Mon prince franсais

Я помню, как в первый раз увидел тебя. Ты стоял в зале ожидания в аэропорту и постоянно оглядывался, будто пытаясь найти кого-то. Народу было неимоверно много, и каждый считал своим долгом задеть тебя плечом и бросить раздражённое «Что встал, как столб? Отойди с дороги». И никто не замечал, как ты виновато, едва слышно извиняешься и с ещё большим усердием начинаешь искать кого-то. Из багажа у тебя был небольшой чемодан и объёмная сумка на длинной ручке. На плечах идеально сидело тёмно-серое пальто. Чёрные, цвета воронова крыла волосы растрепались, а на шею был небрежно наброшен полосатый шарф, придающий тебе ещё большего обаяния и шарма. Не сразу я смог разглядеть твоё лицо. Утончённые аристократические черты, ты был даже немного женоподобен. Вздёрнутый нос, чётко выделяющиеся скулы, тонкие губы. Если приглядеться, можно было заметить, как ты что-то беззвучно шепчешь. А твои глаза… Прекрасные, неповторимые, затягивающие, немного испуганные. Огромные, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, они смотрели с опаской и растерянностью. Именно когда я увидел твои глаза, я наплевал на свою природную стеснительность. И подошёл к тебе. Ладони начали потеть, а колени слегка дрожать. Но, помимо того, что я был скромен, я был ещё и упрям, как баран. Поэтому не отступил. Ты не замечал, как я иду к тебе, поэтому слегка вздрогнул, когда услышал мой заикающийся голос в шаге от себя. — П-простите, вы кого-то ищите? Может, я могу помочь? « Да, да, скажи да, прошу!» — именно эта фраза горела в моём мозгу кричащей неоновой вывеской. Такие обычно вешают перед входом в казино или какой-нибудь клуб. Именно тогда, когда я почувствовал, как сердце уже опустилось где-то на уровень мочевого пузыря, я услышал твой голос. — Cela vous me commandiez le tableau?* Я оторопел. Это не английский. Тут даже не акцент. Это, чёрт бы его побрал, был грёбаный французский. И в тот момент я проклял всё: себя, преподавательницу французского миссис Гранс, школу и всю жизнь в целом. Потому что именно уроки французского я прогуливал с завидной регулярностью. Всё, что давали мне мои знания, это, пожалуй, картавое «Привет, я Фрэнк». И то я был не уверен, что ты поймёшь. Я продолжал стоять в ступоре, открывая и закрывая рот. Ты заметил, что нормально отреагировать у меня не получается, и начал что-то быстро-быстро говорить. Только это мне ни черта не помогло. Слишком много гортанного «р», слишком много. Чтобы хоть как-то остановить тебя, я брякнул: — Salut, moi Frenk!** Чёрт, всё-таки сказал. Глупо, как же это глупо. Ты пару раз похлопал своими громадными глазами, а потом улыбнулся. Мило так, дружелюбно. Я заметил, что один уголок губ слегка опускается вниз. Должно быть, от курения. - Bonjour, Frenk. Moi Djerard!*** Джерард? Красивое имя. Я пару раз проговорил его про себя, словно пробуя на вкус. Мне нравится. Французское, необычное. Как и его обладатель. Я не сразу понял, что ты держишь руку, терпеливо ожидая, пока я её пожму. Я слегка покраснел и неуверенно сжал твои тёплые пальцы. Такие нежные, даже не скажешь, что мужские. Потом ты снова что-то спросил. Ощущая себя необразованным ребёнком, я попытался объяснить, что я плохо говорю на французском. Ну, вернее, вообще не говорю. Ты даже достал блокнот и написал там целый текст, однако я всё равно ни черта не понял. Лишь спустя минут пятнадцать до меня дошло, что можно воспользоваться переводчиком. Быстро достав свой старенький, но проверенный временем телефон, я кое-как попросил тебя ввести в переводчике то, что ты хочешь сказать. Спустя час мы уже сидели в уютном кафе и пили горячий какао с круассанами. Я узнал, что ты приехал в Нью-Йорк для того, чтобы написать картину для какого-то коллекционера. Ты тут никого не знал, но так вдохновился идеей, что решил перелететь целый океан, чтобы запечатлеть на холсте ту «непревзойдённую задумку», как ты мне сказал. Почему нельзя было нарисовать картину дома, во Франции, я не спрашивал. А зачем? Ты прилетел, ты тут, и ничего уже не изменишь. Ты был такой приветливый, добрый, терпеливый. Сказываются французские корни. Когда ты улыбался, твои глаза, цвета охры, слегка щурились. А как сексуально ты закусывал нижнюю губу и заправлял выбившуюся прядь за ухо... В тот момент, когда ты что-то кропотливо печатал в переводчике, чтобы я смог потом прочитать, я понял. Влюбился. Я влюбился в тебя, загадочного французского художника. С первого взгляда, как в сопливых женских мелодрамах. Я ничего о тебе не знал, кроме причины твоего приезда и того, что мы говорим на разных языках. Но, чёрт, меня это не останавливало. А ещё я знал, что тебе негде переночевать. Но эту проблему мы уже решили. * * * Сколько прошло. Год. Целый год, как у меня живёшь ты — самый необычный человек из всех, кого я знаю. Яркий, неординарный, красивый, талантливый, умный, родной, мой… И вот, сейчас я лежу на кровати, а ты устроился у меня под боком. Обхватив руками поперёк груди, крепко обнял. И стало так тепло. Ты пахнешь Францией. Сомневаюсь, что я смогу объяснить, как это — пахнуть Францией. Но скажу одно — это чертовски приятно. Твои волосы стали короче, но до сих пор щекочут мне шею, когда ты вот так лежишь. А я не жалуюсь. Ты себе представить не можешь, как я был счастлив, когда ты, закончив работу над той картиной, торжественно объявил (правда, на французском), что от таких, как ты, избавиться очень сложно и ты остаёшься у меня. Навсегда. Отчаянный. Бросил дом ради меня, хотя знал меня на тот момент всего месяц. Ты такой непостоянный. Можешь носиться, как маленькое торнадо, по квартире, распевая весёлые песни на родном языке в один момент, а в следующий неподвижно лежать на диване, уставившись в одну точку. Можешь быть серьёзным и мудрым, а потом резко перевоплотиться в ребёнка и потащить меня в парк аттракционов. Я знаю о тебе почти всё, как и ты обо мне, но всё равно считаю самым загадочным человеком. Я знаю, что ты любишь кофе и горький шоколад. Обожаешь кошек, но не можешь завести, потому что аллергия. Тяжёлому року предпочитаешь лирические песни. Ненавидишь современную литературу и белый цвет, считая его пустым. Любишь фотографировать, и, если бы не я, то вся наша квартира была бы обклеена твоими снимками, которых просто великое множество. Ты восхищаешься мной. Я же считаю себя обычным. Мы настолько не похожи, но это нас сближает. Две противоположности, которые любят друг друга. А сколько сил нам далось научиться понимать друг друга! Твой английский заметно хромает, но ты стараешься. Постоянно носишь с собой карманный словарик. Даже два. Мои попытки хотя бы поверхностно изучить французский потерпели фиаско. Но разве это важно. Мне достаточно заглянуть тебе в глаза, и я вижу все твои эмоции. И не надо слов. Просто взгляд. Смотрю на тебя. Ты уже сопишь, но так и не отпускаешь меня. Улыбаюсь уголками губ и невесомо глажу по щеке. Такой родной. Такой Мой. Знаю твоё тело наизусть, каждый изгиб, каждую эрогенную зону - всё. Но всё равно не могу насытиться. Каждая деталь создаёт твой неповторимый образ. Будь то родинка на кончике носа, тонкие губы или острые скулы. Ласково целую в лоб и сильнее укутываю в тёплое одеяло. Выключаю свет. Слегка пододвигаюсь к тебе и шепчу на ухо ту самую фразу, которую знаю наизусть. Которую говорю тебе перед сном на протяжении всего года. — Je t'aime, mon prince français! **** Отодвигаюсь и вижу твою счастливую улыбку. А в ответ слышу тихое, слегка картавое, но такое желанное: — И я тебя люблю, Фрррэнки!