Второй шанс

Отчаяние. Это было все, что чувствовала Хоуп в тот миг. Она активировала своё проклятие. Теперь она не только ведьма, но и оборотень, одним словом - гибрид. Обратного пути уже нет. Юная девушка так рьяно старалась избежать становления монстром, но, на всего лишь одну секунду позабыв о контроле, она потеряла власть над собственными эмоциями, над своим телом, над мозгом. Совсем не задумываясь о грядущих последствиях, а что они будут - это было очевидно, она убила ни в чем невинную школьницу, скинув ту с лестницы. Наверное, это самое глупое убийство с активацией проклятия. Мерзость. Сейчас Хоуп считала себя настоящей мерзостью. Убийца. Всего пару минут назад она осуждала своего родного отца за его безграничную жестокость и бесконечные убийства, а теперь сама стоит над еще теплым трупом одиннадцатиклассницы, лежащей уже в целой луже крови. Отвращение. Она испытывала это сильнейшее чувство не только к Клаусу, но теперь в большей мере и к самой себе. Как она могла? Почему не сдержалась? Ребекка, конечно, предупреждала племянницу, что с каждым последующим этапом ее превращения будут увеличиваться не только ее физические силы, а эмоции будут становиться все сильнее и ярче, сдерживать их будет все сложнее и сложнее. Хоуп готовила себя к подобному, но она не была готова к тому, что ее будет настолько легко вывести из себя. Это ужасно. Она сама ужасна. - Хоуп! Хоуп! - из собственных мыслей девушку вывел до боли знакомый мужской голос, от которого по ее телу пробежали целые полчища мурашек. Отвращение с новой силой захватило ее в плен своих крепких объятий. Он был самым последним человеком на планете, которого она хотела видеть в тот момент. Но это был он. - Ч-что тебе нужно? - слегка заикаясь, но как можно более решительным тоном задала вопрос блондинка, не сводя взгляда с мёртвой школьницы. Она не хотела смотреть в лицо Клауса, который наверняка потешается от созерцания ее слабости. - Это твоих рук дело? - спросил древний, кивком головы указывая на труп, чего его дочь, разумеется, не смогла увидеть. К великому удивлению Хоуп, его голос звучал вовсе не надменно, и на насмешку не было даже намека, а серьёзно и даже с некими, почти незаметными нотками сожаления. Интересно, он сожалеет ей или же человеческой девушке? "Сожалеет? Хоуп, ты сама себя-то слышишь? Это же Клаус - бессердечный король ублюдков, он не способен проявлять чувства по отношению к другим людям, особенно если это чувство - сожаление!" - мысленно выругала себя девушка, чувствуя, как по щеке стекает одинокая горячая слезинка. Она сдерживала себя с последних сил. Больше всего на свете ей хотелось просто разрыдаться, не переживая, что кто-то может ее увидеть. Назревала истерика, сдерживать которую девушке становилось с каждой секундой все сложнее. Если вначале чувств в душе Хоуп было крайне мало, то с окончательным осознанием произошедшего они переполнили ее, сплетаясь и усиливаясь один за другим. Сейчас внутри блондинки была настоящая буря, готовая в любое мгновение вырваться наружу и сместить все на своём пути, лишь чтобы достичь желанного. - А разве ты сам не знаешь ответа? - ледяным тоном, который давался ей с огромным трудом, с сарказмом спросила Хоуп. Огромного количества силы воли и выдержки ей понадобилось, чтобы заставить себя повернуться лицом к мужчине. Она ожидала увидеть ухмыляющееся лицо гибрида с уже привычными милыми ямочками, но подобного не было. Клаус выглядел серьёзным и даже немного строгим. Почему-то в то мгновение он напомнил блондинке Майкла, не менее ненавистного ей приемного отца, когда тот отчитывал ее за очередную детскую шалость или любую другую оплошность. - Вот только не надо этого взгляда! - первой не выдержав напряженного молчания, уверенно заявила Хоуп, скрещивая руки на груди. - Какого еще взгляда? - притворно удивленным тоном спросил древний, открывая взору дочери широкую улыбку. Но это была не усмешка и не ухмылка, что в очередной раз удивило блондинку. - Этого взгляда! Ты смотришь на меня, словно отец на провинившегося ребёнка! - выпалила юная Майклсон, сжимая свои ручки в маленькие кулачки. Ей уже предельно надоела вся эта глупая ситуация - перепалка возле мёртвой девушки... Нет, не мёртвой. Правильнее сказать убитой, убитой собственными руками Хоуп. - А разве ты не таковой являешься? - вопросительно вскинул бровь Первородный, дополняя колкости своему голосу. - Нет, ты глубоко ошибаешься. Я отнюдь не нашкодивший ребёнок. Я убийца! - выпалила блондинка, срываясь на крик. Больше сдерживаться ей было не под силу. Слёзы хлынули нескончаемыми ручьями из ее небесных глаз. Сдерживаемая буря внутри Хоуп наконец вырвалась наружу, разрушая всё на своём пути. Голова ужасно болела, и, чтобы хоть немного утихомирить эту нестерпимую боль, она приложила руки к вискам. Она плакала, она рыдала на глазах у своего злейшего врага, в очередной раз доказывая его превосходство и силу, а также собственную слабость. - Ну-ну, тише... Не нужно так бурно реагировать. Ты ведь еще ребёнок, а детям свойственно совершать ошибки, потому в твоём поступке нет ничего сверхнеобычного! Тише, моя маленькая Принцесса, хватит лить попусту слёзы! - успокаивающий шепот древнего раздался возле уха блондинки, а в следующую секунду она оказалась прижата сильными руками к тёплой мужской груди. Хоуп попыталась вырваться, но все ее попытки оказались тщетны. Естественно, как гибрид оборотня и ведьмы может противостоять более чем тысячелетнему гибриду? Это невозможно, и она это понимала. Вконец обессилив, блондинка оставила какие-либо попытки вырваться, смирившись со своим положением. Хоуп была настолько утомлена от количества последних событий, потому она даже не заметила, как земля ушла у нее с под ног, а перед глазами все накрыла непроглядная чёрная завеса. Девушка медленно приходила в себя. Блондинка резко подняла веки, открывая свои лазурные глаза. Зрение восстановилось почти мгновенно, потому ей не составило труда осмотреть помещение, в котором очнулась. Дорогая двуспальная кровать, огромное зеркало в позолоченной раме напротив нее, несколько красивых стульев возле небольшого круглого стола и одно кресло, в котором кто-то сидел. Все выглядело старинным, аристократичным и безумно дорогим. Мебель во временном жилище Ребекки не годилась ей даже в подметки. Все вокруг Хоуп было настолько шикарным... - Наконец моя Принцесса проснулась! Как тебе спалось, золотце? - спросил весёлый мужской голос. Со стороны могло бы показаться, что Никлаус насмехается над дочерью, но почему-то у самой блондинки касательно этого имелось некое сомнение. - Заткнись, придурок! - скорее по инерции огрызнулась блондинка, не задумываясь о последствиях сказанного. Древний в мгновение ока оказался возле нее, а она была прижата его грудью к кровати. "Он что, совсем, того?! Мы ведь близкие родственники, что за извращения он себе позволяет?!" - мысленно возмутилась девушка, но высказывать свои претензии вслух она не решилась. Ее положение и без того было весьма... Неоднозначным. - Не смей так со мной разговаривать, девчонка! - прорычал гибрид прямо на ушко Хоуп, из-за чего по ее телу пробежало множество мурашек. Теперь она боялась. На какое-то мгновение даже забыла, что перед ней сидел не древний гидрид, а обычный мужчина, отец. Но это был слишком короткие момент. - Или что? Убьешь меня, как всех своих игрушек? - не сдержалась блондинка. Иногда ей безумно не нравился ее острый язык, из-за которого она зачастую встревала в различные неприятности, особенно сегодня. - Так давай! Что тебя останавливает? Кровная связь? Да кому сейчас она важна в наше время! В этом мире я одна, совершенно одна. Вся моя сознательная жизнь одна огромная ложь! Я не знаю, кому мне уже верить. Я не знаю, кто я! Первородный пораженно замер. Осознание того, что он делает, пришло неожиданно, но очень вовремя. Когда он был готов уже свернуть шею этой надоедливой девчонке, ее слова вернули его на землю. Что он делает? Он был готов лишить жизни собственную дочь, которая пропала шестнадцать лет назад, и все это время его сердце ужасно болело от тоски, которую он усердно старался скрыть даже от самого себя?! Как он мог докатиться до подобного? Хоуп была права: он самый настоящий монстр! - Слезь с меня, папаша! - воскликнула Хоуп, вырываясь из "плена" Майклсона и отползая в самый дальний уголок огромной кровати. Прижав согнутые в коленях ноги к груди, она стала следить за последующими действиями отца. А Клаус, все еще находясь в своих мыслях, подсел возле девушки. Он смотрел прямо в глаза блондинки, даже не представляя, что он должен сейчас говорить, как действовать, чтобы помочь дочери и, по возможности, вернуть потерянное доверие. - Хоуп... Дочь... - как непривычно называть уже почти взрослую девушку, сжавшуюся в комочек и дрожащую от страха, подобным образом. Услышав такое обращение, блондинка заметно заволновалась, а ее сердечко стало отбивать чечетку о грудную клетку. Почему-то мужчине сильно захотелось обнять, приголубить его малышку, защитить от всех неурядиц. Недолго думая, он обнял Хоуп, прижимая к своей груди. К удивлению обоих, она не стала вырываться. - Моя маленькая девочка... Знаешь, я никогда прежде не был так счастлив. Да, у меня были братья и прелестная сестричка, но, увы, мы так никогда и не были настоящей семьёй. Совсем недолгое время, в Новом Орлеане, мы были неким подобием семьи, но для единства нам всегда чего не хватало. Теперь-то я понял, что это было далеко не что-то, а кто-то. Нам всегда не хватало тебя, Хоуп. Принцессы, которая наконец объединила бы нашу семью. Наверное, тебе Ребекка уже рассказала, что Кол и Финн, к сожалению, покинули нас, но мы все еще можем стать семьёй. Хейли, твоя настоящая мать, Ребекка, Элайджа - все будут рады тебе в нашем доме. Особенно... Особенно этому буду рад я. Милая моя доченька Хоуп, за тысячу лет я никогда не задумывался о том, что когда-то смогу стать отцом, и понятия не имею, как это - иметь такую красивую дочь. Но я обещаю, если ты останешься, я сделаю все, что угодно, чтобы стать для тебя лучшим отцом! Молчание длилось довольно долго. Хоуп тщательно обдумывала предложение отца, ведь фактически от этого решения зависит ее ближайшее будущее на десятилетия. - Думаю, даже самый жестокий древний гибрид достоин второго шанса.