Принципы трех Л

Вика, подобрав под себя левую ногу, не мигая, уставилась в монитор компьютера. На всю комнату, разрывая колонки, гремел трек Black Sabbath. В открытом диалоговом окошке чата неприветливый тусклый шрифт оповещал «offline» напротив никнейма Паук. Вика устало вздохнула, поправив сползающий с плеча колючий плед. Пузатая кружка с давно остывшим имбирным чаем неприятно холодила пальцы. В последнюю неделю она не допивала больше половины, потому что к концу в горле начинало неприятно горчить. Терпкий привкус заварки оседал на языке, вызывая подкатывающий к горлу приступ тошноты. К счастью, Вика прекрасно понимала, что мутило её отнюдь не от чая. Вместо подготовки к сессии, сходок компании сатанистов или излюбленных прогулок по вечерним улицам, она в который раз вечером одиночкой засела в своей комнате, занимаясь мониторингом переписок годичной давности. Вика перечитывала их с маньячной увлеченностью и не присущей ей внимательностью, пока по вискам, словно набат, не начинала бить головная боль. С призрачной надеждой девушка пыталась найти в их переписках ответы, потому что вопросы рвали на части мозг и заставили выпасть из реальной жизни на приличное время. Но в сообщениях не было ровным счётом ничего похожего на то, что плотно закрепилось в её сознании в виде ключа от выхода из нескончаемых кошмаров навязчивых мыслей, только устоявшийся окрас наивной подростковой глупости. И больше ничего. Вошедшая в комнату мать, словно чужая костяная рука, вырвала её из тягучих тяжёлых дум: - Викуль, убавь ты свои сатанинские визги. Соседи думают, что я в церковь хожу только потому, что у нас тут рассадник нечисти. - Пусть продолжают так думать, меньше расспросов будет, - бесцветно ответила Вика. - Понятно, кое-кто опять в астрале. Может, всё-таки со мной сходишь? Ну, хоть разо-о-о-чек? – мама сделала щенячьи глазки. - Ты должна была оставить эти попытки лет пять назад. Я пойду, только чтобы перестрелять всех из дробовика. Но ты, конечно, мне не позволишь? - И в кого мы такие добрые…- устало закатила глаза женщина. - В общем, я ушла. Облегченно выдохнув, Вика только прибавила громкость колонок. Её мама хоть и была верующей, но отнюдь не набожной, волоча силком за волосы собственного ребёнка в церковь изгонять из неё демонов. Однако Инесса Игоревна в прошлом грешила активными попытками вразумить дочь отречься от привычного мировоззрения. Но хитрожопость появилась на свет раньше Вики, поэтому в ответ на мамины ярко экспрессивные тирады она лишь с улыбкой продемонстрировала ей фотографию из ранее изученного девушкой альбома маминого юношества. Фотография буквально излучала мощную энергетику и заставляла Вику не скрывать победного оскала. Со снимка, плотоядно улыбаясь ярко накрашенными красной помадой губами, на неё взирала собственная мать. В огромной кожаной куртке, неприлично открытом топе, колготках в сеточку и с непривычным абсолютно хаотичным беспорядком на блондинистой голове, закрепленным добротным советским лаком для волос, Инесса Игоревна обнимала рядом стоявшего байкера, как выяснилась позже, отца Виктории, которого девушка в жизни не видела. Мама взирала на дочь с нескрываемым ужасом, с трудом удерживая челюсть, дабы та не провалилась от шока на последний этаж. После этого Вику не доставали разговорами об аморальности её увлечений. Тяжело вздохнув, девушка в который раз продолжила перечитывать сообщения. Напряженно всматривалась в статус, в душе надеясь, что он вновь, как когда-то, приветливо замигает зелёным. Но чуда не произошло. *** В комнате Лиллит царил настоящий хаос, как и внутри неё самой. Светлые волосы разметались по подушке, словно щупальца осьминога. На поднятых кверху стопах, грозясь кинуться в лицо, лежал Люцик. Девушка сгибала ноги и вновь тянула их к вверху, используя кота в качестве небольшого веса, игнорируя напряженное мяуканье. Разложенные вокруг её тела тетради, словно очерченная мелом граница, напоминали ритуальный рисунок, а девушка – жертву обряда. - Не думай, что таким способом в твою пустую башку влезет хоть что-то. Лучше бы открыла хоть одну, толку бы больше было,- раздался откуда-то сверху хриплый, как из унитаза, голос. Лиллит замерла в немом испуге, таращась сначала на кота, а потом на потолок. Пребывая в раздумьях, она и не сразу поняла, что произошло. - Так, я схожу с ума,- резюмировала девушка, списав всё на то, что ей просто почудилось. Все её мысли занимал физрук, его губы, горячее дыхание, томный голос и этот треклятый поцелуй, от воспоминаний о котором в груди разливалось приятное тепло, но в ту же секунду сознание окутывал леденящий ужас и сильная тревога. Она не отрицала, что была счастлива, ведь она успела даже придумать имена их детям, и какого цвета будет фартук на кухне, но такое быстрое развитие событий просто отказывалось восприниматься её романтичной натурой, после историй о многочисленных ухаживаниях и романов от Высоцкого. Погрузившись в мечтания, Лиллит и не трудилась задуматься, что в мире смертных сказок не бывает - никаких тебе благословений от отца, неуверенных касаний, любовных записок и прочей девичьей лабуды. Сладкий, тягучий аромат волшебного момента отступал, и, словно хлёсткая пощёчина, в голове зазвучал тревожный звоночек о серьёзности происходящего и безрассудности её поведения. Лиллит даже не задумалась, что это был её первый поцелуй. «Вот ведь русские мужики, прут как бараны напролом, а ты потом сиди как идиотка и думай, что это вообще было: наркота или чувства». Никаких объяснений и разговоров, конечно же, не было: девушка по своей глупости и стеснительности выскочила из раздевалки, как бешеная, испуганная лань, не дав мужчине и рта раскрыть. В университете она больше не появлялась и все три дня занималась мучительным самокопанием, моля всех демонов и даже родного отца, чтобы физруку не ударила моча в голову и ему не вздумалось прийти к ней домой на разборки. Но в глубине души она понимала, что на маскараде-то от него не сбежать. Ей до зубного скрипа осточертело анализировать эту ситуацию, каждый раз прокручивая её на предмет «а если». Кроме моральной усталости, это ничего не приносило, а ведь предстоящий экзамен по психологии сам себя не сдаст. Но стоит ей открыть лекции и погрузиться в поток замысловатых терминов, как жар снова накрывает её с головой и сердце начинает колотиться как после стометровки. - Может, ты уже закроешь хлебальник и дашь мне слезть? – снова раздался голос. Когда Лиллит уставилась на кота, у неё чуть глаза из орбит не вылезли. - Не-е-е-т, - нервно протянула девушка. – Быть не может… не-е- т. Как оказалось, ещё как может. Пока Лиллит в своей комнате обалдевала от происходящего, Локи сидел на кухне, залипая в невидимую точку в пространстве. Страшась испортить только наладившиеся отношения с дочерью господина своими расспросами, он рассудил, что вполне может пойти на хитрость. Дабы сохранить себе жизни, а заодно и представительное состояние лица, демон собирался с силами, чтобы прочесть её мысли. Разумеется, лишь из чувства долга и ответственности, только на секундочку, поблуждает всего по одной извилинке. Он устроил поудобнее свою задницу и без колебаний принялся за дело. Почувствовав лёгкость в теле и слабый ветерок, Локи погрузился в сознание девушки, желая выяснить причину её подавленного состояния. Ясен хер, одной извилиной он не ограничился. В общем-то, мысли были обычные, как и у любого студента, озабоченного предстоящей сессией. Мыслей о суициде не было, что не могло не радовать, но то, что он увидел в следующее мгновение, заставляло задуматься о суициде его самого. - Пиздец, - вынес свой вердикт Локи, подорвавшись на табуретке, которая отскочила в ту же секунду из-за чрезмерного напора его пятой точки. Вынося дверь, ведущую в спальню девушки, с ноги, Локи едва не заставил вылететь все петли. С секунду отдышавшись, он выдал лаконичное, идеально описывающее любое положение вещей слово: - Пиздец! – как бы здравствуйте. - Крендель, кот разговаривает! – закричала девушка, тыча пальчиком в Люцика, который так и остался в прежнем положении, на вытянутых кверху стопах. Видимо данный пиздец казался Лиллит в данной ситуации куда весомее, чем тот, с которым к ней влетел Демон. - Ты что, целовалась с этой перекаченной гориллой? – не церемонясь, швырнул ей Локи. - Ты что, слоупок? – фыркнула в ответ девушка. У Локи аж челюсть отвисла. «Охренеть! Она даже не оправдывается! И не собирается!» - Стопэ… откуда ты знаешь? «Бля…» - Неважно, откуда этот упырь что-то знает, спусти меня вниз, - раздался низкий шипящий голос. - Батюшки, - завизжал Локи, прикладывая ладони к щекам. – Кот разговаривает! - А я тебе что говорила, упоротый? Люцику основательно надоели тупящие бредни и, резко спикировав с ног девушки, он приземлился своей пушистой задницей прямо на её лицо. - А теперь слушайте меня, олигофрены. Неважно, почему я говорю: с таким количеством выброшенной от вас двоих энергетики, это было лишь вопросом времени. Важно тут то, что этот упырь прочёл твои мысли… - Фто? – раздалось приглушенно под шерстяной попой. - И также важно то, что её совращает стероидный чудик… - Что?! – проорал Локи. - Чудно, вы меня поняли. Тогда запомните, я ваши мысли читаю беспалевней, чем барыги раскладывают нычки, и, если не хотите, чтобы я сдавал вас друг дружке, будьте послушными и шумите поменьше. Усекли? – они молча кивнули в знак согласия. - Умнички, - после пламенной, угрожающей речи Люцик спрыгнул на пол и посеменил маленькими лапками прочь из комнаты. - Мы приютили монстра, - резюмировал Локи, испуганно таращась на девушку. Лиллит, мягко говоря, этот балаган уже поднадоел; стоило основательно браться за подготовку к экзамену, да и объясняться с Локи о том, чего она сама-то, в принципе, не понимала, решительно не хотелось. Наспех собравшись и закинув необходимые лекции в рюкзак, девушка направилась в ближайшую кофейню.