На спине.

Каору поправил сползшие на кончик носа очки, и взглянул на скучающего Тоору, который пришел к нему в гости. - Кто тексты писать будет? Песни долго ждать не могут. Ке улыбнулся и посмотрел на лидера, так устало, что того аж передернуло. В глазах вокалиста не читалось вообще ничего кроме как раз-таки этой гребанной усталости, что проедала его уже месяца три, не меньше. Руки Тоору все время тряслись, взгляд притупился, голос вышел из строя. Было ощущение, что Ниимура тает на глазах – его торчащие ребра выпирали через футболку. - Может, отпуск возьмешь? - Ты думаешь, что писать – это так легко? – Запоздало ответил на первый вопрос Ке. - Я уже не могу находиться в этой осточертевшей реальности. Меня бесит каждое движение, каждый звук, каждое ЛИШНЕ сказанное слово. – Он встал с дивана, схватив пачку, и пошел в сторону балкона. Говорить он продолжал, так что Каору пришлось встать за ним. – Видишь, я даже улыбаюсь криво. Мне снились сны, которые нельзя рассказать, их можно только ощутить. Эта чертова боль, этот тянущий страх, что пробирается в каждую живую клеточку твоего подыхающего от смрада организма. Где ты? Кто ты в этом мире, когда даже твое бессознательное направлено против тебя? Посмотри. Ха-ха… Посмотри, что ты из себя представляешь! Гитарист великой группы? Так уж и великой. Твое единственное достоинство – не поконченная жизнь самоубийством во время очередного прихода по молодости. Все. Ты думаешь, что если я так говорю, значит, я себя таким не считаю? Ты смеешься надо мной. Посмотри на меня! – Ке хлопнул себя по щеке. – У меня синяки годами не сходят, на мне порезов – будь здоров. Ты просто не представляешь, сколько ебаных раз я себя резал вне сцены. Потому что только это ощущение боли дает мне ощущение ЖИЗНИ. Ощущение того, что я еще не полумертвый валяюсь в грязном переулке, избитый бомжами и прочим люмпеном. Не смотри на меня так. Я устал, я не могу скрывать себя уже, не могу! – Тоору сорвался на хриплый крик и сделал глубокую затяжку. Минуту его не было слышно, он тупо смотрел на сигарету, периодически касаясь фильтра губами. - Я не умею быть собой сейчас, вот и все. Ничего не говори. - Ке, я могу помочь? - Черт тебя знает. Мы знаем друг друга уже херову тучу времени. Мы черти чем занимались все эти 16 лет. Мы, блять, даже трахались в туалете засранного клуба в далеком 98. Мы с тобой дули в 2000. Мы с тобой парня какого-то избили лет 10 назад, помнишь? Я уже не знаю, чем ты можешь помочь. Каору тяжело вздохнул. Он вообще уже даже не пытался понять вокалиста. Вот сейчас, Ке стоит и курит, хотя он бросил, хотя у него проблемы со связками, и он усиленно лечится. Ниикура понимал, что в жизни Тоору не хватает того же экстрима. Чего-то нового, яркого, буйного. Как в молодости. Да… как в молодости. - Ке. Порисуй на моей спине. - Что? – Тоору удивленно посмотрел на лидера и взял вторую сигарету. - Я помню, лет пять назад ты хотел рисовать на спинах. А сейчас я жирный как раз, много уместится. Ке впервые за вечер улыбнулся. *** - Что ты там делаешь? Это щекотно. Тоору уже часа два рисовал на спине Ниикуры. Деревья с опавшей листвой, три луны, маленькие безмозглые дети в этом саду отчаянья. Ке не мог даже отвлечься на тот же перекур – настолько его заинтересовала работа. Каору же ждал, периодически бычкуясь в уже переполненную пепельницу. Единственное, что его смущало – прикосновения кисти к тонкой коже. Он были мягкими, плавными, иногда сменялись резкими и жесткими. Чем-то были похожи на слабые прикосновения пальцев. Возбуждение подкралось незаметно. Когда голова закружилась от такого количества выкуренных сигарет, Ниикуре ничего не оставалось, как сконцентрироваться на ощущениях в области спины. Зря он это сделал. Чем дольше он чувствовал, тем «хуже» ему становилось. Еще и чертово дыхание Ке, что было каким-то гадко неравномерным, совершенно ломало. - Ке, слушай… может, хватит? Это было больше похоже на мольбу о помощи. Тоору улыбнулся. Он давно задумывался о том, что можно поиздеваться над лидером, просто возможности не было. А сейчас, вот он, лежит, прям под ним, бери да властвуй! - А если не хватит? – Ке провел пальцами по заднице лидера. – Может, я дальше хочу? - Я тебе разрешал только на спине рисовать. - Не волнует. Каору решил не спорить. *** - Я закончил. – Ке достал телефон, поднялся и сфотографировал лежащего Ниикуру. – Ты в порядке? - Не очень. Устал, наверное. – Еле слышный голос послышался снизу. – И мне кажется, я не захочу это смывать. - Смой. Аллергия, мало ли. – Каору аж вздрогнул – фраза была произнесена прямо над ухом. Он попытался встать, но ноги отказывались держать. Да и было поздно. Ке резким движением провел руками вниз по спине до джинсов. - Только не говори, что ты хочешь сделать именно то, о чем я сейчас думаю. – Но в голосе Каору не было ни нотки сопротивления. Тоору это уже понимал, стягивая с гитариста штаны. - Мы этим не занимались дохуя времени. - Не думаю, что твоя задница простаивала в одиночестве. – Ке улыбнулся. Он-то уже давно был возбужден и все ждал момента, когда можно беспрепятственно пристать к лидер-сану. Као только закатил глаза, соглашаясь с Ниимурой. - У нас с тобой еще так не было. - Конечно, не было! – Тоору облизал два пальца и вставил в Каору. Без проблем, как будто гитариста каждый день кто-то трахал, пока никто не видит. - Так нормально? - Давай уже. – Ниикура взмолился, ибо член горел, а руки были заняты стоянием на полу. Было как минимум неудобно. Хотелось попросить уйти хотя бы в комнату, но Тоору уже пристроился сзади и вошел, заставляя нервно сглотнуть. Слишком давно не было чувства заполненности, в особенности заполненности именно Ниимуровской. Хотелось уже кричать, даже без особого наслаждения, только одна мысль об этом давала желание подать свой голос. Воспоминания захлестнули томной пеленой, движения Тоору становились все резче, и его хриплый, прокуренный за сегодня голос давал в голову со всей силой. Ке кончил первым и, выскользнув, упал на Каору, который тоже уже ослаб от приближающегося оргазма. Отдышавшись с минуту, лидер недовольно скинул с себя отрубающегося Ниимуру, и что-то буркнул про себя, оставляя Ке в кромешной темноте. А сам поплелся курить, весь в поте, сперме и размазанном рисунке не только на спине.