Рябина

*** В твоем синем, чуть нахальном взгляде – веселые золотистые искорки, словно капельки солнца, вокруг шеи – пушистый шарф, твоих любимых цветов. Зеленый с лиловым. Теплый. Вязаный. Некогда он и мою шею грел – когда ты уверенными движениями повязала мне его, не слушая возражений. Все говорила про то, чтобы я не замерзла. Чтобы было теплее. Мне в любом случае с тобой не было холодно, но я не сопротивлялась. Ни тогда, ни сейчас. Чуть размашистые шаги по заснеженной дороге. Заморозки… Я иду след в след за тобой, боясь оступиться – под слоем присыпавшего дорогу снега корка замерзшего льда. Ассоциации? С тобой опять же, наверное. Самые лучшие, веселые, «открытые» люди хранят внутри себя груз переживаний и тягостей. Протягиваешь молча мне руку. Я хватаюсь за неё, как утопающая за веточку. Ты молчишь, но в глазах задорный блеск каких-то искринок… Что ты задумала? Взглядом скольжу по щекам, закрасневшимся от холода, по взмокшим волосинкам, выбившимся из-под шапки… По губам. До последней трещинки изученным, родным, обветренным губам. Увиденного достаточно: усталое, но довольное чем-то лицо, прекрасное до последней черточки. И больше не чувствуется ледяной мороз, пробирающийся под куртку. *** Под твоим домом растет рябина. Тонкие, невысокие деревца простираются к небу, припорошенные снегом. В хрупких ветвях – взрывы красных гроздьев ягод. От них потом так горько становилось во рту и как-то даже неприятно. Однако твой путь лежит именно к ним. Дергаешь с руки перчатку, призывно поднимаешь бровь. Я не смотрю на тебя, но про себя думаю, что последую куда угодно. - Будешь? На твоей крупной, совсем не изящной ладони лежит горстка рябиновых ягод. - Она горькая. Улыбка скользит по губам. Непривычно видеть тебя такой... счастливой. Растрепанные волосы, испарина от пота на крупном высоком лбу, с которого уже почти сползла теплая шапка. Яркий контраст: твои синие с прожилками глаза и бусинки ягод в теплой широкой ладони. Перевожу взгляд то на глаза, то на ягоды и отчетливо понимаю, что хочу совсем не ягод. Если бы ты была мной, захотела бы того же. Не сомневаюсь. - А ты знаешь, что… - произносишь ты, почти не меняясь в лице, - что после наступления морозов рябина становится слаще… Я почти не сопротивляюсь, когда ты вкладываешь мне в рот первую ягодку. Терпко. Терпко и несколько кисло – но не горько. Привкус чуть обжег язык, потом гортань. Я прикрываю глаза, силясь распробовать ту сладость, о которой ты говоришь. Чуть вздрагиваю, когда твои пальцы скользят по щеке. У тебя чуть шероховатые, грубые пальцы. Но очень и очень теплые. Горячие, я бы сказала. Пышущие жаром… Не давая себе времени подумать, я прижимаюсь к твоим губам. Они – глоток воды, спасенье для жаждущей… И это находит отклик. Одна рука на талии, другая притягивает за плечи… Ты странно осторожна, когда проникаешь своим языком в мой рот. Неожиданно. Но приятно. Задыхаюсь то ли от прилива чувств, то ли от нашего единения. Смелеешь. Я еще не говорила, что ты целуешься лучше всех в этом мире? Я растворяюсь в твоих руках, растворяюсь в этом городе, в этом мире, распадаюсь на сотни мельчайших атомов. Наконец, все обрывается. С неохотой разжимаешь объятия. - Ну как? - Еще минута, и я бы потеряла сознание. Обе смеемся… У тебя очень звонкий, красивый смех. - Знаешь, ведь есть обычай целоваться под омелой, - вдруг вспоминаю я, с нежностью смотря на стройное деревце, усыпанное красными брызгами ягод. - Неважно. Это будет только наша рябинка. Наша с тобой. *** Мы снова идем. Ты дышишь чуть легче, чем я, все еще пребывавшая в мечтах у нашей рябины. Однако чувствую, что ты улыбаешься – своей лучшей улыбкой, почти усмешкой. Синие глаза так ярко выделяются на зарумянившемся лице, а в руке все еще зажата горсть терпких, слегка кисловатых плодов. Рябиновых. На моих губах - вся сладость рябины.