Сейлы

Первое впечатление от сейл было: ебанутые в край. Они ржали, аки кони, приподнимая верхнюю губу и откидывая голову. Совсем не мелодично, на колокольчики, или там журчание воды - нисколько не похоже, больше всего напоминало звук, издаваемый ишаком. Зубы у русалочек были острые, глаза – огромные, обрамленные короткими густыми ресницами. У одного – голубые, у другого – фиолетовые. На руках – тонкие полупрозрачные перепонки, серебристого цвета, каждый пальчик заканчивался прозрачным коготком. На предплечьях, и вдоль хребта – ярко окрашенные плавники: черные пятнышки, обрамленные белой неоновой каемочкой. Красиво и необычно. Внешне они мне приглянулись, но вот манера поведения несколько смутила: прибыв во дворец рыбки попросились в воду и, увидев бассейн, с визгом на грани ультразвука рванули к нему. Прыгнули, обернулись прямо в полете и шлепнулись чуть ли не плашмя, обдав нас всех брызгами. А потом начали носиться кругами вдоль стенок, периодически выпрыгивая из воды, как дельфины. Нас с цветуечками они будто вообще перестали замечать. На приеме рыбки потребовали, чтобы я кормил их с рук, лапали баобаба и игриво щипали Ириса. А еще дергали камушки на моем костюме, пристально рассмотрели вышивку и, вопреки моим страхам, бурно ее одобрили. Ну, хоть что-то хорошо! Нарцисс и Тюльпан сразу прониклись к ним симпатией, хотя подходить знакомиться не спешили, так как сейлы громким шепотом обсуждали анатомию людей и уже раза три спросили, когда мы пойдем трахаться. Нда… неадекватные какие-то. Я, конечно, всегда «за», но еще одних озабоченных я не перенесу. Мне и Жасмина с Георгином хватит. Кстати, именно они первыми догадались, в чем дело: - По-моему их чем-то опоили! – задумчиво оглядывая сейлов, произнес Жасмин, - Сами подумайте: не могут же принцы совсем не уметь себя вести! Русалочки хихикали и кидали друг дружке в рот виноградинки. А потом сливы. А вот с яблоком – промашка вышла. То есть, промашки-то как раз и не было, были разбитые губы и вопль, от которого полопались бокалы. Пришлось выводить токсины, и сразу усыплять – хватит с нас впечатлений на сегодня. Мне еще работать надо! *** Решили не беспокоить морских жителей до обеда, пусть хоть немного придут в себя. Когда я к ним наведался, на бедняжек было жалко смотреть, такие они были смущенные и несчастные. Выяснилось, что это кто-то из родственников «удружил». Чего хотел достигнуть некто, подсыпая им возбуждающее – непонятно. Возможно, целью было помочь юным русалкам немного расслабиться, да только с дозой вышел перебор. Или же цели были куда как более коварными: вызвать во мне и остальных неприязнь к странным новеньким. Сейлы долго извинялись и уверяли, что подобное не повторится. Сейчас их голоса казались очень даже приятными. Рыбки жались друг к дружке и трогательно переплетали ажурные хвосты. Я немного поговорил с ними, русалочки уверили, что все замечательно и им ничего не нужно. Еще бы! Кажется, они были готовы под землю провалиться из-за вчерашнего, так что вряд ли осмелятся на просьбы. Подослал к новеньким команду поддержки. Вечером спросил каждого о впечатлении. Жасмин и Георгин наморщили носики и сказали, что с пугливыми, закомплексованными девственниками общаться не собираются. - Ну, не будьте буками, девственность очень быстро проходит! – сказал я тонким ценителям, те посмотрели скептически и сообщили, что, на их взгляд, ребята воспитывались в строгости, потому «будет сложно». Тюльпан огорчился тому, что музыке морские жители не придают почти никакого значения: - Представляете, они сказали, что песенки – это для простолюдинов! – чернокожий мальчик был обижен до слез, пришлось пообещать, что поговорю с принцами. - Как они могут так думать? Музыка… это же… небо! Воздух! Сама жизнь! - Тюльпан, они же живут в воде, и очень редко выходят на сушу. Думаю, что там и звуки совсем другие, наверное у них из инструментов какие-нибудь дудочки, это же не сравнить с роялем! Зато Эустома был очень воодушевлен: оказалось, что во-первых, восхищение жуткой вышивкой было искренним и не прошло даже после протрезвления. У морского народа до вышивания не додумались. В море плели разные поделки и новенькие специально этому обучались, так что второй причиной хорошего настроения была «договоренность об обмене опытом»: Эус будет учить вышивать, рыбки – плести. Я тихонько понадеялся, что меня эти увлечения обойдут стороной. Даниель и Люпин пока не составили определенного мнения: живых растений братья испугались, но красивые водоросли у них тоже разводят. Правда, они не разумные, ни капли. Я тихо выдохнул: хоть тут повезло, а то еще и в бассейн было бы не зайти… Рыжие близняшки пожали плечами. Как всегда. Вояки промычали нечто маловразумительное. Как я понял, внешне сейлы им понравились, но говорить не о чем, так как техника боя слишком отличается. *** После того, как я на несколько недель забросил все дела, работать пришлось ударными темпами. Несколько дней я почти не вылезал из кабинета. Ирис обеспечивал бесперебойную поставку кофе. Теперь на подносе стоял и кофейник и две чашки и еще печеньки, или пироженки. Оказалось, что парень посрался с поваром-кондитером, назвав его «жопоруким убийцей продуктов» и теперь готовил вкусняшки сам. Получалось у него почти всегда неплохо, так что мужика, недальновидно поссорившегося с Ирисом, я уволил. - А если прием? Я же много не наготовлю! – ужаснулся парень. - На прием всегда нанимают людей дополнительно. Этим гофмаршал займется, - успокоил я парня. Кстати, он, как начал готовить, перестал ходить с распущенными волосами: - Я знаю, тебе они нравятся, но не в еде же! – невозмутимо пояснил он. Сейлы пришлепали ко мне через неделю с момента своего появления. Мордочки сморщены от еле сдерживаемой обиды, в глазках стоят слезы. Наверное, мое невнимание их огорчает. Они оказались отлично воспитаны (когда не накачаны дурью), потому завели разговор на нейтральную тему. Я вежливо поинтересовался, всем ли они довольны, они неискренне заверили, что всем. Поболтав еще минут пятнадцать и поняв, что у меня уже щеки немеют от натянутой улыбки, сказал, что не смею их более задерживать, принцы приуныли, но поклонились и послушно вышли. Не понял. Они меня соблазнять пришли? Ну, и кто так делает? *** Вот, опять я подслушиваю. На этот раз почти не нечаянно. Любопытно стало. Иду мимо одной из переоборудованных купален, слышу голоса. Жасмин. Уж его-то чуть манерный голосок я везде узнаю. Активировал невидимость и зашел уши погреть. Начала разговора не застал, когда я появился, голубоглазая рыбка пыталась, судя по интонации, о чем-то попросить. - Вы с Георгином такие… опытные, - прочирикал сейл елейным голоском. Определение далось ему с трудом, он явно пребывал в растерянности от вида наложника. Ну, еще бы, сегодня Жасмин превзошел сам себя: глаза подведены, губы тронуты блеском, ноготки, будто в кровь окунули, и на ногах – тоже. Открытая обувь позволяет любоваться тонкой щиколоткой и яркими капельками аккуратных маленьких ногтей. Торс прикрыт лишь условно: сетчатое пончо ничего не скрывает, загадочно звенят тоненькие браслеты, паутинка штанов, изукрашенная колкой золотой нитью, очерчивает идеально закругленные ягодицы, все вместе выглядело настолько вызывающе, что сейлы не смели поднять на блондина глаза. Жасмин хмыкнул, от него не укрылось смущение собеседника, а сейл продолжил: - У нас с братом возник вопрос… деликатный… - русалочка замолкла, видимо не зная, как поприличнее сформулировать. - Что, Темноликий не спешит вас ебать? – усмехнулся с пониманием Жасмин. - Простите? - Трахать. Засаживать. Нанизывать на нефритовый жезл? – ехидно привел альтернативные варианты Жасмин, принцы покраснели еще пуще, прикрыли ладошками щечки, но ситуация, видимо, волновала их достаточно сильно, чтобы найти в себе силы продолжить разговор. - Мы понимаем, что, наверное, не смогли завоевать симпатии Наместника и… что теперь делать? – совершенно беспомощно спросил тот, что с фиолетовыми глазами. - Что-что… - проворчал Жасмин, недовольно постукивая ноготками по мрамору, - разденьтесь поприличнее и – вперед! - Мы вчера уже заходили, поговорили о погоде, а потом нас вежливо выпроводили, - грустно вздохнул один из принцев. - Чего: притащились в кабинет трепаться о погоде? Ну, вы даете! – хихикнул блондин, оживившись, - кто ж так делает? Во-первых: когда Господин работает, к нему вообще лучше не лезть, во-вторых: раз уж притопали, надо сразу приступать к делу. Один нежно берется за обе руки и кладет их себе на жопу, хватательный рефлекс у Наместника развит как надо, так что вцепится, не сомневайтесь. Другой, пока дэв не очухался и не выгнал, быстро снимает с него штаны и сосет. Ну, а потом уже дело техники. Тут главное, чтобы не выпер раньше времени. Пареньки раскрыли рты, синхронно прижали кулачки к груди и в ужасе уставились на невозмутимо выдающего инструкции Жасмина. - Вот так… предложить себя? – с тихой паникой выдавил тот, что был повыше. - Не, ну если вы и дальше собираетесь сидеть на сухом пайке… или вы друг с дружкой?.. – Жасмин с подозрением прищурился, ребята начали хватать ртом воздух, я даже испугался за их здоровье, так у них выпучились и без того огромные глаза. - Ну, в общем, смотрите сами, а мне пора – солдатики небось уже ждут. Ух и натрахаюсь! Жасмин прижмурился в предвкушении, легко поднялся и пошевелил пальчиками, прощаясь. Я поправил занывший орган, среагировавший на блондина, и поспешил за ним. Отловил в коридоре, прошептал в ушко: - Не хочешь сначала основные обязанности выполнить, а? Стройное тело моментально прижалось ко мне, руки обвили шею, а липкие от блеска губы начали нацеловывать нежное местечко под челюстью. И нафиг мне возиться с глупышами, когда под боком есть такое? *** Я недооценил принцев. В следующую неделю они подошли за советом почти к каждому. Даже к воякам. Наверняка им было нелегко советоваться с людьми по такому вопросу, но ситуация требовала решения, они волновались за свое будущее так же, как когда-то человечки. Я же не спешил заявлять на них права, потихоньку присматриваясь к новеньким. Не, ну понятно же, что заявись я к ним в первый же день «пробовать», получил бы двух жертв, покорно сдающихся жестокому победителю. Или ледышек, которые пришлось бы тормошить полночи для получения хоть какого-то эффекта. А оно мне надо? У меня же расписание! Хорошо, что я – дэв, а то бы уже затрахали до смерти. Даже спокойный Симон, и тот провоцирует. Вот и получается, что у меня есть две упаковочки с неизвестным лакомством. Плотно закрытые. Их еще надо расколупать. И – пятнадцать вкуснейших пирожных, их не надо долго мучительно разворачивать, только протянуть руку. Хм… аналогия, пожалуй, неточна: пироженки не пытаются запрыгнуть тебе в рот… а, не важно! Короче: ну их! Пойду-ка я лучше к Ирису, а то я от этих съедобных сравнений есть захотел… *** Опять они! Интересно, как их хоть зовут? Не помню, хоть тресни! Я улыбнулся, с сожалением отложил в сторону доклад, который просматривал, и уставился на хрупких сейл. В человеческом облике они выглядели как высокие, длинноволосые юноши. Кожа их не была похожа на человеческую: светлая, почти белая, глянцевая, с перламутровым отливом, из-за нее их лица с тонкими чертами выглядели очень необычно. Носили выходцы из морей легкие тоги и кожаные черевички – все это было привезено в огромных сундуках, которые с трудом заносило по трое слуг. Не знаю, чего туда понапихали, но разнообразием нарядов рыбки мои похвастаться не могли. Или они у них просто одинаковые? Русалки мялись, краснели и все никак не могли перейти к сути. Меня это задолбало. Главный я, или где? - Я занят. Быстро сказали, что надо и съе… в смысле – идите, идите, идите… я понятно выразился? - Понятно, простите, что побеспокоили! Мы тогда пойдем, – принцы мгновенно закаменели, заледенели и одеревенели, сделали морды тяпкой и начали отступать в сторону двери. Я поморщился. Реветь пошли. - Стоять! Сесть и слушать! Наверное, слишком громко и угрожающе получилось, иначе с чего бы они обнялись, прижались друг к дружке и хлопнулись на жопы прям там, где стояли? На пол. А, ничего, на полу ковер толстый… я вздохнул, погрыз карандаш, которым правил документ, и уставился на русалочек. Принцы не выдержали первыми: - Мы больше не будем! – пискнули они затравленно и синхронно пустили слезу. - Что не будете? – строго спросил я. - Ничего не будем: ходить, мешать… - Дышать… - совсем не в тему, но в рифму, ляпнул тот, кто голубоглазый, стекленея глазами. Кажется, мальчик плохо переносит стресс… Я хихикнул, уж больно забавно они смотрелись, слезинки закапали сильнее, пришлось срочно исправляться. - Не дышать это лишнее. Чего хотели-то? Давайте, говорите, все равно уже мысль потерял. Глаза, и так большие, выпучились сильнее, увеличившись до угрожающих размеров. Я даже, грешным делом, испугался, что они выпадут: - Слушайте, ребята, вы, конечно, очень красивые куколки, но у меня нет времени вас успокаивать, уговаривать и так далее. Но когда ревут, нервничают и упиваются душевными страданиями, я тоже не люблю… - Хорошо, мы не будем… можно идти? Пожалуйста? Мда, разговора не получилось… только перепугал. Ну и хрен с ними! Отпустил русалок взмахом руки, сейлы, не расцепляясь, тихонько вышли. А я создал теневого паучка и отправил к Ирису. Хочу кофе. И сладкого. И пусть меня кто-нибудь утешит, или хотя бы отсосет. *** Ириске паук не понравился. Он прибил его веником, завернул в полотенчико и с возмущением принес мне. - Что это за пакость?! Смятое тельце полетело на столешницу и запачкало документы чернильно-черной кровью. - Это не пакость! Это магический посланник, он же живой. Был, - я грустно посмотрел на прототип, ставший итогом почти недельных раздумий. - Да ладно, я его только оглушил, вон, смотри: он лапкой дергает, - Ирис, глядя на мое расстройство даже немного стушевался. - Ага. То-то он весь в крови! – я обвиняюще ткнул пальцем в черную лужицу. - Да это не кровь, приду… кхм… Господин мой… твое… в общем, ЭТОТ прыгнул в черничный джем, а потом начал бегать по стенкам, обляпал мне полкухни, а это надо еще постараться, там же помещение огромное! Но он смог. Зараза. Быстрый! - Конечно, это же посланник! Он и должен быть быстрым. Вот только странно, что он в еду полез. Она ему не надобна... - Да?! – Ирис опять начал заводиться, от возмущения на щеках заиграл яркий румянец. – Пока носился, три подноса печенюк слопал! Прямо на бегу! И как только влезло, он же махонький… - Ну, я бы не сказал. С мою ладонь, не меньше. Да еще ноги, но три подноса… Я с сомнением посмотрел на хитро щурящегося паучка. Что-то я напортачил. Все-таки создание полуразумных материальных заклинаний, это не мое… ладно, определил попытавшееся смыться насекомое в клетку, запечатал заклинанием и, вздохнув, повернулся к Ирису: - А кофе где? Тот прищурился, гневно поджал губы и прожег меня злобным взглядом. Я ответил не менее мрачным взором и задумчиво проговорил: - Кажется, кое-кто забывается. У меня отличная фантазия и она может доставить тебе массу пренеприятных минут. Капризные полные губы дрогнули, в глазах метнулся застарелый страх, но мальчика уже несло, наверное, очень огорчился из-за пропавшей сдобы. А может, решил посмотреть, где предел у моего терпения. - Да? И что же Господин со мной сделает? - О, ты не представляешь себе, насколько я жесток! – серьезно сообщил я, из последних сил удерживая суровое выражение лица. – Например, скажу Нарциссу, что он прекрасно поет и обяжу его услаждать твой слух каждый вечер. Для лечения нервов и исправления дурного характера. Или, еще лучше – пусть подбадривает тебя своими песнями, когда ты готовишь! Ирис содрогнулся: - Под его пение ничего толкового не приготовится! - Вот, потому я даю тебе шанс исправиться! Ну-ка быстро дуй за кофе! - Но печенек-то к кофе нет! – трагически заломил руки юноша, бросая злобные взгляды на моего паучка. - Я понял. Ничего. Бутер тогда сделай. С буженинкой. Ирис издал долгий печальный вздох и понесся за кофе. А я задумался: где же я ошибся в расчетах и что неправильно сплел? Посланец должен был всего лишь доставить сообщение, то есть прибежать на кухню и спроецировать на стену мои слова. Ну, как ходячий диапроектор. Была у меня в детстве такая штука, папа из одного мира принес… Я еще минут десять пытался понять, где ошибка. Паук не желал стоять спокойно, бегал по клетке и всячески мешал, так что единственное, что стало ясно: существо получилось гораздо более разумным, чем хотелось бы. Потому что мешал он мне специально. - Будешь метаться – развею! – пригрозил я. Создание высунуло розовый язык. И сделало им «фрр—р-р!». Я пригляделся внимательнее и врубился, что волосатая погань дразнится не зря: просто развеять его не получится. Внутри красиво выплетенного узора ярко горела синяя искорка души. Епт! Откуда она там взялась? Приблудилась? - Ты особо не выпендривайся. Убить тебя все равно можно, - сообщил я ехидной скотине. Паучок заволновался, забегал по клетке быстрее и вдруг прямо передо мной засветились спроецированные на столешницу слова: «Косе больно. Не надо! Кося полезный!» Ух ты! Говорящий! Странно… - Говоришь, больно, когда я тебя изучаю? Паучок подпрыгнул и закивал всем телом, смешно тряся волосами. На самом-то деле на паука он был похож весьма условно. Тело было круглым, покрытым пушком мягких черных ворсинок, на макушке торчали несколько жестких волосин. Просто так. Для смеха. Рот без жвал, внутри устроен как человеческий: с зубами и языком. Глаза большие, круглые, посередине темно-каряя радужка и круглый зрачок. Лапки тоненькие, покрыты коротким пушком, есть малюсенькие подвижные пальцы, всего конечностей восемь. И почему я называю ЭТО паучком? Наверное, оттого, что именно таким образом я сам рисовал этих насекомых в детстве. А теперь вот сделал настоящего… Паучок, тем временем, бегать перестал. Поджал под себя лапки и нахохлился, не спуская с меня внимательных, умных глаз. Я вздохнул, поскреб щеку, потом макушку, потом яйца и решил, что мучить разумное создание нехорошо. Даже если оно стало таким внезапно и совершенно случайно. - Ладно. Не трону. Сиди, переваривай печенюки. *** Ирис и Кося помирились. Парень только кажется стервозным и высокомерным эгоистом, на самом-то деле, сердце у него доброе и он всех жалеет. Остальные давно уже это поняли и шастают к нему со своими проблемами. А он потом – ко мне. Красота – страшная сила, отказать Ириске у меня, как правило, язык не поворачивается. Так что я сразу отдал парню паучка, как только мальчик взглянул на меня наигранно-грустными глазами и посетовал, что печеньки портятся. - Слишком много испек… В уголках капризного рта притаилась улыбка, которая расцвела в полную силу, когда я передал парню клетку с насторожившимся Косей. «Кося хороший!» Паучок взволнованно замигал пузиком и спроецировал на пол около ног Ириса кривоватое сердечко. - Если Кося не будет бегать по стенкам, а будет послушно сидеть у меня на плече – выпущу, - пообещал Ирис и погладил черный пушок, просунув тонкий пальчик между прутьями клетки. «Кося послушный!» Насекомое радостно запрыгало и заморгало огромными, преданно глядящими глазами. Это было началом большой дружбы маленького, злобного и вредного паучка и большого капризного и вспыльчивого Ириса. Боги, как я за себя порадовался! Теперь у Ириски нашлось существо, на которое можно было всласть поорать, поспорить, пообзывать, погоняться за ним с тряпкой. А через пару месяцев небольшой паучок разожрался на сдобе, которой Ирис его кормил, как на убой, и вырос в нечто более напоминающее собаку. Крупную. И теперь с ним можно было не только поспорить, но и подраться. И он даже иногда выигрывал. Пришлось кухню расширять и выделять Ирису отдельное помещение, потому что другие работники Косю боялись и отказывались пребывать с ним в одном пространстве. Ну, или они просто опасались, что носящиеся аки бешенные бизоны противники нанесут непоправимый урон не вмешенному в конфликт мирному населению кухни. Или же просто глохли от жутких воплей брюнета. Кося-то молчал. Только мигал, ослепляя всех злыми вспышками света. Работать при таком пиздеце было совершенно невозможно, я прекрасно понимал бедных человечков. Но Ирис был совершенно счастлив. *** Вот, все у меня оказались при деле, все довольны, даже сейлы успокоились. И тут позвонил папа, сказал, что соскучился и после обеда будет. - Па! Ну, как так можно! Я же ничего не успею организовать! – простонал я, уже прикидывая, что можно сделать за такое мизерное время для более менее пристойной встречи Владыки Тысяч Миров. - Сын, ты ебанулся, да? Я же с неофициальным визитом. Грубо говоря: припрусь, поцелую тебя в щечку и – обратно. Все, бывай. Блять! Я тяжело вздохнул и пошел морально готовить мальчиков к лицезрению папы. Шансов на то, что они не узнают морду, отсвечивающую с громадных портретов, нет. Картины висят у каждого правителя или наместника: верноподданнические чувства, епт… ну и еще директива, повелевающая в приемной зале вешать портрет монаршей семьи. То есть изображения папы и мамы. Блин, как это сказать-то? Решение пришло почти сразу: - Симон! Ну-ка подь сюды, у меня для тебя задание. После долгих раздумий решил представить папе Симона и Ириса, а остальным не портить нервы. Тем более, что истерику Нарцисса, Эуса и Жасмина только-только удалось прекратить. Правда, Жасмин переживал в основном от того, что «нечего надеть». Конечно, папа не удержался и появился в белоснежном мундире, увешанном цацками. Это папахен любит. Хорошо хоть не стал «Очарованием» шарахать. Отец внимательно осмотрел склонивших головы Ириса и Симона, недоуменно повернулся ко мне: - И что: это все? Только один наложник? Как он гон-то пережил? Или?... – папа нахмурился. В истории бывали случаи, когда эмпатия у дэва не срабатывала, а сама натура у нашей расы не очень… итогом обычно становилась трагическая гибель наложников. - Нет, ты что? Во-первых: двое. А во-вторых: остальные у меня мальчики нежные… - Так, сынок, признавайся они… экзотичные? Тентакли? Арахны? Инсекоиды? Фуриды? – мама засыпала меня таким предположениями, что я аж рот открыл. Ну, тентакли, это еще куда не шло… но волосатые фуриды? Покрытые хитином инсекоиды? Я даже не уверен, что они совместимы с человеком… а паукообразные арахны? Куда, как, а главное – зачем? Они же не антропоморфны! Глаза фасеточные, рот – жвалы, вместо рук – лапки… - НЕТ! – вскричал я, с дрожью отвращения пытаясь изгнать из головы ужасающую картину «я ебу паука» и еще более кошмарную: «а это паук недоволен», - Самые обычные мальчики. Хорошие и очень нервные. Да я еле их отпоил, после того, как сказал, что… ну, в общем – я им про то, что мы родственники, не говорил… - Сын, ты нас стыдишься? – в ужасе спросила мама, складывая руки на груди. Папа успокаивающе похлопал ее по руке: - Ну, дорогая, ты же знаешь, Двэйн(1) – скромный мальчик, - потом он наклонился вперед и доверительно сообщил мне, - она снова беременна! - «Она» все слышит! – процедила мать, моментально мрачнея и поджимая губы. - И, как всегда, невыносима! – покачал головой отец, за что сразу огреб веером по башке. Мама, она такая, особенно когда в тяжести. Ну, потом мои родители совершенно забыли о своем возрасте, статусе и нашем присутствии. Мама с азартом гоняла отца по зале, тот делал испуганное лицо. Кончилось тем, что папа позволил загнать себя в угол и там долго пылко уверял маман, что у нее прекрасный характер, особенно же она нежна, когда «готовится принести в эти миры новую жизнь». Мама благосклонно слушала, но боевой веер убирать не спешила. Я, привычный к подобным сценам, взирал на это почти со скукой, но неподготовленные Симон и Ирис замерли памятниками самим себе. Но насладиться особенностями взаимоотношений в моей семье не дали внезапно распахнувшиеся двустворчатые двери. Они заскрипели, и внутрь упал мой гарем в полном составе. Ну, конечно! Им же любопытно, вот они за дверями и спрятались… Я понял, что визит окончательно превращается в цирк, махнул на все рукой, налил себе вина, уселся на диван и стал наблюдать за этим балаганом на выезде с первого ряда. Папа с мамой, конечно, сразу поняли, кто это. Еще бы, Жасмина очень трудно идентифицировать иначе, чем наложника. Хищно улыбаясь, родители поспешили к парням «знакомиться». Те поняли, какую оплошность совершили и заметались в поисках выхода. Жасмин и Георгин весьма слаженно прикрывали собой Эуса и Нарцисса, те, тихонько подвывая, пытались вскрыть заблокированную папиной магией дверь. Рыжие близняшки встали рядом с канапушками и вдумчиво их поглощали, кормя друг друга с рук. Солдатики, слава всем богам, просто выстроились позади меня и замерли навытяжку, с непроницаемыми лицами. Апофеозом абсурдного действа стала взвинченная лиана, выломавшая оконную раму. Наверно, почувствовала всеобщую панику. Пришлось вставать и всех угоманивать. Папа, впрочем, сразу переключился с наложников на лиану. - Двэйн, откуда у тебя такая прелесть! – воскликнул он, пытаясь поймать нервно трясущую листьями лиану. Тут уж я не сплоховал: вытолкнул на амбразуру Даниеля и попросил показать свой «садик», с ними увязались и остальные сопричастные. Маму я познакомил с кактусами, как я именовал своих будущих командиров, и она тут же с интересом стала их расспрашивать об изученных ими техниках боя, после этого я ненавязчиво спровадил их на плац – пусть махаются. Мама это дело любит. *** Папе очень понравились зловредные растения. А маме – упорные человечки. Бесстыжий Жасмин подсунул отцу во время обеда свой альбомчик, когда я это заметил, было уже поздно – папа подавился, мама от души похлопала его по спине, а картинки конфисковала. Просмотрела, сказала: «Ого!» и потребовала еще. Нимфоманы принесли все, что у них было, и мать углубилась в просмотр. Потом долго хвалила краснеющих от удовольствия парней. Папа тоже краснел при одном взгляде на книжицы. Бедняга. Я похлопал его по плечу и прошептал: «Крепись!», папа удрученно вздохнул, подозревая, что мама не успокоится, пока не попробует хотя бы некоторую часть из изображенного. - Слушай, это вообще реально? Все эти позы? – безнадежно уточнил он у меня. - Вполне. Я даже связки не потянул. - Ага, - вздохнул папа, и перевел взгляд на высыпавших провожать гостей наложников. - Они тебе очень подходят, ты знаешь? - Еще бы! *** Папа и мама убыли, наложники не плакали, я был пьян и счастлив. Даже на радостях устроил с Жасмином и Георгином небольшую оргию. Которая плавно переросла в большую, потому что все остальные тоже захотели любви и внимания, или хотя бы поебаться с кем-нибудь на моих глазах. И только хорошая гибкость спасла нас от растяжений и других увечий. Еще целых два дня я спокойно работал, а мальчики отсыпались, а потом выяснилось, что папахен не заметил моего шустрого брательника, который отправился с ними. Тайком. Брат был единокровным и, сколько себя помню, относился ко мне с непонятной озлобленностью. То есть, я, когда был маленьким, не мог этого понять. Теперь-то все становится кристально ясным: кому же приятно, что кто-то находится на особом положении. Остальные дети или вели себя нейтрально, или старались подружиться, и только Бри был откровенно враждебен. Сейчас я бы назвал это иначе: только он был честен. Ненавидели меня почти все. Мама – официальная супруга, я – любимый отпрыск. Отец помнит мое имя и ведет долгие беседы. Как тут не завидовать и не злиться? А я-то, вот олух, вообще всего этого не замечал. Не замечал подковерной возни, приглашений на чай и в гости, откровенной лести и завуалированных оскорблений. Просто учился. Это было интересно. И еще – мечтал о своем гареме. И вот теперь, после стольких лет, этот ублюдок Бри приперся ко мне… зачем? - Чтобы позырить на твой гарем! – невозмутимо сообщил наглец. Вот же сучка. Была во всей этой истории еще одна немаловажная деталь: говнюк успел наплести что-то сейлам и трахнуть обоих. Как я узнал? Кося настучал. - Бри, ты хоть понимаешь, что натворил? Стерпеть я такое не могу, придется их вешать… это осложнит отношения с сейлами. И, будь уверен, папа получит об этом отчет! Я намеренно сгущал краски. Конечно, убивать глупых русалочек никто не собирался. По закону, да – полагалось. Однако, я всегда считал, что сильным мира сего закон не писан. Но попугать не помешает. Мальчики были чудо как хороши, и происшествие огорчило. Кроме естественной досады на более успешного самца, была еще и злость: так или иначе, но принцы сами пришли ко мне, и элементарную порядочность никто не отменял. Да даже Жасмин с Георгином не трахались вне гарема! Хотя, я знаю, что обоих очень интересовал начальник стражи. Мужчина относился к расе вампиров, я принял его присягу еще в своем родном мире и забрал с собой. Здесь о кровососах ходили страшные сказки, но самих их никто не видел. Понятное дело, что мальчикам было очень любопытно. Но дальше кокетливых глазок они не зашли. От моих слов Бри вздрогнул: - Двэйн, ты чего? Вот у папы полгарема уже перетрахали и никого там не повесили… что за варварство? - У папы гарем номинальный, только для статуса и надобный. А у меня – действующий. - А давай… давай я их у тебя выкуплю? Ты не думай, у меня уже свой мир есть, но там таких прекрасных существ, как у тебя, не обитает. В основном насекомоподобные. Вообще не антропоморфные… - Бри горестно вздохнул, видимо припоминая внешность своих подданных. - А чего согласился-то? – заинтересовался я. Обычно нам давали миры на выбор, потому что разумные встречаются разные, и далеко не все дэвы спокойно воспринимают экзотический облик. Мы даже тест специальный сдаем на ксенофобию. - У меня за последние годы самый высокий уровень ксенофилии, и просто не осталось выбора: либо я, либо пропадут бедолажки. У них там уже такой пиздец творится без присмотра! Так и до ядерной катастрофы недалеко. Мир высокотехнологичный, но, к сожалению, уровень агрессивности зашкаливает… ну, Двэйн, что ты хочешь за сейл? Ха-ха! Техногенный мир, говоришь? Я предвкушающе потер руки. Всего через три часа изматывающих переговоров у меня на руках был контракт, по которому Бри обязывался помочь с электрификацией и просвещением. В моих планах стояло развитие мира, помощь Бри будет неоценима. Конечно, братец сопротивлялся изо всех сил, пытаясь свести вложения к минимуму, но я – гораздо упрямее и терпеливее, в итоге я выжал из него все, что смог. Дорого же ему встанут поебушки! Конечно, Бри тоже прекрасно понимал, что заплатит за сейл непомерно большую цену, потому смотрел на меня кисло. А нехер было чужое трогать! *** - Но ты хотя бы у них спросил? – допытывался Ирис, взволнованный отъездом своих подопечных. – А вдруг они не хотят к этому Бри переезжать? - То есть трахаться – хотят, а ехать к незнакомому дэву – страшно? Милый мой, а ты не думаешь, что всякий поступок имеет свои последствия, и думать нужно было ДО, а не после? Ирис зябко повел плечами и отвел глаза. - А если я тоже что-нибудь не то сделаю? – пробормотал он еле слышно. - Ну, ты головой-то думай! И не делай «не то»! - А если… случайно? Вдруг я нарушу какое-нибудь правило, о котором не знаю? - А ты не знаешь, что нельзя ебаться вне гарема? - Я не это имел в виду… ты же принц, есть же этикет, еще, наверное, много чего? - Ну, есть, но вообще-то главное правило ты уже знаешь, а все остальное – не так уж важно… хотя, нет! Я еще одну вещь вспомнил! Кофе должен быть всегда! Ирис хитро улыбнулся и подул в тоненький свисток, висящий на шее. Я поморщился – не люблю ультразвук. Зато через пару мгновений на пороге появился Кося. На брюшке болтался непонятно как держащийся крохотный белый передничек, а на голове была накрахмаленная белая шапочка, как у горничных. Маленькие ручки с трудом удерживали огромный поднос с едой и всем необходимым для вдумчивого распивания кофе. - Это чего это? – от неожиданности я икнул. «Проиграл в карты.» Надпись была красного цвета, что говорило о плохом Косином настроении. Моська у паучка была совершенно несчастная, Ирис тихонько хихикал, прикрывая рот рукой. Я похлопал по острой коленке: - Я в следующем месяце отправлюсь к Бри в гости. Могу взять с собой тех, кто захочет. Проведаете поганцев, посмотрите на другой мир… - О, я так и знал, что ты не всерьез сердишься, а больше для вида! Ириска полез лизаться-обниматься, а я злорадно подумал, что братец намучается с моими мальчиками, пока мы будем у него гостить. Визит-то наверняка затянется… надо будет подкинуть Тюльпану идею – отблагодарить радушного хозяина, «облагородив» его одежды вышивкой. Хе-хе! Да, я – зловредный! Двэйн(1) - темный,черный (ирландское мужское имя).