Морфей

      Сколько я себя помню – он всегда ждал в постели. Прекрасный мужчина со смуглой кожей лежал на боку, подперев голову одной рукой, и смотрел на меня пронзительным взглядом черных глаз. На губах его играла легкая улыбка, вечно напоминавшая насмешку надо мной или над миром – не знаю, а на подбородке пролегла черная полоска недлинной бороды, придающая всему его виду дьявольской загадочности. Короткие темные волосы открывали уши, в которых поблескивали золотые сережки-кольца, а с шеи на грудь спускалась золотая же цепочка с небольшим кулоном в виде золотого солнца, внутри которого серебрился месяц. Грудь и руки его всегда были обнаженным, даже в самую лютую зиму, когда даже в комнате казалось нестерпимо холодно, а на ногах у него были белые лёгкие шаровары, с золотым поясом. Доходящие до щиколоток и стянутые золотого цвета шнуром, они открывали его ступни. На левой ноге золотился тонкий браслет-цепочка с маленькими подвесками: то были солнца, луны и звезды.       Он всегда ждал меня в постели. Нежно укрывал тёплым одеялом, если ночь обещалась быть холодной, или легкой простынкой, если стоял летний зной, придвигался чуть ближе и обнимал меня. Я могла слышать его спокойное сердцебиение, которое, как тиканье часов, убаюкивало меня, и чувствовать невесомое дыхание, когда его губы приближались к моему уху. В этот момент всё внутри меня всегда замирало и трепетало, потому что в следующий миг с его губ слетали слова.       Едва слышимым голосом с приятной хрипотцой, приправляя свою речь негромкими смешками, он рассказывал мне самые замечательные истории, что только бывают на свете. Каждую ночь, до самого утра, его голос замирал лишь на редкие секунды, чтобы усилить эффект от сказанного. Он рассказывал мне то, что никому никогда и не снилось.       В детстве это были сказки. Я оказывалась в волшебных замках, примеряла неописуемой красоты наряды, присутствовала на рыцарских турнирах и отдавала своё сердце прекрасному принцу. Я путешествовала по облакам, поднималась к звёздам, а потом оказывалась в диковинных лесах и странах. Что там Нарния или Страна чудес с Зазеркальем вместе, по сравнению с тем, что рассказывал мне он!       Потом его истории стали о более реальных вещах. Школа, друзья, праздники. Откуда он знал тех людей, о которых рассказывал, я не знала, ведь никогда не говорила ему о том, что меня заботит. Но он всегда понимал меня лучше, чем кто-либо другой, и знал о моих самых сокровенных секретах, о которых никто и никогда узнать не мог.       Время от времени, как страшная болезнь, его поражало плохое настроение. В такие вечера он не улыбался, встречая меня, а лишь таинственно поднимал ресницы, едва-едва нахмурив брови. И рассказы его становились темными, безрадостными, пугающими. В слезах, я просила его остановиться, и сердце его смягчалось – он начинал рассказывать мне вещи более добрые.       Потом его рассказы стали пустыми – я ничего не помнила наутро, а страшные сказки казались мне самым интересным из того, что он мог мне рассказать. Он обижался и прекращал свою речь вовсе – просто лежал рядом и тихо дышал, не размыкая своих объятий. Почему он не уходил – я не знала. Может быть, просто не мог сделать этого, и оттого злился? И такое случалось всё чаще.       Иногда я подолгу смотрела на него. В такие моменты он лежал рядом и не прикасался ко мне: просто смотрел на меня, и я тонула в его тёмных глазах. Потом он придвигался ближе, обнимал меня. Я прикасалась к его горячей коже. Осторожно водила пальцами по его груди, животу, рукам, пересчитывая выступающие мышцы. Он казался мне идеальным. Идеальным во всём.       А потом я закрывала глаза, вдыхая его запах – ни на что не похожий, запах солнца, луны и звёзд, и он, приблизившись ко мне ещё немного, наклонялся над моим ухом, чтобы поведать новую историю.       Когда я стала старше, постепенно, нехотя, он стал мне рассказывать туманные запутанные истории, бывшие, тем не менее, невероятно захватывающими и интересными. Иногда его истории оказывались такими, что о них было стыдно рассказать кому-либо, и я потом, молча, чувствуя, как горят мои щёки, вспоминала их. Время от времени, он снова превращал меня в принцессу, а иногда вновь пугал страшилками. Но, главное, он снова стал улыбаться мне уголками своих губ при встрече, как это было много лет назад.       И вот, сегодня, проснувшись утром, я с нетерпением жду нашей новой встречи, когда я смогу ещё раз услышать его мягкий голос.