Останавливаясь во времени

*** Ледяная вода медленно отступает, и промерзшей кожи касаются первые проблески едва уловимого тепла. И так хочется передернуть плечами, вздрогнуть, чтобы снова почувствовать себя живым, хотя бы на мгновение. Может быть, все-таки так и происходит, но в своей зыбкой, темной, тошнотворной реальности, где каждый вздох причиняет сильную боль и жить совсем не хочется, Алек лишь хрипло выдыхает. Александр захлебывается собственной кровью, чувствуя, как ускользает сознание и щеки касаются чьи-то руки: дрожащие, нежные, теплые. И впервые за долгое время хочется бороться, просто для того, чтобы еще раз почувствовать это тепло. Жаль, что сил совсем не осталось. *** Сложно сказать, что будет завтра, если непонятно, чем закончится сегодня. Каждый день, каждые час и минута наполнены липким беспокойством и потаенным страхом, что вот-вот произойдет какой-нибудь взрыв и снова все полетит в тартарары. Все пытаются сделать вид, что нет, ничего страшного не произойдет и на этот раз они снова справятся и все у них получится. Со стороны все выглядит как всегда, будто и ничего не изменилось, только все чувствуют, как бьется сердце последних спокойных дней, и знают, но не говорят, что «потом» может и не быть. Потом все будет по-другому. Остается только продержаться до конца. «Если мы выживем, то я предлагаю…» — Джейс криво смеется, вытирая кровь с кинжала, и смотрит на всех странными сверкающими глазами. Он будто сам не верит, что они смогут выстоять в этом бою, одержать победу в войне или просто выжить. Но все клянутся, что встретятся, что они непременно справятся и что все будет хорошо. Клясться — не значит верить. Алек никогда не был оптимистом. Нет, он согласится с ними, поддержит, поможет и, конечно же, отдаст жизнь за друзей, но вот именно в этой войне хочется выжить, чтобы… Он не может позвонить, потому что знает, что Магнус не возьмет трубку, а прийти лично — решиться не может. Но все равно хочет выжить. Сам не зная, почему. Алек мотает головой, сосредотачивая все свое внимание на реальности и отгоняя ненужные чувства в глубину сердца. Подумать о том, как жить дальше и что нужно предпринять «потом», он решит немного позже, когда справится со всем, когда останется в живых. Замерев на месте, Алек быстро пересекает улицу и исчезает в узком неприметном проулке и там, прислонившись в стене, переводит дыхание. Прикрыв на миг глаза, чтобы не смотреть на грязное, алое небо или лежащий неподалеку труп женщины, Алек хрипло выдыхает. Город, которым он так восхищался и в который мечтал когда-нибудь вернуться, чтобы жить счастливо, сейчас почти полностью разрушен. Демоны пришли в Аликанте, сметая все на своем пути: ни щиты, ни Сумеречные Охотники не смогли их остановить. И вот уже по светлым улицам расхаживают создания тьмы, упиваясь собственным величием и силой. Но они еще не выиграли. Оплот Охотников собрался в самом центре города, удерживая главный Дворец и не давая темным силам проникнуть в священные залы. Но их силы иссякли и было только вопросом времени, когда демоны прорвутся через баррикады. И тогда все будет уничтожено, навсегда. Им необходимо продержатся совсем немного и, если все получится, то они одержат верх. Алек хрипло выдыхает, открывая глаза, и прислушивается к городу, а потом, бросив быстрый взгляд на дорогу, срывается с места. Бежать по столь узкому проулку весьма небезопасно, потому что совсем нет места для того, чтобы развернуться и выпустить стрелу, или же достать клинок для удара, но с другой стороны некоторые демоны сюда просто не пролезут. Остановившись, Алек переводит дыхание и осторожно выглядывает из-за угла. Перед ним лежит перекресток, который раньше вёл к хорошо знакомому магазинчику, а сейчас завален обломками колонн и ветками деревьев. А всего в нескольких метрах от него самого, сверкая слепыми глазницами на камне сидит горгулья. С ее длинных черных зубов брызгая и прожигая асфальт, стекала вязкая, ядовитая слюна. Даже с такого расстояния чувствуется запах серы и горелого мяса. Горгулья поднимает голову и вдыхает прогоркший воздух, почти сразу же оскалившись. Чует свою добычу. Алек как можно тише поднимает руку и достает из колчана стрелу, так же бесшумно кладет ее на тетиву. Сделав только шаг вправо, Алек быстро поднимает лук и прежде, чем монстр успевает ощетинится и зарычать, почти не целясь, отпускает стрелу. Острие прошивает воздух, вонзаясь между слепых глаз горгульи. Чудище шипит, извивается и цепляется когтистыми лапами за камни, но ничего не может поделать. И уже через несколько долгих, как кажется Александру, секунд, рассыпается в прах, не оставляя после себя даже следа. Передернув плечами, Алек срывается с места и, схватив валяющуюся на дороге стрелу, быстро перебегает еще одну улицу, прячась в кустах можжевельника. На улице на удивление тихо, и здесь, в маленьком зеленом укромном уголке слышно, как колышется листва на дереве, а на листочке прямо перед его глазами ползет крошечная божья коровка. Будто нет войны. Будто нет боли. Переждав ещё немного и, на всякий случай, вытащив стило из кармана, Алек крадётся между развалин. Он то и дело останавливается и замирает, чтобы прислушаться к происходящему, снова и снова оглядывается, проверяя, нет ли кого-нибудь за спиной. Ему все время кажется, будто кто-то стоит позади, дышит в затылок и не сводит с него темных глаз. Но это возможно только в его не в меру разыгравшемся воображении. Все это просто от волнения, ведь до цели уже рукой подать и не хочется сомневаться в том, что у них что-то пойдет не так. Они обязаны справиться, не столько ради себя, а скорее ради других. Алек останавливается только когда перед глазами вырастает каменная кладка стены, еще не тронутая черным пеплом и разрушениями. Осторожно обогнув эту часть здания, Александр перепрыгивает через поваленные камни и оказывается в прохладной нише храма. В лучшие времена здесь молились за ушедших в иной мир. Этот обычай не очень приветствовался, но с каждым годом людей, посещающих это место, становилось все больше и больше. Алек не мог винить их в этой слабости. Пусть он и не молился, но думать о том, как там за гранью – было естественно. Ему так казалось. В храме было оглушительно тихо и на удивление пахло сыростью, в отличие от всего остального города впитавшего в себя запах пепла и крови. Большинство стен еще сохранили свой первоначальный вид, но уже ближе к центральному залу стало становится понятно, что и это место беда не минула стороной. Большой арочный потолок расколочен, повсюду валяются обломки каменных изваяний. Алек осторожно оглядывает помещение, и, когда никого не замечает, осторожно, держа наготове стрелу проходит к невысокому подиуму в центре зала. Все еще продолжая смотреть по сторонам, Алек опускается на корточки и смахивает песок и пепел с камней. В неярком алом свете виднеются начертанные руны, образующие круг. Они не ошиблись. Последний раз оглядевшись, Алек откладывает в сторону лук с вложенной в него стрелой, но так чтобы было удобно схватить в случае опасности, и достает из-за пазухи небольшой сверток. Среди складок ткани прячется небольшой овальный камень ярко голубого цвета. Точно такого же размера и выемка, окруженная рунами, в камне под ногами Алека. Над самым ухом раздается щелчок. Рука сама тянется к луку, но драгоценные секунды уже упущены. Тело будто по волшебству взмывает вверх, неуклюже переворачивается и ударяется о стену и падает на пол, взметнув клубы пыли. Александр давится удушающим кашлем, сплевывая на камни кровь, и поднимает голову только для того, чтобы получить сильный удар по лицу и отлететь в сторону еще на несколько метров. Щека, губы и нос разбиты в кровь, а перед глазами все плывет. — Милый нефилим, — скрежет и цоканье раздается совсем рядом, и на миг хочется как в детстве, зажмуриться, прячась от страшного сна. Вместо этого Алек сплевывает кровь, делает глубокий вдох и поднимает голову. На этот раз его не бьют, а даже наоборот позволяют рассмотреть соперника. Уж лучше бы его ударили. Красные, сверкающие глаза с тонкой прожилкой зрачков смотрят на него с нескрываемым презрением, и длинный хвост с острой пикой на кончике раскачивается из стороны в сторону. Демон с темной, шоколадной кожей делает еще один шаг, и становится понятно, что же так скрежетало по камням — у него вместо ног мохнатые лапы с длинными черными когтями. Такие же черные ногти проглядывают сквозь порванные кожаные перчатки на руках. От него пахнет серой и кровью, и Алека начинает тошнить. — Не нравлюсь? — хрипит демон, как будто смеясь, подергивая хвостом и откидывая стило в противоположный угол. — А ведь должен. Алек поджимает губы и ничего не говорит. Ему срочно, пока еще есть время, нужно придумать как добраться до подиума, до камня, что блестит голубым светом среди пепла. — Сын-то тебе нравился, — скалится в улыбке демон, довольный тем, что на него наконец-то обратили достойное внимание. — Сын?.. — Алек тихо шепчет, возможно, обычный человек не услышал бы его слова, но по блеску в алых глазах он понимает, что демон прекрасно его расслышал. Алые глаза с тонким щелками зрачков как у кота и кривая ухмылка. — Вижу, что ты понял, маленький нефилим... — Хвост обхватывает лодыжку, резко дергая, и Алека протаскивают по камням, сдирая кожу на щеке в кровь. — Может быть, и мне попробовать тебя на вкус? Тонкие губы раздвигаются, показывая ряд черных зубов и длинный серебряный язык. Изо рта пахнет гнилью и паленым мясом. Некстати вспоминается Джейс, который бы обязательно нашел, что ответить на эту реплику, да и вообще уже вступил бы в бой вместо того чтобы, собираться с мыслями и вспоминать бывшего любовника. Но и Алек не слабый мальчишка, он, черт побери, Охотник, Лайтвуд, он выстоял в стольких боях, прошел через врата мертвых, видел Ангелов и он не может позволить себе погибнуть. У него еще есть, что можно и нужно изменить. Надо просто собраться, и он может это сделать. Тем временем демон «поудобнее» перехватывает свою добычу, приподнимая над землей, хрипло, довольно выдыхая клубы серого дыма из пасти. Когда между ними остается всего несколько сантиметров, Алек резко дергается в захвате и, откинув голову назад, со всей силы бьет демона в лицо. Хвост отпускает ногу, когда демон отшатывается и хватается за нос. Всего несколько секунд, но их хватает на то, чтобы выхватить из сапога запасное стило и, пригнувшись, прыгнуть под демона, пришпиливая длинный хвост к камням. Черная кровь пачкает руки и пол. Жжет. Алек быстро перебегает галерею и хватает голубой камень. За спиной раздается дикий рык, цоканье и странные слова, скорее всего язык демонов. Воздух вокруг заметнее накаляется, словно пропитывается маленькими искорками молний. Но у него совсем нет времени на то, чтобы оценивать ситуацию. На улице, вдали уже взвились в небо три столба света, и остается всего пара секунд для того, чтобы совершить необходимый ритуал. Он не может позволить себе проиграть в этой битве, у него еще осталось столько всего, что он не успел сделать. Камень точно умещается в выемку, и не проходит и мига как столб бледно-голубого света взмывает ввысь, откидывая Алека в сторону. И почти сразу же ногу пронзает сильная, пронизывающая боль. Алек громко вскрикивает, прокусывая губы до крови. Сдавленно дыша, опускает голову и видит, что из ноги торчит длинная черная зигзагообразная молния, которая постепенно рассасывается, впитываясь в его кожу, расползаясь по венам отравой. — Не умеешь ты колдовать, мой маленький мертвый нефилим, — оскал кривого рта, взмах руки с чернотой на концах и… …серебряная стрела вонзается в спину демона, потом еще и еще одна. Алек смаргивает, почти теряя сознание от жгучей боли в теле и смотрит на стоящего позади стрелка. Магнус… Его Магнус с его луком и стрелами, снова прицеливается и с холодным блеском золотистых глаз выпускает еще пару серебряных стрел в спину собственного отца. Демон кривится, шипит, и на пол лужами течет черная кровь, ноги надламываются в коленях, и он с хрустом падет на землю. Красные глаза в глазницах вращаются с невообразимой скоростью, бегают бешеным взглядом по помещению, пытаясь уцепить хоть за что-то, чтобы увидеть своего убийцу. Но Магнус стоит позади него, а перед глазами только Алек. И. Алеку не хватает доли секунды, чтобы уклонится от черной молнии, летящей точно ему в грудь. Алеку не хватает вздоха прежде, чем он падает на каменный пол и холодная, как вода, тьма поглощает все вокруг. *** Жаль, что сил совсем не осталось. Его обнимает холодная вода, даря успокоение, притупляя боль физическую и душевную. Кожей он все еще чувствует прикосновение теплых, знакомых рук, но вода забирает и это малое. Тихой поступью, прозрачная как призрак девушка — Ангел — приближается к нему. На прекрасном лице застывает легкая, грустная улыбка и глаза смотрят с вековой болью. Она наклоняется и касается бледной щеки своими ледяными пальцами. — Ты хочешь жить? — голос у нее тихий и журчащий, как вода, что окружает их. Алек теряется в ответе, его разрывают два противоречивых желания: остаться здесь и получить долгожданный покой, или же вернуться в мир, где каждый день его будет ждать смерть. — Так ты хочешь жить? — Ангел спрашивает снова, и ее холодное дыхание касается щеки, а по телу бегут мурашки. — Да.