Сломанный образ.

Тсуна не знала, действительно ли любил Реборн Бьянки или нет, раньше она даже и не задавалась таким вопросом. Просто шумные и уверенные намерения Ядовитого Скорпиона душили такой вопрос и не то что бы интерес, но и само желание задать такой вопрос пропадало на корню. Тсуна и сейчас была не уверена в чувствах своего наставника.  Он сидит на софе, откинувшись на мягкую обитую спинку с высоко задранной головой, упираясь взглядом в далекий потолок. Тсуна не видит его глаз, их скрыла верная шляпа, но девушка была уверена что они открыты. Одна его рука то и дело тянется к Леону периодически одергиваясь, другая к карману пиджака, где были наверняка спрятаны сигареты.  Реборн сильный. Он очень сильный, хитрый, тот еще актер, и немного жестокий. Ладно, много. Видеть его в таком состоянии настолько непривычно, что Тсуне по-детски хочется себя ущипнуть. Но вот, впервые за столько лет Тсуна видит своего легендарного репетитора не как самого сильного киллера-мафиози и жизненного наставника, а как самого обычного уставшего человека у которого недавно умер близкий. Поэтому она дрожащей рукой наливает водки в граненный стакан с гербом Вонголы и протягивает его своему учителю. Тот автоматически подносит его к губам, едва заметно принюхивается, дергая уголком губ в знак одобрения и махом осушает его. Затем вытягивает руку с немой просьбой налить еще. Теперь его поза выглядит еще печальнее, несмотря на прямую осанку с гордо поднятой головой, у девушки вскакивает ассоциация с прокаженным, выпрашивающим милостыню.  Тсуна покорно наливает еще.  – Я ее не любил.– приятный, но чуть хрипловатый баритон Реборна ножом режет тишину.– Но мне будет не хватать Бьянки.  Десятая Вонгола тихо садится рядом.  Может быть он будет очень злиться. Может он потом в отместку придумает и сделает ей какую-нибудь спартанскую гадость. Или даже садистскую спартанскую гадость, но сейчас ей абсолютно все равно. Наверное, будет и потом.  Она аккуратно снимает с него знаменитую черно-оранжевую шляпу и, не встречаясь с удивленным взглядом, начинает нежно гладить его по голове, отчаянно стараясь чтобы получилось у нее как у мамы, по-семейному, тепло и ободряюще.  Возможно Реборн был сломлен, или действительно очень устал, а может нуждался в домашнем тепле. Тихий стук граненого стакана о дубовый журнальный столик. Затем он растягивается на диване и крепко обнимает свою ученицу, утягивая за собой. Она чувствует как его широкие ладони смыкаются у нее на талии, ощущает его подбородок на своем затылке, улавливает тихое сопение даже чуть-чуть слышит как бьется горячее итальянское сердце.  Лежа в подобных объятиях можно расслабиться.  Улыбаться в дни смерти своих близких нельзя, так считала Тсуна. Поэтому она просто позволяла уголкам губ чуть разойтись, чувствуя себя большой мягкой игрушкой в руках печального одинокого ребенка, эдаким единственным плюшевым другом. Завтра будет новый день, вернутся с миссии Мукуро с Гокудерой и она расскажет им эти последние печальные новости. А потом они всем кагалом сотрут с лица Земли зарвавшихся шавок молодой понтовой Семьи. Ну а пока можно полежать в объятиях учителя, размышляя о его треснувшей маске Несгибаемого Величайшего и Сильнейшего.