Шпионский романс

Ника, то есть сэр Николас А. Фандорин задумчиво глядел на тонкую пачку пожелтевших листов, которую нашел в столе у секретарши. Вообще-то он не имел обыкновения копаться в чужих вещах, воспитание не позволяло, но Валя сама была виновата — надо класть степлер на место, а не устраивать для шефа утренний квест. Читать бумаги, найденные в чужом столе, воспитание тоже не позволяло, Ника и не стал бы читать, если бы не увидел на первой странице имя деда — Эраста Петровича Фандорина. Рассудив, что плотный белый конверт без адреса, в котором лежали остальные листы, скорее всего предназначался ему, а Валя просто решила убедиться, что анонимное послание заслуживает внимания драгоценного начальства, Ника унес бумаги к себе в кабинет. В конверте обнаружился напечатанный на старенькой машинке с западающими буквами «р» и «о» текст пьесы. Все герои были ему знакомы, но фамилия Фандорина смотрелась там странно и неуместно. Заинтригованный Ника начал читать, хотя пьеса ему не понравилась прямо с названия — какое-то оно было несерьезное и даже немножко глупое.

ШПИОНСКИЙ РОМАНС

Действующие лица: Эраст Петрович Фандорин, молодой человек лет 22, титулярный советник. Мокий Парменыч Кнуров, из крупных дельцов последнего времени, пожилой человек, с громадным состоянием. Василий Данилыч Вожеватов, очень молодой человек, один из представителей богатой торговой фирмы; по костюму европеец. Сергей Сергеич Паратов, блестящий барин, из судохозяев, лет за 30. Робинзон. Полицейские. Действие происходит в большом городе Бряхимове на Волге. Раннее утро. Городской бульвар на высоком берегу Волги, с площадкой перед кофейной; направо вход в кофейную, налево — деревья; в глубине низкая чугунная решетка, за ней вид на Волгу, на большое пространство: леса, села и проч.; на площадке столы и стулья: один стол на правой стороне, подле кофейной, другой — на левой. Кнуров, Вожеватов и Паратов сидят за столом, Робинзон то присаживается к ним, то уходит в кофейную. Кнуров. Нам в конце концов кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? Держат полночи в кофейной, домой уехать не разрешают. Какое отношение мы, уважаемые в городе люди, имеем к полицейскому расследованию?! Да и что там расследовать, если все слышали слова Ларисы Дмитриевны. Сказала «сама», значит сама. Вожеватов. Сказать-то сказала, Мокий Парменыч, но откуда у нее пистолет-то? Паратов. От Карандышева, откуда еще. Робинзон видел, как он носился по пристани и размахивал этим самым пистолетом. Робинзон. (возникает на пороге кофейной) О йес, Робинзон видел. Паратов. Не паясничай, не до того. (Робинзон снова скрывается в кофейной) Кнуров. Да, Карандышева посадить не мешало бы. И неважно, он стрелял или нет. Вожеватов. Вот господин… как бишь его, Фандорин? Разберется и посадит. Кнуров. Кто он такой вообще, этот Фандорин? Сопляк, хоть виски и с проседью. Вожеватов. Сопляк не сопляк, а полицейские слушаются его, как начальника. (встает) Пойду все-таки узнаю, почему нас не отпускают. (через некоторое время возвращается весьма озадаченный, следом за ним идет Фандорин) Вожеватов. Плохие новости, господа. Кнуров. Куда уж хуже? Вожеватов. Пусть господин Фандорин расскажет. Фандорин. Вас всех попросили з-задержаться, господа… Кнуров. Попросили? У вас это так называется? Фандорин. (невозмутимо) Вас всех попросили задержаться как важных свидетелей. Ваши показания могут быть полезны в расследовании убийства. Паратов. Убийства? Уже доказано, что Лариса Дмитриевна не покончила с собой, а была убита этим… этим ничтожеством? Фандорин. И да, и нет. Господин Паратов, если не ошибаюсь? На данный момент установлено, что Огудалова Лариса Дмитриевна была убита выстрелом из пистолета. Это раз. Выстрел был произведен не в упор, а с расстояния в несколько шагов, не менее десяти-двенадцати, я полагаю. (при этих словах все присутствующие, кроме Фандорина, смотрят на Паратова) Таким образом, самоубийство исключается. Это д-два. Но господин Карандышев, несмотря на признание, убить Ларису Дмитриевну не мог. Это три. Паратов, Кнуров и Вожеватов. (одновременно) Как не мог? Что за чушь? А кто же тогда? Фандорин. Пистолет господина Карандышева неисправен, из него при всем желании нельзя никого убить. Робинзон. (подходя) А я говорил ему, что это не оружие, а сплошная бутафория. (Паратову) Помнишь, Серж? И ты говорил. Паратов. Помолчи. Вожеватов. Из какого же пистолета убили Ларису Дмитриевну? А, господин Фандорин? Что у вас значится в графе «это четыре»? Паратов. Я хочу сделать заявление. Вчера у меня пропал пистолет. Вожеватов. О как. Лихо. Кнуров. Ну что, расследование окончено? Паратов. Не понимаю, о чем вы. У меня правда пропал из саквояжа пистолет. Вечером был, а ночью исчез. Взять его, кстати, мог любой из вас. Так что расследование только начинается. Кнуров. А что же вы раньше молчали? Паратов. Да я, признаться, грешил на Робинзона. Робинзон. Ну Се-ерж. Паратов. Знаю я, что стрелять не умеешь. Думал, прикарманил, чтобы при случае продать. Робинзон. Как это все… низко. (уходит в кофейную) Фандорин. Когда вы в-видели пистолет в последний раз? Паратов. Не помню. До поездки за Волгу точно был, потом — не помню. Фандорин. Значит, взять его действительно мог любой из вас, господа. Кнуров. Послушайте, прекратите этот балаган. В тот момент, когда была убита Лариса Дмитриевна, мы все находились в кофейной. Да, не в общем зале, но вы, Василий Данилыч, должны были меня видеть. Вожеватов. Не видел, Мокий Парменыч, уж извините. Кнуров. А вы, Сергей Сергеич? Паратов. И я не видел. Кнуров. Хорошо. Допустим. А прислуга? Прислуга тоже никого не видела? Фандорин. Ни буфетчик, ни официант не могут с точность подтвердить, что видели кого-то из вас в момент убийства. Вожеватов. (присвистнув) Приплыли. Алиби ни у кого нет. Фандорин. Получается, что так. Кнуров. А мотив? У кого, кроме Карандышева, был мотив? Паратов. Ни у кого. Кнуров. Кроме вас. Паратов. Думайте, что говорите, Мокий Парменыч. Зачем мне было убивать Ларису? Я ее… Вожеватов. Обесчестили и собирались бросить. Кнуров. Вот-вот. И пистолет ваш… Врете небось, что пропал. Припрятали где-нибудь или выбросили. Вожеватов. Неужели испугались, Сергей Сергеич, что Харита Игнатьевна скандал устроит? До будущего тестя дойдет, а он человек старорежимный, строгих правил… Паратов. Да вы с ума сошли, что ли?! Нашли преступника! Если уж на то пошло, и вас, Мокий Парменыч, можно обвинить. Пистолет из моего саквояжа вы могли взять в любое время, я за вещами не следил, думал, с порядочными людьми дело имею. Ошибался, признаю. А что касается Ларисы Дмитриевны… Вы, говорят, предлагали ей к вам в содержанки идти, да она отказалась. Вот вы и застрелили ее. Не доставайся же ты никому, да-с. Ну как? Правдоподобно? То-то. Вожеватов. А я думаю, господа, что Робинзон убил. Паратов. Да ну, ему-то зачем. Кнуров. Для вас расстарался. (Вожеватову) Или для вас. Очень уж быстро вы с ним сдружились. Вожеватов. Новое дело. В дверях кофейной появляется полицейский и жестом подзывает Фандорина. Фандорин уходит. Паратов. Так, господа. Давайте решать, что будем делать. Этому столичному хлыщу наплевать, кто истинный убийца, ему надо кого-то арестовать, он и арестует. Жаль, что с Карандышевым сорвалось, но тут уж ничего не поделаешь. Разве что пистолет ему подсунуть… Кнуров. А вы знаете, где он? Говорил же… Паратов. Да не знаю я. Если бы знать… Возвращается Фандорин, за его спиной маячит полицейский. Фандорин. (Вожеватову) Василий Данилович, попрошу п-пройти со мной. (Фандорин и Вожеватов уходят в кофейную) Паратов. (полицейскому) Что там? Полицейский изображает жестом пистолет и уходит. Паратов. Слава Богу. Кнуров. Не торопитесь. Возвращаются Фандорин, Вожеватов и Робинзон, садятся к столу. Паратов. Как же так, Вась? Вожеватов. (пожимает плечами) Подбросили. Слышен стук копыт. Спустя некоторое время через кофейную на площадку выходят трое полицейских и двое в цивильном. Те, что в цивильном, кивают Фандорину. Фандорин. Ну вот и все, господа. Расследование окончено. Благодарю всех за содействие. Кнуров. Объяснитесь же. Фандорин. Позже. А вам, господин Кнуров, придется проехать в участок. Паратов. Браво! (аплодирует) Кнуров. Это еще зачем? Вы меня в чем-то обвиняете? Фандорин. Нет. Просто кое-какие формальности, связанные с произведенным в вашем доме обыском. Кнуров. Что-о?! Обыск? У меня?! На каком основании?! За его криками никто не замечает, как Робинзон вскакивает с места и пытается бежать, но полицейские хватают его и уводят. Паратов. Я ничего не понимаю. Пистолет нашли у Василия Данилыча, обыск проводили у господина Кнурова, а арестовали Робинзона. Это какая-то ошибка. Фандорин. Да нет, господин Паратов, нет никакой ошибки. Пожалуй, формальности и правда подождут. Присаживайтесь, господа. Считаю своим долгом объяснить вам, что здесь произошло. Кнуров. Уж будьте любезны. Фандорин. Человек, которого вы все принимали за провинциального актера и дружески именовали Робинзоном, на самом деле французский шпион. Имя его вам ничего не скажет, поэтому пусть остается Робинзоном. Паратов. Не может быть. Я же подобрал его на острове, голого-босого. С ним еще был этот, как его… Непутевый. Купеческий сын. Он тоже шпион? Фандорин. Да. Кстати, Непутевого мы пока не поймали. Надо было вам, господин Паратов, и его с собой прихватить. Но, к делу. Некоторое время назад в одном из наших военных ведомств были похищены важные секретные документы. Робинзон и его помощник должны были переправить их за границу, но что-то у них пошло не так, и им пришлось скрываться. Бряхимов они выбрали не случайно, у каждого резидента есть агенты, которых он может задействовать при крайней необходимости. К такому агенту и ехал Робинзон. Но на пароходе ему на нервной почве померещилась слежка. Я говорю «померещилась», потому что точно знаю: никто на этом пароходе за ними не следил. Они с Непутевым, который, конечно, такой же Непутевый, как Робинзон — Счастливцев, завидев островок, прыгнули в воду и считали, что легко отделались. Вам он, разумеется, наврал с три короба, но вы ведь все равно не стали бы проверять. Вожеватов. А где ж они документы-то спрятали? Фандорин. Документы Робинзон держал при себе. (Паратову) Он же не в костюме Адама перед вами предстал? Паратов. Кажется, было на нем что-то, подштанники вроде. Я не помню. Какая разница? Фандорин. Абсолютно никакой. Важно, что документы все время были при нем, и он собирался переправить их в Париж с помощью своего агента — модистки из ателье, в котором одеваются самые богатые люди вашего города. Эти люди, например, господин Кнуров, часто бывают за границей, а в Париже вот-вот откроется выставка, так что Робинзон уже считал миссию выполненной… Кнуров. Так они что, подсунули свои бумаги в мои вещи? Фандорин. Совершенно верно — в одной из коробок, которую вам накануне доставили из ателье, оказалось двойное дно. Кнуров. Черт знает что такое! Паратов. А Лариса? Зачем этот мерзавец ее убил? Фандорин. Модистка на предварительном допросе показала, что Лариса Дмитриевна в этот день заезжала в ателье, — то ли за накидкой, то ли за шляпкой, — и застала их с Робинзоном за приватной беседой. Мало того, слышала, что он говорит по-французски не хуже, чем по-русски. Кнуров. Эка невидаль. Она, наверное, и значения не придала. Фандорин. Видимо, придала, и что-то такое ему сказала. Это я надеюсь выяснить позже. Но убийство не было подготовленным заранее. На мысль избавиться от опасной свидетельницы Робинзона натолкнул господин Карандышев. Убийце оставалось только выкрасть пистолет из саквояжа господина Паратова и ждать. — Шеф, я не поняла, это че за фигня? — Валя возникла на пороге, когда Николас дочитывал последнюю страницу. — То есть я хотела сказать: Николай Александрович, зачем вы взяли конверт из моего стола? — Валя вспомнила, что она теперь не парень, а интеллигентная барышня, и должна соответствовать. — Я думал, это для меня, — пожал плечами Ника. — Там было имя моего деда. — Для вас, для вас. Ладно, придется колоться, — Валя махнула рукой. — Хотела сделать сюрприз. — Какой сюрприз? — насторожился сэр Николас. Сюрприз от такого существа, как Валя Глен, мог напугать кого угодно, ее бывший муж подтвердил бы. — Ну, вы пишете, ваша МэМэ тоже вечно чего-то строчит, а я чем хуже? Вот, решила порадовать вас произведением о знаменитом предке. В самом популярном жанре. Может, потом в издательство какое-нибудь пристрою. С посвящением вам, конечно. Круто, да? — Так это ты написала? — Ника надеялся, что вопрос прозвучал не слишком насмешливо. — Понравилось? — гордо спросила Валя и на всякий случай капризно надула коллагеновые губки, так что Ника не понял, уловила она иронию или нет. — По-моему, чего-то не хватает, — осторожно сказал Ника. — Ну да, я еще не все придумала. Писать детективы оказалось труднее, чем порнуху. Но если вам понравился мой стиль, я скину на ваш комп другие произведения — я же не сразу взялась за детектив, сначала потренировалась на м-м-м… эротических романах. Айн момент! — Кокетливо махнув наклеенными ресницами, Валя скрылась за дверью. Ника обреченно уставился на экран компьютера в ожидании очередного сюрприза.