Save me

1. POV Валентин. Я никогда не любил зиму. Нет, наверное, когда-то очень давно, когда я был совсем маленьким мальчиком, я был просто в восторге от первого снега, от метели, от сугробов, любил валяться в снегу и дурачиться, плевав на все запреты и замечания строгих родственников, играть с моим братом, но я уже даже этого не помню. Не помню, что такое радоваться жизни, улыбаться, смеяться, веселиться, проводить время с друзьями. У меня и друзей-то никогда не было, собственно, я и не стремился их заводить. С приходом зимы, с холодами, со снегом на меня сваливаются просто невероятная тоска, от которой невозможно спрятаться, грусть, иногда особенно сильно заметная, и печаль, скрываемая с огромным трудом. А еще каждую зиму обязательно найдется умник, который ляпнет, что такой холодный тип как я должен просто обожать это время года. Именно в такие моменты мне больше всего хочется добиться дуэли, проучить наглеца, показать всем, что ко мне просто лучше не приближаться. Но я твердо знаю, что всегда должен сохранять лицо, запереть свои эмоции в себе, быть сдержанным, не поддаваться на провокации и не отвечать на всякие колкости. Я ненавижу, просто ненавижу зиму. Потому что зимой умер Джастин, и каждый раз, когда я смотрю на этот чертов снег, я вижу на нем капли крови и порох. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу тело моего брата на этом гребаном снегу, его широко распахнутые глаза, его удивленное выражение лица. Наверное, он даже не успел до конца осознать, что умирает. Эта картина так четко отпечаталась в моей памяти, что я никогда в жизни не смогу забыть это, не смогу отпустить все эти воспоминания и просто спокойно жить дальше. Но ведь это никому не нужно знать, это моя личная трагедия. Хотя трагедия – слишком мягкое слово для того, что творится у меня на душе. Одно нелепое подозрение, глупое обвинение, один выстрел – и весь мой мир просто рухнул. За какую-то секунду, я лишился всего. У меня больше не осталось ничего светлого, хорошего и доброго, мне осталась только пронзительная боль. Иногда я даже слышу звук выстрела во сне, резко просыпаюсь и мне хочется бежать на улицу, хочется верить, что еще можно успеть, что еще можно помочь… Но потом я вспоминаю, что все это уже произошло, произошло давно, и ничего нельзя изменить. Наверное, просто не описать словами, каково это было – видеть мертвым человека, с которым ты говорил меньше часа назад, которого обнимал. Человека, который всегда был к тебе добр, чей задорный огонек в глазах всегда согревал и заставлял улыбаться, даже когда было просто безумно тяжело и неспокойно. Только Джастин всегда заставлял меня чувствовать, и даже после его смерти ничего не изменилось. Этот выстрел ранил и меня, причем, ранил в самое сердце. И эта рана обратила мое сердце в ледышку, хотя иногда начинала очень сильно ныть и тревожить меня. Поэтому я не люблю оставаться один, не люблю оставлять себе много времени для того, чтобы подумать. Я стараюсь выполнять как можно больше работы, стараюсь нагружать себя, постоянно что-то делать, чтобы очень сильно уставать и засыпать сразу же, как я доберусь до постели. Бессонница всегда грозит неприятными мыслями, которые в конечном итоге отбивают не то что желание хоть немного поспать, а вообще желание жить. Иногда я очень жалею, что меня тоже не убили. Лучше бы меня просто не было, и мне не пришлось бы вспоминать, страдать, не имея ни малейшей надежды на счастье. Я понимаю, что сам во всем виноват, что я настолько привык отталкивать людей, что окончательно замкнулся в себе, и ни у кого не возникает желание хотя бы приветливо улыбнуться мне. Наверное, я был бы не против хотя бы одного настоящего друга, с которым можно быть искренним, которому можно довериться, может, и стало бы легче… Когда-нибудь я сделаю проще: просто заведу себе большого пса. Правда, собака будет напоминать мне о Джастине (брат обожал этих животных), но хоть какое-нибудь общество мне не помешает. 2. POV Арно. Я всегда просто поражался Валентину! Не представляю, как он может выносить постоянную серьезность и грусть, как ему удается всегда оставаться равнодушным и без всяких пререканий делать все, что скажут, и даже больше. Я так давно наблюдаю за ним, но еще ни разу не видел на его лице хотя бы тень улыбки, а мне так интересно как он улыбается. Впрочем, он, возможно, просто забыл как это делается. Даже зануда Ульрих-Бертольд, от беседы с которым иногда хочется просто повеситься, и то повеселее будет. Мне иногда даже кажется, что они просто нашли друг друга: зануда что-то болтает, а Зараза умудряется его очень спокойно выслушивать, выручая всех остальных. Я уже давно забыл, что в Лаик у нас были какие-то разногласия, это все казалось глупостями, даже было ощущение, что это все происходило так давно. Валентин, наверное, вообще никогда на этом не зацикливался, ему, как и обычно, просто было плевать. А я как последний дурак влюбился в эту глыбу льда. Хотя слово «глыба» как-то совсем не подходит к этому утонченному, ловкому грациозному парню. Тьфу ты! Скоро сонеты писать начну. Хотя я не Валентин, у меня нет столько талантов как у него, и сонеты у меня выходят весьма посредственные. Такие хочется сразу же бросить в огонь, чтобы никто даже чисто случайно не увидел этот позор. Иногда я даже не могу заснуть из-за него, я постоянно думаю, как Валентин мог бы отреагировать, если бы все узнал о моих чувствах. Он никогда не обращал на меня внимания, равно как и на всех остальных, так что мне не стоило волноваться, что он догадается обо всем сам. Но если я вдруг решусь сказать ему, что тогда будет? Больше всего я боюсь, что Зараза просто посмотрит на меня своими холодными глазами и равнодушно пожмет плечами. Обычно он на все так реагирует. Хотя, он вроде бы очень воспитан и умен, он должен понимать, что обидит меня этим и, наверное, скажет мне что-то. Скорее всего, вежливо намекнет мне, что между нами ничего не может быть и тактично скажет, что мне не стоит сходить с ума и лучше перестать думать об этом. Такого ответа я тоже очень сильно боюсь. Чувствую себя просто мальчишкой, честное слово! Как влюбленный юнец вздыхаю по объекту своего обожания и не могу к нему подойти. Быть может, я был бы куда более решительным, если бы объектом моего обожания была какая-нибудь девица, ну или хотя бы кто-то менее безразличный ко всему. Временами я думаю о том, что Валентину должно быть очень одиноко. Он ведь если и разговаривает с кем-то, то только по какому-нибудь делу, вечера он обычно проводит у себя, разбираясь с картами, чертежами и бумагами. Мне сложно поверить в то, что он сознательно выбрал это одиночество, и мне кажется, что ему просто необходимо дать понять, что кто-то может в нем нуждаться, что у него может быть друг. Но в то же время, каждый раз, когда я думаю, что могу и ошибаться, понимаю, что Придд может просто не любить людей и ему вполне комфортно одному, я откладываю этот разговор и свое признание. Как же мне хочется верить, что когда-нибудь я смогу сделать это, поговорю с ним, и, может быть, даже заставлю его оттаять. Это будет моим личным подвигом и, наверное, самым важным и лучшим поступком, который я совершу. Звучит крайне вдохновляющее, осталось найти в себе силы оставить все свои страхи и сделать это, наконец. В любом случае, не убьет же он меня. И болтать об этом с кем попало не станет. 3. POV Арно. Меня и Валентина отправили с важным письмом в столицу. Когда я услышал это, мне показалось, что надо мной просто издеваются. Холодно, снег, кажется, летит просто со всех сторон, еще и не пожалуешься. Придд ведь не жаловался, он стойко выносил этот ужас, и мне было просто стыдно говорить, как мне все это не нравится. Ближе к вечеру мы подъехали к какой-то таверне, и Валентин предложил остановиться на ночь, я счел это предложение весьма разумным и охотно его поддержал. Придд договорился с хозяином, чтобы нам дали две комнаты на ночь и подали туда ужин, ну конечно, чего еще ждать от этой заразы! У меня складывалось впечатление, что я просто противен Валентину, как и все остальные люди. Полночи я просто ворочался и никак не мог уснуть. Я же так сильно устал за этот день и до того, как лег, я был просто убежден, что добраться до теплой постели – единственное, чего я по-настоящему хочу. Но сон все не шел, и это только раздражало меня и заставляло сильно нервничать. В конце концов, я просто не выдержал, вылез из-под одеяла, поежившись от холода, и направился к Валентину. Пора бы уже поговорить с ним, иначе бессонница, похоже, еще долго не оставит меня. Я в нерешительности остановился перед дверью, но затем осознал, как глупо должно быть смотрюсь со стороны, стоя в пустом коридоре и пялясь на дверь, тихо постучал и неслышно скользнул в комнату. На столе лежали бумаги, что ничуть не удивило меня, догорала свеча, а сам Валентин просто развалился в кресле у стола и спокойно спал. Я некоторое время просто постоял, размышляя над тем, как несчастный Придд себя измучил, и что вообще теперь с ним делать. Просто развернуться и уйти мне не позволяла совесть: если завтра у Валентина будет болеть голова, шея и спина, а вдобавок ко всему он еще и простудится, потому что от окна, мягко говоря дуло, я буду винить в этом только себя. Я еле слышно подошел, чтобы не тревожить Придда раньше времени, и стал мягко поглаживать его по плечу. О том, чтобы тащить Валентина на постель и речи не шло, начнет еще сопротивляться, и тогда все выйдет куда ужаснее, чем я себе уже напредставлял. Наконец, юноша открыл глаза и взглянул на меня. Я тут же убрал руку, а Валентин резко выпрямился в кресле и пригладил волосы. И зачем только красуется? Можно подумать мне так важно, чтобы он выглядел как всегда идеально. - Прости, что разбудил, - тихо произнес я, и Валентин кивнул, показывая, что мои извинения приняты. Мне на какой-то миг даже показалось, что в обычно таких холодных глазах парня появилась благодарность и какой-то крохотный огонек надежды. Приободрившись этим, я решил продолжить. - Я понимаю, что уже очень поздно, но мне просто захотелось поговорить с тобой. Валентин, я… - я немного смутился и, догадавшись, что выгляжу сейчас как застенчивый юнец, покраснел еще больше, - Я тебя… - Я знаю, Арно, - Придд слегка улыбнулся, и я просто засветился от радости, не в силах поверить в то, что услышал. Закатные твари, у него и правда волшебная изумительная улыбка! – Останешься со мной сегодня? - Конечно, - я ласково улыбнулся и погладил Валентина по щеке. Наверное, это предложение осчастливило меня даже больше чем, если бы парень сейчас тоже признался мне в любви. 4. POV Валентин. Мы почти сразу перебрались в постель, у меня даже не возникло желания перебирать свои бумаги, раскладывать их, чтобы все было в полном порядке. Успею все сделать утром. Арно сразу близко прижался ко мне, словно маленький ласковый котенок, я даже и не думал никогда, что хоть кто-то может ко мне так трепетно и нежно относиться. Конечно, я не раз замечал на себе взгляды этого милого парня, видел, как он смотрит на меня, догадывался, что он что-то чувствует ко мне, но никогда даже предположить не мог, что он так влюблен. Этот симпатичный белокурый юноша, наверное, мог бы стать моим долгожданным спасением. Мне было хорошо рядом с ним, его хотелось обнимать и никогда не отпускать, я не хотел отталкивать его и держать на расстоянии. Я был очень благодарен ему за то, что он решился прийти ко мне сегодня, решился на этот разговор. Арно даже оказался смелее, чем я всегда думал. Конечно, пожалуй, это весьма нескромно, но, как мне кажется, не каждый отважится вот так прийти ко мне с признанием. Впервые меня не мучили дурные мысли, я начал думать о чем-то хорошем, о том, что будет дальше. Ведь Арно, похоже, не оставит меня, будет со мной рядом, а, значит, и я должен показывать ему, что мне очень приятно его общество и, что я хочу видеть его рядом. Быть может, когда-нибудь ему удастся совершить самое настоящее чудо и заставить меня полюбить зиму, жизнь, снова научить меня искренне смеяться и почаще вспоминать о том, что у каждого в душе должна жить надежда, о которой никогда нельзя забывать, даже если кажется, что уже все пропало. Я слушал его тихое дыхание, просто смотрел на него, и постепенно мне становилось все сложнее думать, а глаза слипались сами собой. Впервые за долгое время я вот так спокойно засыпал, твердо зная, что сегодня мне не приснится что-то плохое.