Любой ценой сохранить в секрете

Оби-Ван Кеноби сидел в кресле, закрыв лицо руками. Открылась входная дверь, и в комнату ворвался его не в меру энергичный падаван. — Сработало? Они купились? Оби-Ван медленно отнял руки от лица. Судя по его виду, он не разделял радостного настроения ученика. — Из того, что я слышал буквально от каждого, ты устроил то ещё представление, катаясь в травке с сенатором Амидалой, затем ты поцеловал её перед выходом на арену, где собралась, наверное, вся Федерация. О, и ещё одна малюсенькая деталь — ТЫ НА НЕЙ ЖЕНИЛСЯ! Рыцарь-джедай очень старался держать себя в руках, но не удержался и под конец сорвался на крик. Что ни мало не расстроило его падавана, наоборот, он улыбнулся ещё шире: — То есть сработало? Оби-Ван запрокинул голову и вздохнул: как так вышло, что он не сумел привить Энакину хоть немного здравого смысла? — Энакин Скайуокер, ты окончательно спятил. — Эй! Это была твоя идея! Оби-Ван вскинулся: — И каким это боком, интересно, это была моя идея? Я всего лишь просил тебя сохранять дистанцию на публике и раз-другой сходить на свидание с какой-нибудь девушкой, — но нет! Его дорогой ученик обязательно должен был выкинуть какую-нибудь невероятную глупость, а теперь ещё и винит в этом мастера! — Ну ладно, я изменил план. Но са-а-амую малость. Кроме того, — Энакин бесцеремонно залез на колени к Оби-Вану и руками обвил его шею, — это же идеальное решение для всех: тебя, меня и Падме. Теперь она может спокойно и дальше развлекаться со своими служанками. И её не будут доставать ни назойливые поклонники, ни шепотки в Сенате, мол, в этом возрасте уже пора замуж. А мы… — Энакин провёл языком по шее мастера, — можем делать. Всё. Что. Захотим. Это гениальный план. — Твой гениальный план состоит в том, чтобы сделать нечто недозволенное, чтобы скрыть, что ты делаешь нечто недозволенное. Прости меня, конечно, но я не вижу логики. Вообще-то, Оби-Ван уже давно не видел логики в поступках Энакина и примерно столько же времени не мог толком контролировать своего падавана. Едва Энакин перестал быть ребёнком, как всё его уважение и почтение к старшим улетучилось без следа. Взамен, правда, он стал невероятно красив, но всё же… — Вот именно потому, что так нельзя, все с готовностью нам поверят. Люди обожают такие истории: про то, как детская симпатия превращается в вечную и запретную любовь и всё такое прочее. И пусть целый свет ополчится на них, наша милая парочка всё равно будет вместе, и так далее, и тому подобное. Оби-Ван с трудом сдержал смешок. Энакин так заразительно дурачился. И в принципе он был прав насчёт того, что подумают люди. Но Кеноби опасался, что его юный ученик не видит опасностей, таящихся за этой эскападой. А тем временем Энакин наклонился ещё ниже и принялся покрывать поцелуями скулу Оби-Вана. И если тот хотел внести ясность, то действовать надо было немедленно, пока он ещё хоть сколько-нибудь собой владел. — Эни, мне кажется, ты не до конца понимаешь, как обстоят дела. У тебя могут возникнуть серьёзные неприятности с Советом. Джедаям запрещено жениться… — а падаванам — трахать своих мастеров, но это они выяснили ещё два года назад. Энакин изобразил мыслительный процесс и с притворным раскаянием произнёс: — Вы правы. На этот раз я зашёл слишком далеко. Думаю, что вам, как моему мастеру, следует хорошенько наказать меня, — последняя реплика превратилась в соблазнительное урчание, а Энакин уже просунул ладонь ему под тунику. И Оби-Ван понял, что пропал. Бесполезно пытаться говорить с падаваном, когда тому что-нибудь втемяшится в голову. Бесполезно спорить. И не менее бесполезно сопротивляться. Оби-Вану оставалось лишь поступить так же, как и всегда, когда Энакин оказывался за рулём: держаться покрепче, быть готовым ко всему и наслаждаться полётом. — Ты сведёшь меня в могилу. — Не исключено, — Энакин самодовольно ухмыльнулся, в глазах его искрилось озорство, — но только если люди умирают от переизбытка секса.