Окна

Напротив меня есть заклеенные газетой окна. Каждый раз, когда я выглядываю на улицу, я вижу их и не могу не думать, что там за ними? Заклеенные газетой окна... Возможно, в новую многоэтажку только что заселила какая-нибудь молодая семья. Там девушка не может добиться ответа от своего супруга ответа на один вопрос: в какой цвет лучше покрасить стены, в кремовый или в цвет слоновой кости? А он и различия не видит, на что может образоваться небольшой семейный скандал. И окна они просто хотели уберечь от нежелательных пятен или разводов. Вполне возможно, что там уже никто не живет. Только непонятно, почему люди решили покинуть свою квартиру, закрыв ее ото всех. И только мне интересно, что там может быть такого, что стоит скрыть от чужих глаз даже на высоте восьмого этажа. А что, кто-то решил скрыться от чужих глаз или просто от солнечного света? Кто-то заклеил окна толстым бумажным слоем, и наверняка дело не обошлось без штор, просто чтобы не пускать в квартиру солнечные лучи. Кто-то сидит там, в одиночестве, в своем темном углу и постоянно о чем-то размышляет. Возможно, этот кто-то остался наедине с компьютером или телевизором, может, даже книгой, не важно. Он там один, совершенно один, запечатанный в собственном мире. Он мечтает или просто рассуждает о чем-то, но не хочет быть на свету. Сидит во мраке, представляя, что остался в самом себе, в своей мрачной душе. Я ведь тоже постоянно во мраке. У меня темные шторы, но в комнате все равно светло, если на улице день. И теперь мне это не нравится. А что, если и мне тоже заклеить окна бумагой? Чтобы уж точно быть в своем маленьком одиноком мирке, где я буду королевой? Королевой холодного мрачного мира, который я постоянно строю в своей голове. И мне нравится мое, пусть даже и воображаемое, одиночество, это вполне нормально. Мне нравится мрак и прохлада. Тогда я чувствую себя более полноценной, живой. Но это тоже не совсем так. Если мне удается побыть наедине с собой, я думаю о никчемности всего, что существует и происходит. Я не знаю, зачем. Возможно, кто-то за заклеенными окнами поймет меня и скажет: «Хэй, да мы похожи». Там наверняка кто-то есть. Одинокий человек, мыслящий так же, как и я. Но мне не удастся замкнуться настолько сильно. Я по-прежнему ребенок, мне нужно выходить из квартиры в школу и на редкие встречи с двумя девочками, очень сильно отличающимися от меня. Но это мои единственные... друзья? Пожалуй, я смогу их так когда-нибудь назвать. Но мне не хочется думать о них. Я думаю о том, кто сидит там, в темноте или при свете тусклой лампы, погруженный в себя, мечтающий о большем, но понимающим невозможность превзойти себя. Интересно, а тот человек тоже ненавидит то, кем является? Я же не одна такая, я точно знаю. Он тоже, иначе бы не стал таким отшельником. Может, он и не так силен, чтобы измениться, он знает свою слабость и сидит там, ждет. Ждет чего-то, что, скорее всего, так и не наступит. И стоит ли выходить, стараться выбраться из собственной головы? Избавляться от подсознания, которое хочет тишины, холода и мрака? Мне скоро станет не важно, кем я буду потом. А тому человеку, видимо, это уже давно на это наплевать, и именно это является причиной его добровольного заключения. Он заключил себя в комнате, полной мрака, а я взаперти собственных мыслей. Они так же мрачны и пусты. Наверное, что-то во мне тоже заклеено плотным слоем газеты, и мне не хочется сдирать ее и нарушить покой. Холодный, темный, безучастный, но все же покой. Да, мой мир определенно оклеен газетой, я просто не хочу, чтобы его видели и рассуждали так же, как я сейчас рассуждаю об окнах.