Его вечная спутница.

      При Роуз он менял уже второе обличье, перерождал себя и Тардис, и каждый раз приходил к ней. Брал ее руку и прикладывал к своему новому лицу. Аккуратно проводил холодными пальчиками по скулам, носу, губам, глазам, лбу. Ему нравилось ощущать ее застывшую кожу. Он рассказывал ей, каким стал, по-детски жаловался, что снова не рыжий, говорил, куда отправится на этот раз, и как себя ощущает их Тардис. Ему хватало просто держать ее за руку. За хрупкую, ослабевшую от времени, прохладную ручку, которая дарила спокойствие его безумной душе. Он не мог делить ее ни с кем, даже с ней самой.       Новый Доктор и новые спутницы, конечно. Но ведь это ничего не значит, он просто не может быть один. Но он ни на минуту не забывал о своей прекрасной тайне. Каждый день заходил к ней и говорил, говорил, говорил. Обо всем на свете. Она одна знала все его планы, могла понять, что ему нужно. И только он мог понять ее. Ведь они друг с другом одно целое. Единый организм, который создал он, Доктор, чтобы никогда ее не покидать, всегда чувствовать ее присутствие. Родная Тардис с удовольствием помогала своему Доктору, он чувствовал ее молчаливое одобрение. Будут меняться времена и вселенные, будет меняться он сам, но никогда уже Доктор не отдаст свое прекрасное сокровище, свой божественный цветок, свою Роуз.       Сейчас он стоит рядом с местом ее вечного сна и не может отвести взгляд от сияющей из-за белых огоньков кожи и золотистых волос. Он жалел лишь о том, что не мог снова любоваться ее чудесными глазами. В них всегда плясали веселые искорки, они жаждали приключений и были готовы в любой момент ринуться им навстречу. Ему очень не хватало этих медовых, теплых глаз. И ее голоса. Он бы хотел, чтобы она заговорила. Шутила с ним и восклицала из-за любого пустяка, а еще смеялась. Ему очень хотелось, чтобы Роуз смеялась.       Доктор с головой уходит в воспоминания и любовно перебирает шелковистые волосы своей Роуз. Сколько они уже пережили, а сколько всего еще переживут. Когда-то она пожелала уйти. Покинуть его, потому что больше не могла оставаться, хотела чего-то земного и человеческого, но он не смог ее отпустить. Никогда не сможет, потому что у нее никого не может быть, кроме него. Только он понимает, что ей нужно, только он в состоянии дать ей все, чего она заслуживает. Никто больше. Рука, что сжимает ее запястье, оставляет красные отметины, грозящие превратиться в синяки, и Доктор тяжело вздыхает и просит прощения, аккуратно смазывая их нужной мазью. Ему очень жаль, что он причинил ей боль, но тот момент до сих пор приносит ему страдания. Так жестоко было сказать ему, что она устала и хочет домой. Что за глупости? Ведь это и есть ее дом. Он как сейчас помнил, как осело ее хрупкое тело, как болезненно изломились руки, как золотым облаком взметнулись волосы, и Роуз осталась, осталась с ним навсегда. И сейчас она лежит перед ним в ореоле света, что распространяют множество трубок, подведенных к ее телу. Тардис будет поддерживать в ней жизнь столько, сколько будет существовать сама. Его Роуз никогда не умрет. Ее прекрасные, тонкие пальчики вечность будут касаться его лица, и она всегда будет слушать его. А он сможет сколько угодно прикасаться к ее волосам и держать за руку. Ведь они любят друг друга, и ничто не может этого изменить.       Доктор ласково проводит рукой по ее бархатной щеке и нежно, до трепета в обоих сердцах, целует в лоб. Сейчас он уйдет, потому что его спутница уже заждалась. Они посетят новую планету, может быть, попадут в передрягу, но обязательно выпутаются. И тогда он придет к ней, все расскажет, она ведь так любит слушать о его приключениях, спросит как ее дела, и немая, застывшая во времени, фигурка будет вести с ним воображаемую беседу, что так ярко всплывает в его голове.       Иногда Доктор жалел, что пришлось так с ней поступить, но ведь все равно когда-нибудь кто-нибудь попытается ее отнять у него. Даже она сама. Он не может рисковать, слишком часто терял то, что любил. Сейчас он не повторит своей ошибки, не отдаст Вселенной свою прекрасную Роуз, свою вечную спутницу.