Клуб анонимных неудачников

Крису удалось «одомашнить» свою боль. Из дикого зверя, вечно скалящего клыки и пускающего ядовитую слюну, она превратилась в маленькую и…уютную. Иногда он сам подзывал ее из недр своего подсознания. Виляя пушистым хвостиком она неслась к нему на полном скаку, чтобы разделить с хозяином его одиночество. И они сидели так подолгу, она - обвив его своим хвостом, он – нежно гладящий ее, говорящий с ней. Так они учились сосуществовать, потому что Крис знал – избавиться от нее у него никогда не получится. Хотя вокруг только и разговоров о том, что все на свете забывается: любое предательство, любая неудача, любая смерть. Может, когда-нибудь так и будет, но сейчас ему казалось, что он только и способен вечно блуждать в этой лихо сплетенной паутине отчаяния. Ночью бывало не так страшно. Ночью все молчали, никто не спрашивал у него: «Крис, в чем дело? Эй, приятель, ты чего как в воду опущенный? Хэмсворт, пора уже веселиться!» Ночью все эти говоруны, к великому его счастью, спали. Для него это было и временем свободы, и временем, когда все демоны вырывались наружу. Часами он лежал без намека на сон, заклиная всех богов мира, чтобы они сжалились над ним, чтобы послали хоть чуточку отдохновения. Но жалость богам так же близка, как близки им страдания отдельно взятого человека. Сначала они насылали на него воспоминания, и Крис, оцепенев, лежал в своей кровати, боясь пошевелиться и потревожить сон жены. И только после этого ему удавалось кое-как смежить веки. Такой сон, конечно же, приносил больше вреда, чем пользы, но утром, на удивление, Хэмсворт был бодр и в меру опечален. Это «в меру» было настоящим спасательным кругом. Постоянно быть лыбящимся, счастливым идиотом, нет, он бы этого не вынес. Его игра итак была слишком хороша. У него был и другой способ уснуть – он тихонько вставал с постели и шел на кухню, прихватив с собой какую-нибудь книгу. Конечно, читая, Крис пропускал большую часть текста, отвлекаясь на собственные думы, но уснуть книги всегда помогали. Эльза часто находила его уснувшим прямо за обеденным столом. Ей и в голову не приходило, что муж читает для того, чтобы заснуть. Она все списывала на вдруг возникшую у него страсть к чтению. Крис эту ее уверенность развенчать не пытался, а наоборот, когда утром она приходила его будить, недовольная тем, что он снова на кухне, Хэмсворт с жаром описывал как безумно увлекло его ночное чтиво. Эльза ни разу не заподозрила чего-то дурного. Только ворчала, что он безответственный муж. Ворчала, конечно же, в шутку. Эльза вообще не могла на него сердиться после того, что произошло. Сначала она обхаживала его, словно он был малое дитя, пыталась предугадать любое его желание, но потом он сам дал ей понять, что этого не стоит делать. Сегодня то же, что и обычно – она нашла его на кухне. Он спал, уронив голову на скрещенные руки. Книга валялась на полу. Видимо, Крис сбросил во сне. Эльза подняла ее, закрыла и тихо положила обратно на стол. Она аккуратно дотронулась до волос мужа, чтобы разбудить его. Тот сразу поднял голову, как будто вовсе не спал. Под глазами круги, в уголках рта засохла слюна. Эльза улыбнулась. - Выглядит не очень сексуально. – она принялась вытирать засохшую слюну. - Ты по утрам, знаешь ли, тоже далека от идеала, - сонно отшутился он. - Ой, прекрати. Все знают, что по утрам я милашка! - Все? – спросил Крис, нацепив на лицо маску притворного ужаса. Эльза шутливо пихнула его в бок. - Что на этот раз, мистер яйцеголовый? - Пруст. Было безумно скучно, так что я и двадцати минут не выдержал. На носу у него алел яркий след. Волосы падали чуть ли не до самых глаз. Эльзе хотелось их убрать, но она боялась, что, если сделает это, то вызовет в его душе ненужные воспоминания. - Чего ж ты не вернулся обратно к любящей жене? Вдруг Крис сам убрал волосы со лба, и Эльза, хоть и очень старалась этого не делать, уставилась на длинный красный рубец, тянущийся почти во всю ширину лба. Крис, конечно же, попытался сделать вид, что не заметил ее взгляда, а Эльза тут же отвела глаза, и сразу заговорила о планах на выходные. - Знаешь…-, начала она как-то неловко, - Надо встретиться с Уилсонами. - Это те, которые терпеть не могут детей? - Ага. - Мне не нравится их собака, она постоянно слюнявит мне ботинки. - Ладно тебе, брюзга, - Эльза скривилась в усмешке. - Я серьезно. Этот пес настоящая напасть! В соседней комнате проснулась их дочь. Они оба услышали, как она хнычет, требуя внимания. Эльза поцеловала Криса в макушку. - Ее величество требует меня в свои покои, - она улыбнулась и сделав книксен, пошла к дочери. Когда Хэмсворт думал, что жена уже ушла, та вдруг показалась в дверном проеме. По утрам она и вправду была особенно мила, даже, если ночь бывала бессонной. - Я люблю тебя, - произнесла она тихо, зная, что ему сейчас плохо. Крис улыбнулся, больше, чтобы сделать ей приятное. - И я тебя. Потом она ушла к дочери и Крис остался один. Он с отвращением взглянул на Пруста, дав себе зарок, больше никогда его не читать, а затем рука машинально потянулась ко лбу. Сколько уже прошло времени? Год, два или четыре? Ему казалось, что нынешнее его состояние дано ему богом от самого рождения. Как будто он так и родился с тяжелой ношей бесконечной вины на сердце. Рубец был гладким, и в зависимости от погоды он то синел, то краснел. Врачи преспокойно могли избавить Криса от этого уродства, но он настоял на том, чтобы его оставили. Если человек и способен забыть все на свете, то этот рубец служил Хэмсворту для того, чтобы забыть никогда не удалось. И надо сказать, со своей миссией тот успешно справлялся. Когда в жизни Криса происходило что-то хорошее, если ему просто было смешно в чьей-то компании, он уходил к зеркалу, становился напротив и подолгу разглядывал свой лоб. Ему казалось, что он не имеет права веселиться, а рубец на лбу очень услужливо вызывал в памяти все необходимое для того, чтобы не уверять его в обратном. Это случилось три года назад. Унылое зимнее утро, которое перевернуло всю его жизнь.