Почему ты...

Эта катастрофа по-разному действовала на людей: кого-то убивала, кого-то меняла, в ком-то проявляла то, что он и сам в себе не мог подозревать. Жизнь изменилась в тот день, когда вирус вырывался на свободу и, как бы в это не верило большинство людей, уже никогда не могла стать прежней. Те, кто продолжал ждать, когда военные, ученые или власть вмешаются и предотвратят стремительно набирающее обороты бедствие, как правило, умирали: выживали те, кто вовремя понял, что пора строить новую жизнь. Желание жить и умение сориентироваться в любой новой для него ситуации определили его ко вторым. Порой он поражался чудовищной иронии собственной жизни. Мир практически преподнес ему столь желанные блага жизни на блюдечке с голубой каемочкой… незадолго до того, как эти блага перестали иметь хоть какое-то маломальское значение. Поначалу он, конечно, цеплялся за привычные ориентиры: дорогой люкс, брендовая одежда, самая качественная выпивка и весь город у его ног. Грязный, пустой, зараженный город. Право, как же глупо было устраивать пир во время чумы. Тогда он тоже думал, что нужно только потянуть время пока не придет спасение. Но время шло и ничего не менялось. Снимание сливок с загнивающего города перестало приносить удовольствие, да и находить их становилось все труднее. В городе стали объявляться выжившие, и хотя мураньи все еще оставались серьезной проблемой, появились новые. Среди людей начали распространяться болезни: дизентерия, отсутствие возможности получить медицинскую помощь, да и трупы на улицах никто не собирался убирать… Мите быстро перестало нравиться быть одному. Конечно, были в этом и определенные преимущества: заботиться было нужно лишь о себе, можно было делать все, что душе угодно, не оглядываясь при этом на других. Вместе с тем было прикрывать спину, да и мысль, что он останется один, без всякой помощи, случись что-нибудь неординарное, тоже совсем не грела. Борьба за выживание мигом лишила его приобретенного лоска: тусовщики и прожигатели жизни остались в прошлом. Неизменным остались его независимость, неумение быть частью группы: поэтому Митя, временами прибиваясь то к одной, то к другой компании выживающих, в основном предпочитал быть один. Временами он задумывался о тех, с кем свела его судьба, когда мир, который они знали, полетел к чертям. Из оставшихся десяти ему была известна судьба одной лишь Нади: её тело с пулей во лбу, скорее всего, все еще покоится в том шикарном люксе, в котором они провели её последние дни. Митя почти не сомневался, что многие из ребят так или иначе повторили её участь. Как не сомневался он почему-то и в том, что, по крайней мере, двое из всей компании выжили. И, разумеется, он никак не надеялся встретить этих двоих вот так. В тот день он рыскал по городу в поисках продуктов или иных полезных вещей, которые еще не успели растащить мародеры. Еда, которую он смог добыть у местных торгашей в обмен на спички и сигареты, чудом оставшиеся в личных запасах, заканчивалась, и приходилось бороться с голодом, упрашивающим расправиться с ней сейчас, а не растягивать в течении нескольких дней – только поэтому он рискнул выбраться из своего убежища посреди дня, когда по городу рыскали не только мутантки, но и вполне себе обычные люди – зато со стволами, которые они готовы пустить в ход в любую секунду. Именно тогда он увидел знакомую фигурку, крадущуюся по улице. Не поверил своим глазам, списав все на обман зрения, но вскоре убедился, что это действительно Ира. Её волосы отрасли с тех пор, как они виделись в последний раз, но её походка, движения и повадки остались прежними: Митя узнавал их даже с такого расстояния. Интересно, почему она рискнула выбраться в такое время? Митя пожал плечами и решил, что для обоих будет лучше, если они просто разойдутся. Однако, даже приняв решение, он никак не мог заставить ноги двигаться. А когда девушка скрылась за углом одного из домов, не долго думая, направился следом. «Мы ведь неплохо ладили раньше? – размышлял он, двигаясь на порядочном расстоянии от девушки, стараясь не попасться ей на глаза. – Можно хотя бы выяснить, с кем она и что они думают делать». О том, чтобы присоединиться к группе ребят, если она все еще цела, Митя не думал. Однако вполне серьезно прикидывал шансы увести с собой Иру: наличие рядом медика представлялось ему невероятно соблазнительным, и Митя изо всех сил старался сосредоточиться на этой мысли. К тем другим, нашептывающим, что он преследует Иру из-за совсем иных целей, Митя старался не прислушиваться. Тем временем Ира уже скрылась за дверью одного из подъездов ветхой на вид пятиэтажки. Митя выругался, понимая, что вот-вот упустит её. Он прибавил шаг и почти вбежал в темный подъезд дома, запоздало сообразив, что стоит как можно меньше шуметь. На ощупь добрался до лестницы, слегка морщась от запаха гнили и разложения. Что Ира могла здесь забыть? И как ему её найти? Однако он опасался напрасно: поднимаясь на уровень второго этажа, Митя отчетливо услышал всхлипы. Идя на звук, он вошел в распахнутую дверь ближайшей квартиры и замер на пороге гостиной. Комнате каким-то чудом удалось сохранить едва уловимое ощущение уюта: видимо, мародеры сюда добраться еще не успели. Впрочем, это Митя заметил уже после: первым, что бросилось ему в глаза, были широкая кровать у дальней стены и неподвижное тело человека. Рядом, скрючившись на полу и закрыв лицо руками, сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, Ирина. Мягко ступая, Митя подошел ближе, чтобы убедиться в том, что понял с первого взгляда: человек, лежащий в кровати был ему хорошо знаком… и он был мертв. По признакам, которые с некоторых пор парень научился определять, Макс умер от того самого злополучного вируса. Между тем Ира не обратила на него ни малейшего внимания, похоже, она вообще не заметила его появления. Её рыдания становились все громче, и Митя, поколебавшись немного, дотронулся до её плеча, привлекая к себе внимание. Всхлипывая, Ира подняла голову и скользнула по нему пустым взглядом. – Бесполезно, Ир. Тут ты уже ничего не сделаешь. Хватит! Нужно идти. – Идти? С тобой?! «А больше уже не с кем», – ответил про себя Митя, но вслух этого все-таки не произнес. По голосу девушки он догадался, что едва ли она вообще понимает, где и с кем находится. Похоже, она уже просто не могла справиться с рыданиями. Плакала некрасиво, навзрыд, размазывая слезы по лицу, пока вдруг не начала судорожно смеяться, дрожа всем телом. Заметив, что с ней происходит, Митя только наклонился к ней и наотмашь ударил по лицу. Ира ошарашено схватилась за вспухшую щеку: по крайней мере, перестала плакать. Несколько мгновений смотрела словно сквозь него, затем её взгляд медленно начал обретать осмысленность. – Митя? – хрипло прошептала она, словно впервые видя его перед собой. – Ты смотри, признала, - он съязвил почти на автомате: больше по привычке, чем от злости. Ира сглотнула. – Пошли, – бросил парень, поднимаясь на ноги. – Здесь уже больше нечего делать. Он почти дошел до дверей, когда она произнесла нечто, что едва не сбило его с ног. Позже, намного позже она рассказала, что кроме Мити и Нади бункер покинули еще двое, чья судьба ей неизвестна до сих пор. Пухляк погиб, защищая остальных: Митя почему-то не слишком удивился, что тот кончил жизнь таким бессмысленно самоотверженным способом. Восточная девица, имени которой Митя так и не запомнил, оказалась зараженной вирусом: в конце концов, она обратилась в одну из этих мутанток и была убита. По словам Иры, она же и прихватила вместе с собой скинхэда, у которого не хватило духу нажать на курок. Хотел бы Митя сказать, что поступил бы в этом случае лучше, но, в сущности, он и сам едва не погиб однажды в точно таких же обстоятельствах. Задрот-хакер, по видимому, умер еще раньше: отбился от группы во время их броска по городу, явившегося отчаянной попыткой спасти зараженную. Рассказывая об этом, Ира как-то странно заминалась, словно не желая рассказывать или пытаясь скрыть что-то. Насколько Мите удалось понять, создатель вируса, Радомский, почти успел изготовить вакцину, когда на здание, выбранное им в качестве убежища, напали люди из «Вершины». Каким-то чудом их компании удалось сбежать, но выйти за периметр им так и не удалось. Марина, или как там звали эту пугливую, вечно плачущую девицу, попала в руки мародеров, на которых непосчастливилось наткнуться оставшимся, Ире с Максом с трудом удалось сбежать: вернувшись к Радомскому, они обнаружили лишь растерянного лаборанта… и мертвых Радомского с президентом "Вершины". А спустя некоторое время, отбиваясь от мураний, Максим заразился вирусом.* В конце концов, все пришло в норму – насколько это было возможно в таких обстоятельствах. Выживать вдвоем все же было легче, чем поодиночке и, как бы Ире не хотелось его видеть, она осталась. Сломленная и раздавленная, она собирала себя заново, не подозревая, что её усилия заставляют и Митю двигаться вперед. Их тандем строился на странных отношениях, по своему тяготивших обоих: когда-то их тянуло друг к другу, однако всего несколько недель разлуки быстро потушили разгорающееся пламя. И если в его сердце еще оставались тлеющие угольки, ей удалось погасить их всего лишь одним вопросом. Вероятно, ему уже никогда не забыть, как она смотрела на него сухими глазами (ибо все слезы уже были выплаканы раньше) в тот день, сидя у бездыханного тела, пока, наконец, не спросила: – Почему ты, а не он? – Потому что плохие парни не умирают, Ира. * К слову, обращаю внимание: это описание случившегося, каким его понял Митя со слов Иры. Довольно мрачный вариант, и в нем Саша не встречает Анатолия, а развязка оказывается не такой радужной, как в сериале. Или я это уже упоминала?..