Сказка про Ивана-царевича и не совсем царевну-лягушку

В некотором царстве в некотором государстве жили-были царь с царицею, и было у них три сына-красавца. Решила царская чета, что хотят они бабушкой с дедушкой на старости лет побыть успеть и наказали сыновьям счастье испытать. Сыновья же, напротив, тещею обзаводиться не торопились и оттого привередничали, невест себе выбирая: то коса не до пояса, то глаза не как озера голубые. Надоело царю это выслушивать, и приказал он своим сыновьям выйти в чисто поле, стрелу пустить – рядом с какой девицей упадет, та и женой станет. В соседнем царстве такое как раз недавно сработало, с минимумом жертв в две подстреленные девицы и одну курицу. Ну, да последняя все равно на праздничный стол потом пошла. Вздохнули братья, да делать было нечего и пошли они в чисто поле стрелы расходовать. Стреляли по очереди, предварительно к оперению записку с обратным адресом привязав. И вот старший сын отстрелялся, средний, и тут до младшего – Ивана-царевича – очередь дошла. Как с делом покончено было, воротились они к царю-батюшке и стали ждать, когда же невесты приедут. На следующее утро к старшему царевичу девица пришла. Пышных форм была, щеки румяные, в одной руке бублик, а в другой стрела меченая. К среднему сыну тоже невеста явилась: как жердь прямая, тощая и плоская, что речная гладь в безветрие. К Ивану-царевичу же никто не явился и пошел он сам искать, не невесту, так хоть стрелу. Долго ли он шел, коротко ли, по координатам полета стрелы сверяясь, но вышел он таки на болото, камышами да осокой поросшее. Рыскал царевич вокруг болота, но не видать было стрелы, думал уж, что потонула она, как увидел на листке лилии водяной лягушка сидит и стрелу его держит. Почесал Иван затылок, подергал стрелу, а лягушка ее из лапок не выпускает. - Отдай стрелу, тварь болотная, мне еще невесту искать. - За тварь ответишь, - проквакала-промолвила лягушка голосом человеческим. – Бери, что есть, иначе порчу на тебя нашлю, и увянет твое достоинство на третий день, включая сегодняшний. Испугался Иван-царевич и захватил лягушку с собой, а то кто ее знает, вдруг сбудется. Во дворце над ним посмеялись, конечно, но что ж потехе то пропадать? Сыграли три свадьбы на следующий день, Иван больше всех хмелем голову забивал, лишь бы о лягушке не вспоминать лишний раз. И вот первая брачная ночь близилась, а Иван-царевич в уголке своей комнаты сел и на лягушку глядел молча. - Поцелуй меня, Иван, я облик человеческий приму, - вновь голосом человеческим живность болотная промолвила. - А, была, не была, - помедлил царевич, но все-таки чмокнул в мокрые губы амфибию. Затряслась комната, облака волшебные сгустились вокруг лягушки, разрослись, а как рассеялись, то увидел пред собой сын царский молодца голого, что лягушачьей кожей место причинное прикрывал. Не понял юмора царевич, - а грудь где? Хотя бы… - Извини, Ваня, - бывший лягух смутился, - если бы я тебе все сразу рассказал, то ты не стал бы меня целовать. - Ну, еще бы! - Да погоди ты! Девицы красные больно брезгливые пошли, заклятье на мне до самой смерти бы висело, а тут ты вовремя стрелу пустил. Сестру мою – Василису Прекрасную – успел уже один царевич забрать, а я в болоте один остался. Мне бы недельку перекантоваться тут, а дальше уж разберемся. Отплачу я тебе, Ваня, за мной долга не останется. - Эх, ладно. А звать то тебя как? - Василием, но для вида можешь звать как сестрицу мою – Василисою, чтоб неладное не заподозрили. На том и порешили. Спали герои на одной кровати в ту ночь, границу невидимую посередь простыни начертив, а то мало ли. Ранним утром дня следующего пришел в покои Ивана-царевича слуга с царским поручением. Все жены царевичей должны были явиться на кухню, чтобы для царя-батюшки завтрак сготовить, заодно и показать, насколько хозяйственные они были. Иван пригорюнился, лягух то его опять в свою кожу назад залез, вон на подушке лежит, лапками во сне дергает. Как он готовить то будет? Вдруг снова комнату потрясло немного, туманом подушку обволокло, и вместо лягуха на кровати молодец голый потягивался. - Да ты не волнуйся, состряпаю что-нибудь. У царя аллергии ни на что нет, случайно? Ну, там, на цитрусовые или розмарин какой-нибудь. - Мне-то почем знать? Я же не кухарка. Да прикройся ты уже чем-нибудь! Проворчал что-то там Василий себе под нос, но натянул на себя сарафан девичий, еще с вечера приготовленный, чтобы не прознал никто про его образ истинный. Нарумянился Вася, кокошник на голову напялил, а на ноги туфельки с перламутром. - Вот тебе и невеста! – к зеркалу бывший лягух подошел. – Красавица же! А и вправду, Иван-царевич подумал, молодец то статный, стройный, да и на лицо пригож. Видать, тина болотная как косметическая маска для лица хороша была, да и диета из мух и комариков в самый раз. Жаль, что не царевной заколдованной Вася был, так бы много проблем решить разом могли. На кухне жены новоиспеченные по очереди колдовали. Царю потом кушанья к столу подносили по мере приготовления, а царевны из укромных уголков подглядывали, понравятся ли свекру угощенья. Старшего сына женка булок румяных напекла, да пресноватыми они оказались. Средняя лягушачьих лапок заморских наварила. Василия из своего уголка Иван нашатырем откачивал, так как первому ножки его троюродной тетушки померещились на тарелке царской. Царь, в общем-то, тоже не в восторге от новшества был. Жена младшего сына, которая имела кодовое имя «Василиса», яичницу пожарила. Вася в ответ на молчаливый вопрос мужа своего лишь плечами пожал, мол, чего с холостяка бывшего взять хочешь, что умел, то и приготовил. Впрочем, последним блюдом, хоть и простым, монаршая особа довольна осталась. На следующее утро царь новое поручение невесткам дал: должны они были вышить или нарисовать что-нибудь глаз радующее, а то сам он больно искусство любил. Иван-царевич только диву давался прихотям батюшки своего. А то, может, умом старик тронулся или яичница все же несвежей оказалась? Жены же Ивановых братьев бездарными были и нянек позвали, чтобы те помогли им с царским заказом. И вот старшего сына жена царю подарок вручила: на рубашке не то рыбу с ножками, не то птицу с плавниками вышила (нянька то ее подслеповата была). Свекор разумно рассудил, что цензура не пропустит его в такой рубахе по улицам ходит и отдал ее дурачку деревенскому, тот все равно и птичек и рыбок любил. Среднего сына жена на холсте вместе с нянькой попыталась портрет монарха намалевать. Царь потом долго в зеркале у себя косоглазие да усы пышные искал, а царица, наоборот, довольна осталась, говорила, мол, далеко девица пойдет с таким-то талантом. Иван-царевич от жены своей сам Васины художества вручил, которые тот начеркал в свитке и воском закрепил, чтобы Ваня ненароком не подглядел. Царь-батюшка свиток разворачивать стал, да по мере разворота все больше и больше хихикал. Понравился царю свиток, попросил он сына жену поблагодарить. Василий признался потом, что картинки срамные, но занятные нарисовал в разных позах. А рисовал то он с детства неплохо, натурализма своим картинкам придавая. Хотел, было, царь и на следующий день что-нибудь каверзное придумать, да плюнул на затею свою, больно уж ему на жену сына младшего посмотреть хотелось. Сказал он тогда сыновьям, чтобы вечером все жен своих пировать позвали. Пригорюнился Иван-царевич, он же лягушку на свадьбу приволок, кто же молодца в платье за лягушку то примет? - Не печалься, Ваня, поверят, никуда не денутся. Ты лучше платье мне надеть помоги, там пуговки сзади низко больно, я руками не достаю. Стал царевич Васе платье помогать застегивать. А кожа у «жены» его гладкая была, шелковистая. Пуговки он медленно застегивал, все прикоснуться к спине его норовил. - Ты что там копаешься долго так, Ваня? - Ну что же ты не девица то, а? – со всем трагизмом Иван-царевич крик души изрек. – Я к тебе и привык уже, да и люб ты мне стал. - Ваня! Я тоже уходить от тебя не хочу! – бросился Вася мужу своему на шею. – Ты ночами все кроватные границы нарушал, все время меня обнимать тянулся. Я тебя даже поцеловал пару раз, вот… - Да знаю я, лягух ты недоделанный, - и поцеловал Иван-царевич Василия-тоже-царевича, да руками юбку ему поднять норовил. - Но-но, муженек, - Вася рассмеялся, - на банкете отстреляемся, а там первую брачную ночь таки организуем, - и подмигнул лукаво. Ивану идея эта понравилась, он даже от счастья просиял. Да вот только будущего у их любви, думал он, все равно нет. Ну не могут молодец с молодцем на одной кровати спать, не правильно это. Да ладно, подумал царевич, разберемся как-нибудь. И вот собрались все гости на пир, а царь все младшего сына с его женой высматривал. Не могла же, монарх размышлял, лягушка яичницу пожарить и таких веселых картинок нарисовать. Темнит что-то его сын, недосказывает. И тут явился младший, под руку царевну свою ведя. Платье на Василисе красивое было, цвета светло-зеленого, на голове кокошник жемчугом вышитый, лицом невестка пригожая была, шажки у нее легкие, плавные. Царица даже в бок мужа своего толкнула, мол, нечего на жен сыновних заглядываться, своя рядом сидит и скалку в руках на всякий случай держит. За стол молодожены сели. Старшего и среднего сына жены хмурые сидели, одна мрачно пирожки один за другим уплетала, а вторая кубок за кубком в горло вливала. Василиса же кушала в меру, да заливисто над шутками царя смеялась, однако же, диалог поддерживать не хотела, все отхихикивалась. Вот гусляр ноту взял, а балалаечник подхватил, тут и дудочки заиграли, гостей танцевать зазывая. Младшего царевича жена весело отплясывала, на зависть своим конкуренткам на престол. Те в долгу не остались и с обеих сторон на подол платья Василисиного наступили. Затрещало платье по швам, да и отвалился у него подол, взору гостей открывая труселя семейные в цветочек, в ромашечку. Ну, совсем не женский фасон был. - Вы офигели что ли, кошелки?! – пробасила «жена» Ивана-царевича, остатки тайны своей всем открывая. Рот прикрыл Вася от досады, да в слезах из зала выбежал, а Иван за ним следом. - Ну, все, конец мне, - сидел Вася на кровати их с Иваном общей, да слезами заливался. – И себя опозорил и тебя подставил. - Не кручинься, Васенька, - слезы Иван мужу своему утирал, да к груди бережно своей его прижимал. – А давай убежим из царства? Дом найдем какой-нибудь на отшибе, будем вдвоем там жить… - Я вам убегу, - раздался голос входящего в комнату царя. – Эх, ты. Нарекаю я тебя, сын мой, Иван-царевич, Иваном-дураком. Наследственное это у нас, Ваня, до молодцев охочими быть. Да, да, не удивляйся ты так. Хоть один из вас троих в меня пошел. В свое время по молодости скрывал я от батюшки своего тайну и на этой женился… на матери твоей. А ведь любил я другого. Так что не переживайте, голубчики, заступлюсь я за вас, указ издам, царь же я все-таки. А будет кто пальцем в вас тыкать – так на кол того. Ну, да ладно, отдыхайте, утро вечера мудренее. - Мировой у тебя батюшка, - шмыгнул повеселевший Вася носом. – Ну, мы это… - Что, это? – не понял вначале Иван-царевич, новостями такими ошарашенный. – Аааа, - дошло до него. Поцеловались молодцы нежно, разлеглись на кровати, ласками обмениваясь. А дальше у них была сказочно жаркая первая брачная ночь. Хотелось бы все в подробностях описать, но ведь сказка же… Так что жили молодцы потом долго и счастливо, и не тыкал никто в них пальцем. А кто тыкал, того царь на колья пересажал, так что с тех пор народ уж точно до причуд царевичей не докапывался. С Васи потом и проклятие снялось, даже за тридевять земель его выручать бегать не пришлось.