрямился, оторвавшись от созерцания промокших под моросящим дождем кед, и… замер. Под дверью его квартиры, прямо на холодном полу, развалился Дин, подложив под низ черную толстовку. Через его затылок перегибалась дуга наушников, подсоединенных проводом к телефону. Он ритмично пристукивал носком кроссовок по бетону и качал головой, периодически чиркая пальцем по дисплею. Кас в момент вытянулся и зажегся, как рождественский огонек. Пробежал пятерней по волосам и на всякий случай проверил, застегнута ли у него ширинка. Винчестер, кажется, увлекся своими песнями и не замечал его. Тогда Новак подошел сбоку, наклонился и нетвердо положил руку на его предплечье. Несмотря на то, что между ними было полметра, Кас прекрасно слышал гудение мелодии, рвущей динамики наушников. Но Дин даже и не вздрогнул. Он задрал макушку и дружелюбно улыбнулся Новаку, с шорохом поднимаясь на ноги. ― Привет, сосед, ― парень стянул с головы аппаратуру и нажал на паузу в плеере. За спиной у него болтался рюкзак, толстую лямку которого он сжимал в руке. ― Привет, Дин. Ты… квартиру не перепутал? ― голос предательски дрогнул. Ошарашенный, он пытался найти причину, по которой Винчестер захотел навестить его. Сосед, к слову, выглядел совершенно естественно, словно бы между ними и не было того нелепого интимного момента. ― Не-а. Просто ты забыл у меня кое-что. А тебя не было, так что я решил дождаться здесь. ― Забыл? ― удивился парень, пытаясь воткнуть холодный металл в замок. Он спохватился и принялся мысленно перебирать все, что мог оставить в доме Винчестера. На ум приходил только один вариант: голову. ― Ага. Меня, ― и Дин бесцеремонно подтолкнул его, сдергивая с плеча свой ранец. ― В принципе, я не настаиваю, но будет круто, если ты перестанешь совать ключ мимо замка. Винчестер, пройдя в его прихожую, тут же по-свойски скинул обувь и отбросил ее на жесткий коврик. И, пока Кастиэль подключал электрический чайник, в котором тихо забулькала вода, парень не стеснялся подхватывать с полок застекленные фотографии, перебирать корешки книг и оставлять повсюду свои отпечатки, задавая вопросы «а это что?», «а это кто?», «это на каком языке?» и «где хранится что-нибудь неприличное?». ― Мило у тебя тут, ― в конце концов, вынес он вердикт, раскинувшись на коричневом велюровом диване и закинув ноги на плюшевый пуфик. ― Спасибо, ― поблагодарил Новак, придерживая фарфоровую крышку от заварника. Он все еще не мог поверить, что в его квартире сидит Дин собственной персоной. И, опасаясь того, что снова напортачит, оставался сдержан. Насколько это было возможно. ― Для ворчливой старушки, которая по вечерам вяжет носки своим внукам. Кас, который уже ставил наполненные кружки на поднос, скорчил физиономию. Кухня и гостиная были отделены лишь перегородкой, поэтому он не преминул обернуться при этом. ― Почти смешно, ― проворчал он, балансируя по комнате со свежим напитком. Скинув ноги Винчестера с пуфика, парень поставил на плюш свою хрупкую ношу. Дин брезгливо посмотрел на чай и, не дав Новаку вернуться за закуской, проявил самостоятельность: ― Слушай, а пожрать у тебя найдется? А то я заманался чипсами перекусывать. ― Холодильник в твоем распоряжении, ― пожал плечами Новак, пропуская подскочившего соседа. Парень, чуть не снеся фарфоровую посуду, подлетел к кухне и распахнул дверцу морозильника, стукнувшую по тумбе. Кастиэль одарил его снисходительным взглядом и едва заметно улыбнулся: было непривычно общаться в такой будничной обстановке. Ночью все было по-другому, искажалось, упрощалось во сто крат. Сейчас бы он точно не стал пить вино через трубочку и валяться на ковре, глупо посмеиваясь над интимными подробностями, которыми его щедро одаривали. Да он и вообще не чаял еще раз полноценно пообщаться. ― Черт побери, вау! Откуда у тебя столько пирожных? ― раздался глухой голос зарывшегося в продукты Дина. ― Я работаю в кофейне. ― Обалдеть, ― восхитился он, гремя склянками и емкостями. ― И кем? Скажи, что пекарем, и я перееду к тебе жить. Новак смущенно рассмеялся и прошел на кухню. При мысли, что собственная квартира будет содрогаться от музыки, его пробрал холодок. Вперемешку с трепыхавшейся бабочкой, взмахнувшей цветными крыльями в животе. ― Официантом. И по совместительству уборщиком. Так что можешь распаковывать вещи обратно. ― Прискорбно, ― с шутливым недовольством выглянул Дин, откусывая приличный кусок от черничного маффина, завалявшегося на полке. ― Теперь понятно, почему от тебя так несет моющим средством. Кастиэль затравленно склонился к своему плечу и втянул носом запах ткани. От него что, правда пахло хлоркой и сыростью? Винчестер на это пренебрежительно фыркнул, захлопнул дверцу и подошел почти вплотную, заставив Новака отступить к кухонной тумбе, которая уперлась ему поперек ягодиц. ― Но мне нравится. Ты мне весь нравишься, ― тихо произнес он, слизывая с пальцев помадку и не отрывая взгляда. Кас от таких немудреных манипуляций впился ладонями в столешницу позади, призывая пульс не пускаться вскачь. Он отчего-то испугался, что Дин собирается поцеловать его, а у него даже зубы не почищены. И еще больше ужаснулся, когда понял, что такая мелочь занимает его сильнее, чем сам факт поцелуя. Но сосед лишь порывисто щелкнул его по носу. ― Скучал? В коленях проснулась слабость, и Кастиэль, недовольно поглаживая переносицу, скомкано пробормотал: ― По поводу того вечера… ― Эй, расслабься. Я уяснил, что ты из тех, к кому надо приволочься на белом коне и надевать пояс верности при разлуке. Так что приставать не буду. Его слова были идеальным примером двусмысленности: вроде бы, должны обнадежить, но с другой стороны в них сконцентрировано столько ехидства, что Новак предпочел мрачно накукситься. ― …Во всяком случае, пока ты сам не захочешь. Кас грузно выдохнул и почти вскарабкался на тумбу, пытаясь создать для себя точку опоры и заодно оказаться как можно дальше от искушения. Может, Дин и не один из тех парней, которые после ночи даже имени вспомнить не смогут. И весь этот фарс не более, чем глупый способ привлечь внимание, выпятив свои достоинства. ― По-моему, кому-то пояс нужен больше. ― Малыш, ты что, заигрываешь со мной? ― Пытаюсь образумить, вообще-то, ― Кастиэль едва успел сомкнуть колени, прежде чем Дин оказался между них. Но тот и бровью не повел, сделав вид, что не собирался. ― Ну, удачи, ― он хмыкнул и крутанулся на носках, направляясь к остывшему чаю. Кас, вздохнув, спрыгнул на пол и проследовал за гостем. ― У меня есть для тебя подарок, ― с набитым ртом заявил сосед, вознеся палец к потолку. Он закашлялся и сделал глоток вновь подогретого чая, звучно сербая им. ― Подарок? ― Кас не переставал дивиться причудам нового знакомого. То Дин хохотал, как угорелый, откопав в книжном шкафу «Энциклопедию для юношей». Кастиэль чуть от стыда не сгорел, когда он пролистал ее до раздела «Половое созревание» и стал зачитывать вслух. То Винчестер на полном серьезе рассуждал о проблемах гомофобии и сексизма, спрашивая конструктивное мнение Новака на этот счет. Поэтому сложно было предсказать, какая муха укусит его в следующую секунду. ― Что за глупая привычка все переспрашивать? Подарок. Знаешь, такая вещица, которую безвозмездно отдают, чтобы доставить человеку удовольствие. Кас не удержался от легкой улыбки и тут же покраснел, затеребив свою водолазку в мелкую полоску. ― Не то, о котором ты подумал, маленький извращенец. ― И вовсе я и не думал об… этом! ― Заметь, я не уточнял, о чем речь, ― триумфальная улыбка Дина заставила Новака оскорбленно надуть губы. ― Иди ты! ― парень перегнулся и пихнул соседа в бок. ― Как раз собирался, ― Дин перехватил его руку и, поцеловав костяшку указательного пальца, резво поднялся с дивана. Кастиэль, гадая, что Винчестер приготовил, вытянул шею и наблюдал, как тот копается в своем рюкзаке, брошенном рядом с обувью. Но широкая спина перекрыла весь обзор, поэтому, только когда Дин обернулся, он углядел обычный диск. ― Пустой диск? ― Кас приподнялся, когда Винчестер с торжественным видом всучил ему CD, словно вещь представляла собой величайшую ценность. ― Там записаны разные песни… Мои любимые. Я подумал, тебе придется по вкусу. ― У тебя проблемы в твоей любовной жизни, твое сердце разбито [5]… ― Кас открыл упаковку и прочитал случайную строчку, высеченную кривым почерком на внутренней стороне. ― Серьезно? А если мне не понравится? ― он с сомнением повертел белую обложку. Конечно, парень начисто лукавил ― внутренне Новак уже затирал этот диск до дыр, прослушивая снова и снова. Но не стоило подкармливать самолюбие соседа. ― Тогда я заставлю тебя полюбить их, ― Винчестер хищно улыбнулся. ― Но стены тряслись, земля дрожала, моя душа изнывала, и мы делали это, и ты… ― загорланил парень, фальшиво вытягивая ноты. ― Ничего не напоминает, а? ― Напоминает о том, что у тебя проблемы со слухом. ― Позволь вложить в тебя свою любовь, крошка. Позволь мне разрезать твой тортик своим ножом. Я весь горю, словно в лихорадке. Твоя искра зажгла во мне огонь [6], ― под конец Дин хрипло шептал, едва размыкая губы. И, стоило ему понизить тембр и перестать дурачиться (хоть слова и оставались дурацкими), Кастиэль почувствовал, как по венам внизу потекла горячая кровь. Винчестер стоял на расстоянии локтя ― достаточно близко, чтобы наклониться и… Кас прикрыл веки и потянулся вперед. Но спустя секунду ничего не произошло, и он приоткрыл глаз, встретившись с едва сдерживающимся Винчестером. ― Нет, малыш, я делаю это только с теми, кто знает толк в музыке, ― он коротко провел по его щеке, лишь подразнив Кастиэля, который нарочито раздраженно отвел голову. ― Но для тебя, возможно, могу сделать исключение. Когда-нибудь. Шлепок ниже поясницы был до того ощутимый, что Кас ойкнул и подскочил на месте. Все-таки Дин ― один из тех испорченных прожигателей жизни с раздутым самомнением. И его слишком зеленые глаза вовсе не спасали ситуацию.***
Переодевшись в черный фартук и кислотно-оранжевую рубашку, Новак нацепил поверх формы бейдж с именем. Легкой поступью вышел из раздевалки, мурлыкая вполголоса бодрый мотив, и направился к Анне, всегда готовой дать ему поручения. И если раньше Каса утомляли нескончаемые посетители, которых требовалось обслуживать наперевес с обжигавшими пальцы напитками, то теперь он лучезарно улыбался каждому и желал приятного аппетита. Коллеги удивлялись таким скорым переменам в его поведении, а он лишь загадочно пожимал плечами и при любом удобном случае срывался с рабочего места, зажимая в руке телефон. За последние четырнадцать дней счета за связь возросли троекратно, но парня это ни капли не беспокоило. Хотя бы потому, что и чаевые посвежевшему официанту стали оставлять во столько же раз щедрее. Только Кас улучал свободную минуту между занятиями или наплывом голодных клиентов ― звонил Винчестеру. Пожалуй, он делал это излишне часто. Но ничего не мог с собой поделать, потому что постоянно хотелось чем-то поделиться. Словно после долгих месяцев уединения изнутри прорвало плотину с застоявшейся водой. Он говорил, говорил, говорил… Кастиэль и не предполагал, что в состоянии столько трепать языком. Парень со временем настолько разоткровенничался, что даже поведал о своем каминг-ауте и его непростых последствиях: потерянных друзьях, хождениях к психологу, издевательствах в школе, отречении близких. Дин, кажется, слушал. Во всяком случае, не отключался, мычал в знак согласия или протеста. Говорил, что на его месте выбил бы всю дурь из липовых доброжелателей. Когда надо, подбадривал и вворачивал очередную шутку. Иногда просто молчал и не перебивал. И Кастиэль понимал, что доверие к этому человеку пускало свои корни. В свою очередь, Дин рассказывал о детстве в Канзасе, об отце, ушедшем к другой женщине. О двух братьях, Сэме и Адаме, последний из которых был кровным только отчасти. Судя по его тону, он так и не простил измены родителя и не принял сводного родственника. Рассказывал о матери, умершей четыре года назад. О доме, разбитом соседском окне, лишении девственности, старой машине марки Шевроле. Но все его истории были обрывочными, резкими ― он не слишком любил посвящать в сокровенное. Зато с удовольствием обсуждал музыку, о которой мог говорить, пока его не останавливали (а его и не останавливали). Винчестер действительно хорошо разбирался в этом виде искусства (единственном, который признавал) ― от ирландских волынок до современной психоделики. Но предпочтение отдавал тяжелому, на пике популярности лет тридцать назад року. Он поставил себе идеей фикс обучить Каса музыкальной культуре. Кас же не сильно противился и в очередной раз вставлял в дисковод подарочный CD, который записал для него парень. На боковых сторонах упаковки был накалякан список треков, отрывки из них и номер мобильного, подписанный строчкой из песни: «Набери телефон, я ― всегда дома. Звони мне в любое время» [7]. Чем Кастиэль, с тех пор как увидел ряд цифр, и занимался. Все было бы замечательно, если бы не одно внушительное «но». Новаку стало казаться, что Дин воспринимает его исключительно как друга. И общается из чистой вежливости, решив, что Кас ― фригидный гомосексуалист, который ничего, кроме как прожужжать все уши о своих проблемах, не может. Это подтверждал хотя бы тот факт, что парень больше не приходил к нему и не пытался пригласить к себе. И Кастиэлю, пыл которого стремительно остужался, совсем не льстило такое отношение.***
Даже несмотря на сессию, вытянувшую из Новака все силы, пристрастия Дина по-прежнему заполняли его будни. И, пока Новак шагал по подъезду, голова гудела от песен, застрявших в ней, ― он не мог перестать вторить голосу Брайана Джонсона [8]. Винчестер открыл только после третьего звонка. Он был весь взлохмаченный и в потрепанной домашней одежде. ― О! Не ожидал. Вечер, малыш. Дай угадаю: ты уже сбился со счета, по какому кругу напеваешь «You Shook me All Night»? Кас поразился проницательности, но вскоре сообразил, что Дин слышал музыку из его квартиры. В конце концов, не только ему улавливать каждый шорох под потолком. Не став признавать свое поражение, он спросил, поведя плечом: ― Впустишь? ― Если хорошо попросишь, ― Винчестер расслабленно облокотился о проем. Стоя со вспотевшими ладонями, Кас посчитал, что это прекрасный момент. Момент убедиться, что он все еще годен заставить чье-нибудь сердце ускорить свой ход. Новак решительно притиснулся и, положив руки на плечи Дина, коротко прикоснулся к его полным губам. Было приятно ощутить, как Мистер Самоуверенность, которого застали врасплох, разомкнул в удивлении рот. Странно, он даже на пятую точку не посягнул. ― Это нечестный прием, ― произнес оторопевший парень, когда Кас отклонился обратно. ― Но засчитывается. Сосед пропустил его, и взору Кастиэля предстал мощнейший по своему размаху бедлам. Часть коробок была вскрыта, и, кажется, в квартире стало только больше дисков, которые высились вокруг красочными горами. Сверху они были присыпаны одеждой и бытовой мелочью. На стерео-системе примостился спящий ноутбук. Новак, внимательно глядя под ноги, попробовал прикинуть количество пластинок. ― Эй, Кас, если ты продолжишь смотреть таким взглядом на классику рока, то я буду вынужден померить твою температуру. И, поверь, градусник окажется не во рту, ― его вычисления прервал Винчестер, поднявший с пола рубашку, в которой был в день их незапланированного знакомства. Как символично. ― Тогда я свожу тебя к лору. ― Чудненько, ― повторил он свое вездесущее слово-паразит. ― Люблю ролевые игры, ― опять выгнул одну бровь. И как Кастиэль ни пытался повторить это движение перед зеркалом ― не получалось. Новак хотел уже что-нибудь проворчать, но наткнулся, едва не наступив, на знакомую сине-оранжевую обложку. ― Ух ты, у тебя есть «Резиновая душа» [9]! ― парень поднял потертый диск в мелких трещинках, внимательно разглядывая его. ― А, это. Я, вообще-то, не фанат, Сэм когда-то приносил. Нравится? ― изумленно спросил парень, подбираясь к нему. ― Обожаю Битлз, ― восхищенно признался Кас. ― Да ладно, ты знаешь название хоть какой-то группы? ― притворно взвизгнул Дин. ― Что ж, ты не так безнадежен, как я думал. ― У тебя жуткое чувство юмора, ― огрызнулся Новак. ― Оно у меня хотя бы в наличии. Ладно, дай сюда, ― скомандовал Дин, кивнув на альбом, ― я как-нибудь гляну, что ты там слушаешь. Несмотря на слова Дина о том, что так задумано, Кастиэль вызвался добровольцем и помогал привести квартиру в божеский вид. Точнее, они просто открывали одну коробку за другой и выкладывали ее содержимое вдоль стены, чтобы не мешалось на проходе. Сосед считал, что для начала этого вполне хватит. Винчестер орудовал кухонным ножиком, разрывая скотч, Кас ― ножницами. И он был готов заниматься даже такой бесполезной, на его взгляд, тратой ресурсов, лишь бы находиться рядом. Это нездоровое влечение еще пугало, но Кас уже немного свыкся. Кроме того, он планировал выяснить намерения парня по отношению к нему. Новак испытывал неловкость, фактически лазая по чужим вещам (в отличие от Дина). Но с другой стороны, когда ему попадались пожелтевшие от времени фотографии или старые билеты с матча по бейсболу, он испытывал чувство, словно мог раскрыть душу Винчестера, как книгу с живописными миниатюрами. Добравшись до двух красных коробок, небольших по размеру и уже распоротых, Кас предусмотрительно осведомился: ― Красные тоже перебирать? ― Угу, все перебирай, ― не отрываясь от сортировки дисков по годам, промычал Дин. Кас закатил глаза на зависшего в своей стихии Винчестера и открыл створки. Последнее, что он ожидал увидеть, ― это видеозаписи, на лицевых сторонах которых красовались нагие мужчины, женщины, мужчины и женщины. Кастиэль, округлив глаза, откинул порно-кассеты, словно те были заразными. Заслышав шум, сосед замедлился и посмотрел на его источник: ― Ты чего… Оу, ты нашел ящик любви, ― криво ухмыльнулся парень, но Кас с изумлением обнаружил, что его загорелые щеки чуть-чуть, самую малость порозовели. ― Хочешь, посмотрим что-нибудь из этого вместе? Кас не стал акцентироваться на том, что с ножом в руке это звучало устрашающе. И попытался не представлять в красках, как все могло бы произойти, ― ему вполне хватило того раза, когда Винчестер включил эротику на полную катушку ночью. Порываясь замести накрывшую волной неловкость, он предложил: ― Давай лучше послушаем твою дурацкую музыку. Когда солнце покатилось за горизонт, Кастиэль понял, что его идея обросла ужасными последствиями. Наведение порядка было заброшено, голова трещала, голосовые связки были надорваны. Они переслушали половину из того, что хранилось в коллекции Дина. Сосед заставил подпевать буквально каждому куплету, отчего горло пересохло и язык стал заплетаться, зато сам Дин раскинулся на кровати довольный и чему-то улыбающийся. Как они переместились на широкую постель, Новак толком и вспомнить уже не мог. Вот они разбирали коробки в коридоре, пока проигрыватель трещал в комнате, вот Винчестер предложил заодно убраться в спальне… Вот они утомились и решили устроить перерыв на мягком ложе, который в итоге затянулся на несколько часов пустяковых бесед и подвывания песням. И ни-че-го больше. Кастиэль неохотно признавал, что его задевало отсутствие знаков внимания. ― Спой мне, ― попросил Дин, раскроив затянувшееся молчание. Лежа на другом конце кровати, он свел руки в замок под затылком. ― Спеть? Мы же только что этим занимались, ― Кас поскреб шею, украдкой рассматривая подсвеченные золотисто-багряным закатом лицо и изгибы тела. Красив. Дьявольски красив, чтоб его. ― Из меня певец, как из тебя мачо. Одну песню, м? ― Не лучший способ этого добиться оскорблением, ― с трудом подавив рвущийся наружу зевок, указал парень. Попытки Винчестера ущемить его достоинство раздражали, но Кастиэля слишком клонило ко сну, чтобы всерьез вздернуть нос. ― Тебе не идут надутые щеки, ― Дин скосил на него ленивый взгляд. ― Да и от одной маленькой песенки окна не треснут. Пожалуйста, ― подкинул парень, состроив просящий взгляд. Кас, натягивая рукава водолазки до костяшек, попытался отвернуться, чтобы не искушаться его опрометчиво невинным видом. На самом деле, он всегда неплохо пел, в детстве даже был участником хора при воскресной церкви. Но рок там определенно не был в почете. И если Винчестер посмеется над ним, то это будет слишком сокрушительным ударом по самооценке. Но Дин на то был Дином, что оказался настойчивым донельзя. Он пошевелился, придвигаясь, и их плечевые суставы соприкоснулись. Негромкое «эй» и теплая, чистая от насмешки полуулыбка опутали Кастиэля, точно кружево паутины. Но если он еще мог сопротивляться, то стоило блондину сжать его прохладную руку ― и Кас клюнул на удочку. Он отчаянно выдохнул и выпалил на свой страх и риск: ― Ладно-что-ты-хочешь-услышать? ― То, что ты считаешь нужным сказать, ― Винчестер полностью повернул голову, от чего на его скулы пала темно-синяя тень. Между ними оставались считанные дюймы, но Кас вновь вернулся взором к потолку. Стук под твердыми ребрами вторил скорости мыслей: он прикрыл глаза, вылавливая нужную ноту, клубящуюся на кончике языка. Вздохнул еще раз. И тихо, неуверенно завел «Hey Jude» ― песню, которая сопровождала его с пеленок и до сих пор была в плеере. Строки лились гладко, плавуче, словно шелк, скользящий по бархатной коже. Новак не мог проследить реакции парня, но осязал пальцы, которые вплетались в его ладонь. И продолжал, черпая вдохновение из легких прикосновений. На предпоследнем куплете он все же сбился, потому что в лежачем положении воздуха не хватало. И замолк, зажмурившись в ожидании, когда Дин выдаст, что оконные стекла лопнули-таки. ― Мама пела мне эту песню, ― задумчиво прошептал Винчестер, разорвав сомкнутые руки. Кас резко распахнул глаза. ― Ночью, перед сном. ― О, ― робко выдавил парень, поникнув и приподнявшись на локте. ― Я все испортил? ― Нет, ― твердо произнес Дин. ― У тебя прекрасный голос. Это был первый комплимент, за которым не последовало едкой шутки. Через полчаса Кастиэль сопел, свернувшись калачиком. Когда последние рыжие лучи полоснули подоконник, усталость, накопленная за долгий месяц, взяла свое, погружая в топкую дрему. Он краем сознания вылавливал рядом шуршание. Ближе, ближе, ближе… Голень мягко обхватили ― со стопы стянули носок, за ним другой. Вскоре по спине раскинулось теплое одеяло. Новак застонал и плотнее завернулся в мягкую шерсть пледа. Сознание замутнилось от растворяющихся в сновидении образов и ощущений: его касались ниже пупка, по бедрам что-то скользило… Кастиэль заворочался, и неясная дымка стала рассеиваться. И тогда он понял, что прикосновения были более чем реальны. ― Дин? Что я… Что ты?.. ― Кас пытался сфокусировать зрение, часто моргая. Его пуговица и ширинка были расстегнуты, джинсы немного приспущены. Винчестер же изучал его, сонного и с красными черточками на щеке от подушки: во взгляде не читалось ни капли смущения или вины. Как и всегда. Новак шокированно бормотал, воображая, с какой целью он раздевал его бессознательного. ― Предвидя твои вопросы, нет ― я не поклонник сомнофилии. Просто ты заснул, и я не хотел тебя будить. А в одежде, вообще-то, не очень удобно спать. И да, я достаточно насмотрелся на парней в трусах и без них, чтобы сохранить самообладание. ― Я ничего такого и не имел в виду, ― соврал смущенный Кас, внутренне желая забыть очередное напоминание Дина о его «богатом опыте». ― Который час? ― Почти полночь, соня, ― сосед плюхнулся возле присевшего парня, лукаво прищурившись: ― Останешься? Вялость согнало как по щелчку пальцев. Даже если бы он и хотел уйти, то сил подняться с пригретого места не оставалось. Получается, он умудрился проспать несколько часов? Дин наблюдал за ним? Кас с ужасом подумал, что у него мог быть открыт рот или он пускал пузыри во сне. Винчестер был сейчас рядом и наверняка ощутил, как неспокойно стало в груди. И ниже. Будет ли глупо ответить «да, черт побери, да!», если ему идти до своей квартиры меньше двух минут? И приведет ли это к… ― Не хочу тебя стеснять, Дин. ― Я не буду распускать руки, обещаю, ― Дин отпрянул и, словно в доказательство, вскинул ладони. ― Тогда зачем? ― ляпнул он прежде, чем успел захлопнуть рот и запихать язык в глотку, скрутив его морским узлом. Винчестер присвистнул с растянувшейся на все лицо ухмылкой. ― Малыш, в жизни есть гораздо более важные вещи, чем секс. Кас вспыхнул так ярко, что даже губы стали горячее. Первым порывом было припустить отсюда на всех парах и запереться в квартире до конца своих дней. Но если он и во второй раз сбежит, то придется попрощаться с благосклонностью Дина Винчестера. Наблюдая за его мучениями, Дин лишь весело фыркнул. ― Спи давай. Ты завтра работаешь? ― В дневную смену. ― Чудненько, ― Новак готов был запустить в него подушкой, если это еще раз слетит с его уст. Но размышления об избиении наволочкой с перьями завершились, как только Винчестер отошел к чемодану (заменявшему шкаф), стаскивая с себя майку и спортивные штаны. Он раздевался к нему спиной, поэтому Кастиэль мог сполна насладиться видом сзади. ― Я чувствую, как ты на меня смотришь, Кас. ― У тебя мания величия, ― кинул шпильку он, но взгляд опустил. Поистине, эти мистические способности соседа вводили в ступор. Винчестер развернулся к нему в одном белье, откровенно красуясь подтянутыми мышцами. Кастиэль инстинктивно облизнулся и пододвинулся, освобождая место на кровати. И всем своим видом показывая, что душа не уходит в пятки. Хотя так оно и было. Но, вопреки ожиданиям на ночь, Дин (само собой, раскачивая узкими бедрами) направился к двери. ― Куда ты? ― растерялся Кас, сдвинув брови. ― На диван, ― невозмутимо пояснил Дин. ― Жесткий, холодный и норовящий впиться в мою задницу пружинами. ― Дин, я действительно не хочу тебе мешать и могу пойти домой… ― вышло как-то огорченно и неубедительно. Новак сник: Винчестер и вправду в нем не заинтересован. Во всяком случае так, как хотелось бы. Он уже не стал добавлять, что оставаться теперь ― бессмыслица с точки зрения логики. ― Или ты можешь лечь рядом. Кастиэлю показалось, что Винчестер замешкался, задержав руку над выключателем. Но, видимо, только показалось. Потому что тот отрицательно качнул головой: ― Прости, но если мы окажемся в одной постели, то и тебе в задницу что-нибудь будет впиваться. Новак сжал челюсти. Когда-нибудь эта прямолинейность сведет его с ума. ― А, вот еще что: если тебя вдруг преследуют ночные поллюции, то стирать белье сам будешь. ― Ты невыносимый! ― Кастиэль все же подхватил подушку и метнул ею в Винчестера, ловко увернувшегося. ― Знаю, ― он щелкнул выключателем. ― Сладких снов. Зрение Каса уже вылавливало чернильные контуры в темноте, и он был уверен, что Дин, выдумав очередной глупый розыгрыш, скоро вернется. Но из гостиной раздался лишь единственный звук ― скрип дивана. Кас несколько раз порывался пойти домой, но низменная надежда тлела где-то в глубине. Собственно, на что Новак рассчитывал, он и сам не ведал. Постель была пропитана запахом Винчестера ― лосьоном для бритья и природным ароматом. А воздух ― огорчением и тоской. И это вновь вернуло его к мыслям, бывшим одной из причин, по которой он сюда пришел. Может, все дело в том, что Дин уже развлекался с кем-то другим?***
Кастиэль проснулся самостоятельно: в квартире слышались топот и возня. Судя по едва желтеющему свету в комнате, было рано. Парень потянулся и скинул ноги с кровати. В ванную вела смежная со спальней дверь, куда он не преминул заглянуть. Сходив в туалет и ополоснув лицо холодной водой, Новак выглянул в коридор. Кас намеренно решил не одеваться и так и остаться в майке с белыми боксерами. Что ж, если Дину он разонравился, то почему бы и нет? При входе в гостиную, он увидел не Винчестера, а только его макушку, раскачивающуюся вверх-вниз. Кас прошел дальше и понял, в чем было дело: сосед, кажется, делал зарядку. Он снова был без майки и поднимал туловище, отчего мышцы пресса сокращались и становились четче. Дин, делая сосредоточенные выдохи на подъеме, попутно силился удержать норовящие оторваться от пола пятки. Кастиэль посчитал нечестным, что даже с взмокшей спиной и раскрасневшимся лицом он выглядел прекрасно. Подкравшись, Новак присел на подлокотник софы (той самой софы-разлучницы, из-за которой он провел одинокую ночь). Винчестер заприметил его почти сразу и широко улыбнулся, указав на свои полусогнутые ноги: ― Поможешь? Кас, окрестив себя безвольной тряпкой, молчаливо опустился и обхватил его лодыжки, с мягкими волосками, удерживая на месте. Он готов поклясться, что Дин намеренно расставил ноги подальше. Дин поднял корпус еще раз, притормаживая: ― Как спалось? ― Чудненько, ― передразнил Новак, чем вызвал одну из довольных ухмылочек Винчестера. ― Надо же, мне всегда казалось, что тебе это слово не нравится, ― наигранно удивился парень, прикрывая сочащийся в голосе сарказм. Кастиэль скрипнул зубами. Ей-богу, иногда он недоумевал, чем его привлек этот колючий, как еж, человек. Но пора расставить стертые над «i» точки. ― Дин… Как проходит твое обустройство на новом месте? ― Чудненько, ― издевательски прокряхтел он, сделав еще два поднятия. ― А что? ― Ничего. Просто интересуюсь, ― пространно отозвался парень. ― Ты хочешь меня о чем-то спросить, ― Винчестер остановился с часто вздымающейся грудью возле Новака, ― так спрашивай. ― Не то чтобы… ― Кас замялся и посмотрел на свои руки. Он пробовал построить вопрос так, чтобы не показаться зависимым ревнивцем, но прояснить больную тему. ― Ты уже нашел себе кого-нибудь? Дин моргнул и рассмеялся. ― А ты можешь кого-то посоветовать? ― Не могу, ― обиженно вякнул Новак, задетый тем, что Дин любое его высказывание перемалывал так, что он чувствовал себя полнейшим дураком. И, в конце концов, не будет же он себя выдвигать как кандидата. ― Да и не надо, ― поделился Винчестер и непринужденно пожал плечами: ― У меня уже есть кое-кто на примете. Кастиэль пораженно уставился на него. И выдавил, наклеив на лицо искусственный оскал: ― Здорово. Рад за тебя. Винчестер вернулся к своим упражнениям, пока Кас хмуро сверлил точку над его головой и прижимал по просьбе ноги книзу. Возможно, он сдавливал их чуть больше, чем следовало. Его мучила одна мысль: если бы он сразу не воротил носом, могло бы все сложиться по-другому? И как выглядит тот, на которого сосед положил глаз? Наверное, какой-нибудь красавчик без комплексов, с которым они могут запросто колесить по городам под тарахтящий в магнитоле рок. Этот парень Х не будет краснеть и раздражаться на плоские шутки, и в первый же день запрыгнет в койку, и… ― Кас? ― перед лицом настойчиво защелкали пальцы. ― Кас, я уже пять минут назад закончил, а ты все пытаешься оставить мне синяки на лодыжках. Все в порядке? Могу приготовить завтрак, если хочешь. Я, правда, готовить не умею, но… ― Спасибо, сам справлюсь, ― Кас виновато убрал руки и зашевелился. ― И мне, пожалуй, домой пора. Не глядя на соседа, он, как марионетка на бесцветных нитях, оказался на ногах. Глаза предательски пощипывало, и Кастиэль поспешил отвернуться. Не хватало еще, чтобы Дин видел его таким. Но Винчестер, безусловно, подскочил следом, вцепляясь в локоть и жестко разворачивая. ― Ты расстроился? ― Расстроился? Я? С чего бы? ― скомканно затараторил парень, пытаясь вытянуть свою руку. ― Кас, не кипишуй, ― хватка Дина стала крепче. ― Я имел в виду тебя. ― В смысле? ― выдохнул вконец запутавшийся Новак, поняв, что шанс на побег также низок, как шанс привыкнуть к поведению соседа. ― В смысле, я тебя нашел. Кас собрал брови домиком и по-птичьи склонил голову, молясь, чтобы он не ослышался. Винчестер, замявшись из-за своего признания, потупил взгляд и взял со спинки дивана рубашку, накидывая на разогретое тело. ― Но ты ведь провел ночь отдельно, хотя у тебя была возможность… ― Кас не договорил. ― Какая возможность? ― гневно вскинулся парень. ― Трахнуть тебя? Я просто хотел показать, что иногда думаю и верхним мозгом. Ты такой… Я, черт побери, не знаю, с какого бока подступиться, чтобы произвести на тебя впечатление! Но я не тороплю и… ― Дин заставил себя смягчиться, заметив испуганный вид Каса, и стиснул его тонкие пальцы. ― Позволь мне это выяснить. Только не отталкивай, хорошо? ― Хорошо, ― прошептал Кас. В груди словно колыхалась связка воздушных шариков, готовых вознести его к небу. Седьмому. Нетерпеливо потянув его за рукав, парень безмолвно просил подойти ближе. Винчестер поддался, и Новак аккуратно огладил его плечо, смахивая невидимые пылинки. ― Что ты делаешь? ― впервые Дин выглядел неуверенно. Он был взмокшим, рубашка липла к коже, но Кастиэлю нравилось. Это… возбуждало. ― А на что это похоже? ― прикусив губу, спросил Кас. ― На то, что ты рискуешь, провоцируя меня, ― предостерег Винчестер, но в его голосе томилась неподдельная заинтересованность. ― Может, мне хочется рискнуть, ― понизив голос, заявил Кастиэль, мысленно аплодируя своей решимости. В голове все прояснилось, точно солнце прорезало косматые тучи, и Новак недоумевал, зачем накручивал себя беспочвенными подозрениями. ― Но как же твои правила? ― напомнил Дин о неудачном вечере, все же укладывая руку над его тазовой косточкой. ― К черту их, ― улыбнулся Кас, сделав бесшумный шаг и столкнувшись с его грудью. Винчестер чуть изумленно вскинул брови, но другую руку осторожно положил на талию. Кастиэль замер рядом с его губами и в следующую секунду осмелился действовать первым ― мягко коснулся рта, огибая прохладной кистью шею. Дин загудел, крепко дернув его за бедра, когда поцелуй из невинного перетек в жесткое сминание губ и растертую слизистую. Приставными шагами сосед вел его вглубь квартиры ― в спальню. По пути под стопой хрустнул диск, но Винчестер даже не обратил внимания. Лестно, что он ценил его больше куска пластмассы. Дин остановился лишь для того, чтобы смахнуть с себя рубашку и бросить ее на музыкальный центр. Колени подогнулись, и Новак рухнул на простыни. Если в повседневной жизни Дин вел себя, как беспечный шутник, то стоило дойти до близости ― и он превращался в подлинного самца. Сильного, дикого и ненасытного, источавшего тестостерон, от которого едва ли голова не кружилась. Винчестер тут же прижал его своим корпусом сверху, перехватив запястья и авторитарно вмяв их в кровать над головой. ― Кас, мне надо сразу знать, на что я могу рассчитывать. Если ты не хочешь заходить слишком далеко, то предупреди сейчас. Пока я еще в состоянии остановиться. Новак дышал глубоко и тяжело. Ему хотелось закрепить возникшее понимание, хотелось отдаться этому человеку, ему осознанно хотелось. ― Детка, можешь вести мою машину [10], ― мягким, обволакивающим тоном произнес Кастиэль строку горячо любимой песни. Он чувствовал знойное тело Винчестера через свою футболку. Под сжатыми кистями бился пульс, отдающийся в кончики пальцев и виски. Дин одобрительно рыкнул и подобрался ближе, вдавив колено между его ног, раздвигая их. ― Не боишься, что я пойму неправильно? ― Надеюсь на это. И Дину хватило позволения, чтобы не сдерживать себя. Он перехватил его подбородок двумя пальцами, отвел голову в сторону, впечатав щекой в постель, и вжался губами в шею. И, пока попутно распалял тугими толчками бедер о бедра, на мелованной коже расцветали лиловые круги, размытые по краям. Кастиэль, кожа которого от ключиц к линии челюсти была влажной и искусанной, стал взбрасываться и жадно бродить руками по крепкой спине, животу, подтянутой заднице. Дин, искусно чувствуя, что парень начинает терять терпение, закатал его водолазку до солнечного сплетения и провел от груди до пояса, заставив Каса втянуть живот. Подобравшись к резинке белья, он еще раз поднял взгляд на Новака, чтобы удостовериться в обоюдности их желания. ― Точно? ― Ждешь, что я передумаю? ― Глупое предположение, ― Дин спустил боксеры, вызвав шумный вздох с его стороны. Краска поползла по его скулам, и сосед затянул парня в глубокий поцелуй, рукой в это время доводя эрекцию почти до болезненной. Новак таял, словно восковая статуэтка на палящем огне. Винчестер уже потянулся к своим шортам, но Кас, распластанный под ним, попытался остановить: ― Можно… мне? Сосед на миг застыл, а потом подхватил его под мышки, рывком приводя в сидячее положение. Кастиэль подрагивающими от возбуждения руками огладил его от лобка до ягодиц. Твердо. Дин свистяще выдохнул и подался вперед. Новак, не умевший раздразнивать, просто потянул ненужную часть одежды, утаскивая ее вместе с бельем. И гулко сглотнул, когда увидел ровный, с полыми венами и атласной головкой член парня. ― Нравится? Хочешь его в себе? ― Винчестер толкнул его в плечи, укладывая обратно и опаляя висок придыханием. ― Очень, ― покорно прошептал Кастиэль, нетерпеливо двигаясь и стремясь получить больше. Казалось, он мог ощутить каждую артерию, раскаленно пульсирующую в теле. ― Терпение, малыш, ― Дин провел пальцем по его губам: поочередно верхней и нижней, слегка оттягивая. Он поднялся и, гремя всем, что попадалось под ноги, скрылся в углу комнаты, где лежали сгребенные вещи. Вытряхнув из чемодана мелочевку, парень тихо заматерился, не находя нужного. Но, когда Кас смахнул с себя фуфайку, слегка пропотевшую, Винчестер уже пересекал спальню с прозрачным тюбиком, на ходу отвинчивая черную крышечку, и пакетиком из фольги, зажатым в зубах. Матрац просел под его весом, и Кастиэль приглашающе раздвинул ноги. Дин растер вязкую жидкость на ладонях и провел между его ягодицами, сминая и раскрывая. ― Хотел бы я использовать куплет из песни, но вряд ли на эту тему они есть. Давно у тебя было? ― Д-да, ― заикнулся Новак, напряженно приподнимая таз. ― Эй, не волнуйся. Просто расслабься и получай удовольствие ― на мои пальчики еще никто не жаловался, ― парень огладил поджавшуюся мошонку. Дин поцеловал его над пупком и медленно опускался губами по темной дорожке, пролегавшей под пояс. Зарывшись носом в жесткие волоски, он осторожно провел смазанным пальцем внутрь. Выдыхая через раз, Кас приподнялся на локтях. Лоб Дина окропила блестящая испарина, пока он умело и расторопно разминал тугие мышцы, член чуть накренился влево. Кас едва на спину не перекрутился, когда подушечка среднего задела средоточие нервов. Винчестеру пришлось убрать пальцы, чтобы задергавшийся парень не травмировал себя. Тот заныл, доверчиво подставляясь: ― Дин, мне надо… надо… ― Тш-ш. Если будет больно, сожмешь мою руку. Слышишь? Кас рассеянно кивнул, шире разводя бедра. Зашуршала фольга, и светлый латекс соприкоснулся с горячей кожей. Дин, приподняв его под ноги, так, чтобы поясница оторвалась от постели, входил плавно, по дюйму. Кас накрыл ладонь, покоившуюся на его бедре, своей: когда жжение было слишком ощутимым, он тихо сипел и стискивал руку, как и просил сосед. Тот до крови закусывал слизистую, но замедлялся. И, когда пах парня соприкоснулся с бледной кожей вплотную, по квартире раскатились низкий рык Винчестера и высокий стон Кастиэля. Кулаками Дин уперся по сторонам от его плеч, медленно двигая тазом. Кас постоянно тянулся за мокрым, грязным поцелуем ― ему хотелось получить как можно больше точек соприкосновения. Он чувствовал себя мотыльком, вьющимся под слепящим светом лампы. Вот-вот ― и прозрачные крылья обернутся в прах. Вокруг все завертелось сплошными узорами, когда Винчестер прижался горячим торсом, потираясь о ноющую эрекцию. ― И ладони ласково скользят, как будто ящерицы по стеклу. Прохожий с радужными бликами на разноцветных сапогах… Его глаза лгут, пока руки заняты… [11] ― сбивчиво, совершенно севшим голосом зашептал обескураженный Кас возле его лица. Дин простонал и задвигался быстрее. ― Продолжай, ― прохрипел он. Его рука легла к паху Новака, царапая внутреннюю сторону бедра, лобок и перебегая ниже. Ресницы Кастиэля слиплись от влаги, выбившейся под веками, и радужка приобрела цвет, собравший в себя, казалось, все оттенки синего. ― Когда я держу тебя в руках и чувствую свой палец на спусковом крючке [12]… Ах-х! ― вскипел Кас, стоило парню заскользить грубее и рассеянней, заостряясь в точке, провоцирующей кипящее по всему телу наслаждение. Он, весь взмыленный и вспотевший, извивался под Винчестером, точно подожженный. Блондин ласкал его между ног, там, где струилось болезненное напряжение. Словив вздох Новака на своих губах, Дин глухо прошептал последние слова песни, к счастью, известной ему: ― …Я знаю, никто не может навредить мне. Поскольку счастье ― это тёплый ствол, мама [13]. И Кастиэль проваливался, проваливался, проваливался в шелковую темноту, пока ее не выгрыз кипенно-белый, туманящий сознание блеск. Парень согнулся почти пополам, толкнувшись грудью вверх и втопив твердые ногти в торчащие лопатки Дина. Живот обожгло вязкими каплями, покатившимися до пупка и слетавшими с тазовых косточек на свежие простыни. Кас, продолжая истомно выгибаться, свел темные брови и распахнул губы в беззвучном крике. ― Сможешь еще немного потерпеть? ― долетел до него густой тембр Винчестера. Дин замер, позволяя парню искупаться в сладкой неге. Но по тому, как он нетерпеливо стискивал в ладонях простыни и мелко дрожал, было видно, с каким трудом это давалось. ― Я не терплю, ― отозвался разомлевший Новак, прокроив пальцами острую дорожку поперек темно-коричневых сосков. ― Я наслажд… Дин сухо проскрипел, нетерпеливо перекинув ноги парня себе за поясницу. И коротко заелозил между его бедер, пытаясь распустить стянутый внизу жгут. Кас дергался от каждого толчка, протирая спиной постель, но не зажимался. Винчестер накрыл его раскрытые ладони своими, крепко сжимая. И, когда блондин запрокинул голову, обнажив шею, под которой ползла зелено-сиреневая нить вены, его благодарственный стон казался слаще и музыкальней, чем самая душевная мелодия.***
― Всегда была интересна судьба презервативов, путешествующих по сливным трубам. ― Крайне богатая почва для размышлений. Дин, это отвратительно. ― Да ну? Черт, твоя сперма у меня даже на сосках обнаружилась, ― посетовал Винчестер, натягивая на голое тело потертые шорты. ― Вот это действительно отвратительно. Кастиэль поморщился. Он внимательно следил за его передвижениями, ожидая, когда парень присоединится к нему и сделает что-то, что обозначало бы не разовый секс. Поцелует, сварганит обещанный завтрак или хотя бы подаст белье. Подозрения снова нашептывали свои небылицы, подыскивая им веские оправдания. ― Сожалею о трагических последствиях, ― язвительно отозвался он. Кас, только отойдя от разморившего оргазма, был склонен снова поверить, что поторопил события. Дин дошел до развязки, перевел дыхание, а после поднялся, накинув на Каса простынь, и скрылся за дверью ванной. И для Новака это приравнивалось к тому, чтобы кинуть обглоданную кость собаке. Лишь бы та отвязалась. ― Кстати, о последствиях. Тебе понравилось? Можешь оценить от одного до десяти, ― сосед подошел ближе и без стеснения сдернул простынь, окидывая самодовольным взглядом невозбужденное тело. Он положил руки на его колени. ― Малыш, я пойму, если ты поставишь все одиннадцать. Определенно, его кичащееся эго могло трижды обернуть радиус земного шара и не растратиться. Кас знал этот взгляд, который говорил «я получил от тебя все, что хотел». Он уже сталкивался с таким в жизни, попавшись однажды на крючок внешней красоты. И повторения подобной ситуации не хотелось. ― Ноль. С жирным минусом, ― взбеленился Новак, скинув его руки, от чего Дин чуть не повалился на него, потеряв равновесие. Кастиэль подскочил с кровати, укутываясь в простынь, и направился в ванную. ― Кас, ты чего? ― удивленно засеменил за ним Винчестер. ― Я же пошутил. ― А я ― нет. Новак попытался захлопнуть перед его носом дверь, но когда понял, что прищемит пальцы, то просто раздраженно цокнул и отвернулся к раковине. Наверное, смешно было корчить обиды на того, с кем только что имел интимную связь и в чьей ванне находился. Но хрупкая скорлупа, в которой грелся зародыш еще безымянных чувств, легко давала трещины. Кастиэль до чертиков боялся разочароваться в том, кто так понравился. И успокаивал себя тем, что если Дин заинтересован в продолжении их отношений, то попытается его остановить. Если не попытается ― что ж, Кас не маленький, переживет. Не впервой. Он включил кран, настроив теплую воду, и принялся смывать молочные пятна, стягивающие кожу. ― Ты пропустил с левой стороны, ― покрутив кистью, сообщил Дин. ― Давай помогу. ― Не надо, ― попробовал остановить Кас, когда парень дернулся в его сторону. Но Винчестер уже присел перед ним на колени, взяв с перекладины смоченное полотенце, которым, наверное, и сам вытирался. Кастиэль был уверен, что сейчас он начнет водить мокрым махром по коже. Но Дин вдруг передумал, откинув полотенце в раковину, запятнанную голубой пастой, ― и скользкий язык защекотал бок. Новак стыдливо запылал ― липкая и почти засохшая сперма явно имела не лучший привкус. И скорее поэтому, чем по любой другой причине, отшагнул в сторону. ― Попросил же этого не делать, ― он пальцем принялся отдирать подсохшую желтовато-белесую пленку. ― Чудненько, ― парень вскинул ладони кверху. Впервые он сказал это без радости. ― Я буду на кухне, заварю чай. Если тебе нужны прокладки, куколка, то прости, у меня их нет. И наводи марафет побыстрее ― у меня дела. Они спускались по лестнице вместе, но молча: каждый был погружен в свои невеселые мысли. Прийти к перемирию так и не удалось, хоть Кастиэль и пожалел о вспыльчивой опрометчивости. Дин же оставался в недоумении, что вызвало такой порыв. Оказавшись этажом ниже, Винчестер остановился. Новак поравнялся с ним, обреченно ссутулившись, и притормозил напротив. ― Я бы поцеловал тебя, но пороховую бочку опасно вскрывать, ― хмуро заметил Дин. ― Поэтому лучше убрать ее с глаз долой? ― Кас, ― он устало потер виски. ― Не знаю, что с тобой опять творится, но разберись с этим, ладно? ― парень повел плечами. ― Может, я и не претендую на звание «Парень года» и веду себя порой отвратительно, но я правда стараюсь. Если где-то обидел, то извини. Ты мне симпатичен, и я бы хотел продолжать общаться. Но, если это не взаимно, нам обоим не стоит терять время попусту. ― Дин… ― взгляд случайно зацепился за наручные часы Винчестера, застегнутые на запястье. ― Боже, у меня же смена в кафе! И Кастиэль заторопился вниз, не соизволив даже зайти домой или попрощаться. ― Сейчас только одиннадцать утра! ― прилетело обвиняющее в спину. Но Кас так и не обернулся, перескакивая ступени. Только ногу чуть не подвернул. И что вызвало такую спешку ― мнимое опоздание или совесть, грызшая за недальновидные мысли о Винчестере, посетившие с утра, ― было очевидно.***
В кофейне все валилось из рук. И, когда парень раскромсал третью посудину, его отправили домой раньше времени, посоветовав к следующей сверхурочной отработке вырастить пару рук оттуда, откуда положено. Обратно Кас полз, как механический робот, запчасти которого забыли смазать маслом. Из него словно вытрясли все силы: как физические, так и душевные. Парень кое-как добрел до подъезда, надеясь увидеть Дина, подпирающего дверь и притопывающего музыке. Но лестничная клетка была пуста ― только перекати-поля для полноты картины не хватало. Дома состояние не улучшилось. Он места себе не находил, хрустел суставами и порывался пойти к Винчестеру ― но боялся нарваться на холодный прием и впасть в еще большее отчаяние. Вряд ли Дин захочет с ним видеться. Ближе к полуночному бодрствованию, выпив топленого молока, он подтянулся кровати и плюхнулся лицом во взбитую подушку. Постель была не тронута со вчера, и от этого кошки еще тоскливей скребли на душе, жалобно мяукая. Он профукал свой второй шанс. А третьего не предлагали. Кастиэль беспокойно возился, и, когда глаза все же начали засыпаться песком, над потолком раздался… разъяренный вой. Судорожно нашаривая тапочки под кроватью, Новак вспорхнул так резко, что в голове будто колокол зазвенел. Дыхание сперло, а моторчик под ребрами завелся с утроенной скоростью ― в квартире соседа играла не просто песня, замусоленная им до каждой буквы. Это были мотивы Битлз. Мотивы того самого альбома, который лелеял Кас и который Винчестер вскользь обязался послушать. Это случайное совпадение или… приглашение? Когда к мелодии стал прорываться голос Дина, громко подвывающий, по жилам словно проросли летние цветы. Парень, надев первые попавшиеся штаны и толстовку, прочертил сухой щеткой зубы и стрелой ринулся к выходу. На этот раз он точно не собирался ругаться из-за нарушения спокойствия. Дверь оказалась незапертой. Дин, подбоченившись, легко насвистывал с замершей полуулыбкой на губах: ― Я не хочу целовать тебя или держать за руку, если мои попытки покажутся тебе смешными. Пойми, и вправду нет ничего, чего мне хотелось бы больше… ― …Ведь я счастлив просто потанцевать с тобой [14], ― закончил за него Кастиэль, волнующийся и польщенный. Он, как и в первый раз, неловко перетаптывался на месте и теребил подол одежды. ― Итак, вы не можете заснуть? ― сосед силился принять серьезный вид, но острые лучики в уголках глаз выдавали его воодушевление. ― Да. Совершенно не получается, ― виновато посмотрел парень из-под опущенного кружева ресниц. Он обязательно все объяснит и извинится. Только бы… ― Тогда вам сказочно повезло. Я как раз могу помочь, ― Дин отлепился от стены и приглашающе качнул головой, протягивая руку. ― Проходите, не стесняйтесь. Кажется, ночь предстояла длинная… [1], [3], [4] ― AC/DC ― «You Shook Me All Night Long»; [2] ― главный герой фильма «День сурка», в котором он проживает один и тот же день снова и снова; [5], [7] ― AC/DC ― «Dirty Deeds Done Dirt Cheap»; [6] ― AC/DC ― «Let Me Put My Love Into You»; [8] ― солист AC/DC; [9] ― шестой альбом Битлз, в оригинале «Rubber Soul»; [10] ― строка из песни Битлз «Drive My Car»; выражение «веди мою машину» является эвфемизмом: его можно понимать как «давай займемся сексом»; [11], [12], [13] ― Битлз ― «Happiness Is A Warm Gun»; [14] ― Битлз ― «I'm Happy Just to Dance with You».