Tumblr AU prompts

      Лея приземлилась на четвереньки, задыхаясь и пытаясь заставить мир перестать вращаться вокруг нее. Ее кожа горела, мышцы болели, кости скрипели. Это был первый раз, когда она намеренно полностью открылась Силе, и она все еще сотрясалась от её мощи, которая вливалась в нее. Как шок (не ее собственный), который отзывался эхом отовсюду. Она подняла глаза, скользнув мимо молодого человека в темной мантии, чтобы остановиться на лице, настолько отвратительно знакомом, что она узнала его даже без восковой бледности и обвисших морщин, которые она знала. Делай все, что необходимо. — Ты! — Она не была уверена, было ли это рычание или крик, просто вся ярость и ненависть, которые она чувствовала, изливались из нее, смешиваясь с болью (они мертвы, они мертвы, они мертвы...), и Лея поднялась. Ей не нужно было сокращать дистанцию. Она поняла это после того, как уже оказалась у его лица, наблюдая, как свет гаснет в глазах, сжимая в кулак мантию, притягивая его ближе, чтобы он увидел ее. Он должен был увидеть, что он сделал. В другой руке был бластер, прижатый к его груди, от него исходил слабый запах гари.       Три выстрела? Пять? Она не считала. Но она почувствовала, когда последние остатки жизни ушли в ничто. Чтобы никогда не вернуться. (Но это было приятно.) Однако времени насладиться победой не было. Раздался голос (молодого человека, эмоционально неустойчивого, легкого), кричащий: — Нет! — и жужжащий гул светового меча, и ярость в Силе (на нее, но в основном на себя, глупого и такого молодого).       Это был инстинкт, и та песнь Силы, которая все еще гудела и звенела, заставившая ее отпустить тело, полуобернуться и оттолкнуть. Юноша вылетел в окно как раз в тот момент, когда двери открылись, и внутрь ввалилась стража. *** — Я хочу ее увидеть.       На лице Оби-Вана явственно читалось "нет" еще до того, как он сказал: — Я не думаю, что это хорошая идея. — Я был там, — сказал Энакин, его голос дрожал. — Я помню, что произошло. Я могу заставить ее говорить.       Целитель, латающий последние царапины Энакина, сделал паузу, вокруг них витал дискомфорт. Они могли думать все, что хотели. Их не было там, когда Энакин не смог защитить канцлера. Единственный человек, который доверял Энакину, который верил в его навыки и силу. И Энакин только что позволил ему умереть. — Она сейчас допрашивается, — Оби-Ван пытался говорить спокойно, и это работало так же хорошо, как и всегда. Энакин знал, когда его учитель был напуган, даже если Оби-Ван не признавал этого. — Людьми, более чем способными получить ответы. — Тогда почему мы до сих пор ничего не знаем?       Оби-Ван мог сколько угодно качать головой и вздыхать. Энакин был прав. Что подтвердилось, когда не прошло и десяти минут, как к ним подбежал какой-то посвященный и сказал: — Мастера ищут вас. Вы нужны им в камере.       Оби-Ван проигнорировал самодовольный взгляд Энакина, не поворачиваясь к нему лицом, но Энакин мог бы торжествовал в Силе. Что и делал. Это было что-то, что отвлекало его от боли и сожалений, которые он носил в себе. (От неудачи.) — Кто это? — спросил голос, прежде чем они добрались до камеры, и Энакин увидел, как брови мастера Винду поползли вверх. Он стоял снаружи камеры с двумя стражами, мастером Ти и мастером Йодой. Они не были удивлены его присутствием. — Падавану Скайуокеру следует поработать над своей защитой, — ответил мастер Винду. — Вы можете чувствовать его?       Что было грубостью. Энакин мог отлично защищаться. Как сейчас. Он просто слишком ликовал. Под взглядом мастера Винду остановился. — Скайуокер, — повторил этот голос, переполненный таким количеством эмоций, что Энакин почти отступил. Но он заставил себя пройти вперед, глядя в камеру на женщину, сидящую на полу. Она была такой маленькой, было его первой мыслю. И такой злой. Даже с ограничителями на запястьях, она была острым лезвием в Силе. Скрытой и приглушенной, но такой же опасной, каким он себя чувствовал, когда вся вселенная отвернулась от него по ее приказу, отбросив его прочь. Ее лицо продолжало кривиться, когда она смотрела на него. В конце концов, она прищурилась, когда переспросила: — Энакин Скайуокер? — О, Сила, — пробормотал Оби-Ван. — Ты знаменит. — Вам известно о падаване Скайуокере? — спросила мастер Ти. Ее тон был мягким, но реакция узницы была безумной. От нее исходило горячее пламя, что-то болезненное и жгучее, извивающееся и вопящее. А потом ни стало ничего. Охваченный изумлением от всех мастеров вокруг него, Энакин почти пропустил ее ответ: — Это так. С определенной точки зрения.       Затем она повернулась, чтобы пристально посмотреть на Оби-Вана, и Энакин почувствовал себя совершенно потерянным. Избегая ее взгляда, Оби-Ван повернулся к мастерам и спросил: — Что за причина, по которой нас вызвали? — Я отказалась сотрудничать, — ответила женщина, заработав свирепый взгляд мастера Винду. Она усмехнулась, заметив это, и добавила, обращаясь непосредственно к Энакину: — А ломать людей — это его компетенция. — Что? Нет! — Он отступил на несколько шагов. — Я никогда... — Энакин, — Оби-Ван встал между Энакином и заключённой. Энакин не мог видеть лица Оби-Вана, но он точно знал, как оно должно было выглядеть. Оби-Ван обратился к мастерам: — Так вот почему вы вызвали нас? — Нет, — ответил мастер Винду. — Да, — подтвердила мастер Ти. — Её щиты непреодолимы, — добавила она. — Но мы надеялись, что падаван Скайуокер сможет помочь освежить ее воспоминания. — Я застрелила человека, — ответила женщина. — Шесть раз. Мне не нужна помощь, чтобы помнить это. — Выстрелов было много, — сказала мастер Ти. — Можно сказать, даже чрезмерно. — Я бы выпотрошила его и протащила сквозь звезды, — прошипела женщина, — пока от него не осталось бы ничего, кроме пятна и горстки пыли. Я бы заставила его страдать.       Всем пришлось отступить от ее порыва, едва сдерживаемого Силой. — Вы считаете, что это было бы оправдано? — вопросила мастер Ти, рассматривая узницу так, как будто ее гнев был чем-то мерзким. Чем-то отвратительным. (Он не понял. Это была боль, но в то же время пылающая и прекрасная.) — Этого было бы недостаточно. — Это серьезное обвинение. Для сторонника тьмы, — сказала мастер Ти. Женщина выглядела скорее смущенной, чем напуганной. — Что? — Тот, кто использует Темную сторону Силы, свою ярость и гнев, — Мастер Ти была по-прежнему спокойна, хотя ее рука задержалась возле меча. — Как ты.       Последовало замешательство, а потом узница просто пожала плечами. — Если это единственный способ уничтожить Лорда Ситхов, кто-то должен был это сделать. — Владыка Ситх? — повторил мастер Винду. Его голос дрожал. Энакин никогда не слышал, чтобы мастер Винду был потрясен. — Вы обвиняете канцлера Республики в том, что он Владыка Ситх? — Почувствовали бы это мы, — сказал мастер Йода. Женщина насмешливо фыркнула. — Никто не может этого сделать, — заметила мастер Ти. — Только джедай имеет право казнить ситха без суда. — Это неразумно, — ответила узница. — Они представляют угрозу для Республики. — Невозможность уничтожить их для большинства, — сказал мастер Йода, подходя ближе к барьеру. — Нет в этом нужды. — Так ко мне применимо это правило? В теории? Или вы тоже можете казнить меня без суда? — Вы ситх? — спросила мастер Ти. — Нет, — последовал ответ. Энакин почувствовал эхо отзвука правды. Мастера, должно быть, тоже, потому что все они повернулись друг к другу. — Почему вы обвинили Энакина? — спросил Оби-Ван, делая еще один шаг в сторону перед учеником. Энакин мог смотреть через плечо Оби-Вана в камеру, что означало, что женщина могла видеть Энакина. Еще одно пожатие плечами. — Это не имеет значения. — Ее глаза метнулись к мастерам и обратно. — Я хочу знать, кто распространяет ложь о том, что мой падаван обучен пыткам, — настаивал Оби-Ван, делая шаг вперед, чтобы попытаться приблизиться. — Или вы думаете, что это разумно?       В последней фразе была угроза, но женщина проигнорировала ее. — Это не имеет значения. — Я не согласен, — Оби-Ван подошёл ближе. Она вздохнула. — Я сказала всё, что мне было известно. Я уверена, что меня казнят без суда. Так что не беспокойтесь об этом, — махнула она рукой. В этом жесте была холодная покорность судьбе, и это навеяло воспоминания. В тот момент, когда она отбросила его, Энакин был ошеломлен ее мощью, но это была боль, которая помешала ему взять себя в руки. Ей было больно. И эта боль не могла исчезнуть только потому, что другие люди не ощущали её. (Ее слова в адрес канцлера, ее уверенность...) — Что случилось? — спросил он, пытаясь обойти Оби-Вана. Она отшатнулась от мягкости в его голосе, и в то время часть Энакина затрепетала от триумфа (у него получилось), в подтверждение того, что что-то было не так, что она страдала, осознание этого давило на него. Это было важно. — Энакин, — Оби-Ван попытался оттолкнуть его. — Ты действительно в это веришь? Что канцлер был ситхом?       Мастера в это не верили. Энакин не верил этому. Он вспомнил, как ощущался ситх, убивший Куай-Гона. Канцлер был совсем не таким. Но это непреклонное убеждение снова вспыхнуло в его душе, когда она сказала: — Я знаю, что он был.       Это было больно. И он не был уверен, была ли это его боль или ее. Он подошёл к камере, стараясь не наступить на мастера Йоду. — Как твоё имя?       Она взглянула на мастеров, но ответила: — Лея. — Просто Лея? — уточнил Энакин. Дрожь в Силе, как будто она получила удар. Как будто он разорвал ее на части этим вопросом, заставил ее истекать кровью. (Этого было бы недостаточно.) — Просто Лея.       Он присел на корточки. Он не мог опуститься достаточно низко, чтобы быть на ее уровне, но он пытался, чувствуя, как она отстраняется, когда он это делал. Когда он смог встретиться с ней взглядом, он сказал: — Лея, если канцлер был Владыкой Ситхом, тебя не казнят. Я обещаю. — Энакин, нет, — простонал Оби-Ван. Но если это было правдой, если канцлер причинил ей такую боль, это было оправдано. Даже если этого было недостаточно. Энакин дал слово. Он не хотел брать свои слова обратно.