Не забудь меня

Глава 16 Рыхлый гравий хрустит под шинами серебристого Кэмри Виктора, когда автомобиль съезжает на обочину дороги. Оранжевые блики рисуют полосы на чёрном асфальте, и она рада, что погода солнечная (потому что темнота и дождь несут с собой пули и крики), но часть её сознания мечтает, чтобы было темно (потому что в темноте она хотя бы могла спрятаться от терпеливого изучающего взгляда Вэйла). - Ты готова? – спрашивает он. (Нет. Совершенно не готова. Даже отдалённо.) - Да, - говорит она. - Это поможет, – Вэйл постукивает пальцами по рулю и смотрит на неё (будто хочет положить руку ей на плечо, будто она его друг и в то же время сулящий славу психологический эксперимент), – поверь мне. - Ты уже это говорил. - И это всё ещё правда. Она улыбается ему, и он улыбается в ответ (хотя его улыбка нетерпелива, а её – слаба и неуверенна). - Ладно, - говорит он так, будто вопрос решён, - я подожду тебя снаружи. Она следует за ним через минуту (потому что Кэмри тесен, а её ремень безопасности слишком туг, и даже с открытыми окнами она чувствует, что стены давят на неё). Она не может сидеть здесь вечно, и даже асфальтовый ночной кошмар лучше, чем медленное удушение. Вынув из кармана, она надевает солнцезащитные очки, и они с Вэйлом идут к черте. Пять шагов. Десять шагов. - Так это произошло именно здесь? – спрашивает Вэйл. Она не знает, где точно. (Не помнит участок тротуара, на котором лежала, а дождь давно смыл следы её крови.) Весь асфальт выглядит одинаково – сухо и безобидно в лучах высоко стоящего солнца. - Да, - говорит она. - Это всё ещё пугает тебя? Она пожимает плечами. Дорога покрыта трещинами и гравием – как и любая другая дорога, но во рту пересохло, а ладони вспотели, поэтому она кивает. - Да. - Расскажи мне, что ты помнишь. Она уже рассказывала (по крайней мере, она так думает), но разговор – это лучше, чем тишина, поэтому она начинает сначала. - Я упала вперёд, - говорит она, - в объятия мужчины. Это первое, что я помню. Он так сильно схватил меня за плечи, пытаясь удержать, что у меня остались синяки. Мы опустились на тротуар. Моё плечо было ранено, а в ладони врезались камушки. Он ободрительно кивает и мягко кладёт руку ей на плечо. (Она вздрагивает, но ни он, ни она не отстраняются.) Она сцепляет фрагменты оборванных предложений в слабой попытке описать дезориентацию, охватившую её после рождения в хаосе, посреди криков и боли. Вспышка пурпурной магии и огненный шар. (В прошлый раз она об этом не упоминала, но Вэйл не выглядит удивлённым, поэтому он должен знать). Она говорит о пирате, о шерифе, о долгом пути в больницу с раной, которая не болела и не кровоточила, о мыслях, наполненных лишь обрывками воспоминаний о психбольнице и дожде. Об ужасе, что так и не оставил её. Об ужасе, что разъедает сознание каждый день, вынуждая заполнять разум мыслями о счастье, а адресную книгу – именами друзей, и бодрствовать по ночам, занимаясь выпечкой куриных пирогов и бананового хлеба, вместо того, чтобы спать. В конце концов поток слов пересыхает. В повисшей тишине раздаётся похожий на радиопомехи звук хрустящего под шинами гравия. Чёрный автомобиль подъезжает к черте… с другой стороны. Она смотрит на автомобиль. Тонированные стекла не дают разглядеть лицо водителя. - Кто это? Доктор Хоппер? - (она едва ли в это верит.) - Если я скажу тебе, то испорчу сюрприз. - Виктор, пожалуйста, - говорит она, нервно улыбаясь, чтобы скрыть внезапный приступ паники, - что происходит? - Всё хорошо, Джейн. Не о чем волноваться, – его голос звучит холодно и безразлично, а его рука на её плече кажется такой же тяжёлой, как шар Атласа. Дверца машины открывается, и выходит женщина. (Её невозможно не узнать. Невозможно не узнать красные губы и тёмные волосы. Выражение жестокого удовольствия на лице и глаза, такие же чёрные, как и её блузка). Реджина Миллс переступает черту Сторибрука, засунув руки в карманы брюк и улыбаясь. - Здравствуйте, мисс Френч. Некоторое время Джейн способна только смотреть. Воздух кажется слишком жидким (как в тех статьях, что она читала в National Geographic об Эвересте и Чилийских горах), как будто уровень кислорода слишком низок, и мозг постепенно начинает голодать. Она тяжело сглатывает и глубоко вздыхает; начинает кружиться голова. Она пытается отступить, но рука Вэйла крепче сжимается на её плече. - Что вам нужно? – она смотрит на Реджину и поворачивается к Вэйлу, – Что происходит? Зачем ты это делаешь? - Дорогая, ты задаёшь очень много вопросов, - улыбается Вэйл сквозь сжатые губы. Что-то сверкает в его глазах. – Пойдём с нами, и, возможно, мы на некоторые даже ответим. Она отшатывается. Его пальцы крепко вжимаются в её тело между плечом и шеей. - Нет, - говорит она. Реджина достаёт руки из карманов. - К сожалению для вас, это не было предложением. (Джейн слышала голос Реджины только сквозь стальную дверь и в ночных кошмарах, но вряд ли она когда-нибудь сможет забыть его.) Лёгкое движение запястья Реджины (пальцы растопырены, а на губах жестокая усмешка) – и ноги Джейн связаны. Невидимые верёвки оплетают запястья, связывают руки. Часть Джейн хочет сбежать, но другая часть знает это ощущение, знает, что попытки тщетны (знает, что остаётся только выжидать, пока не представится подходящая возможность). Она вырывается, но магия Реджины поднимает её над землей так, что только босые кончики пальцев в открытых туфлях царапают тротуар, и ей остаётся только смотреть на Реджину так грозно, как только получается сквозь застилающие глаза слёзы. Реджина и Вэйл достигают черты, таща за собой Джейн. Каждые несколько шагов она старается выпутаться, извиваясь в верёвках, но путы не поддаются (она лишь случайно ударяется головой о плечо так сильно, что начинает звенеть в ушах). Реджина останавливается у самой черты. Она медленно опускает руку - и ступни Джейн касаются тротуара. Вэйл, однако, не останавливается. Он даже не замедляет шаг. Он просто переступает черту и… изменяется. Это происходит мгновенно: образ Вэйла распадается (будто скинутый плащ или отброшенная газета), и шагать продолжает женщина. Лишние дюймы роста растворяются в мгновение ока, линии сглаживаются, а манеры изменяются. Светлые волосы превращаются в каштаново-рыжие. Женщина поворачивается на каблуках; её лицо сверкает блестящими чёрными глазами и улыбкой, которая могла бы охладить даже поверхность солнца. У Джейн нет никаких сомнений по поводу личности этой женщины. Это ночной кошмар. (Это происходит на самом деле.) Она спит. (Она в сознании.) - Кора, - говорит Джейн, едва слыша собственный голос за глухим стуком сердца. Кора складывает руки на груди (красная комбинация выглядывает из-под чёрного блейзера) и улыбается ещё шире. Джейн переводит взгляд с Реджины на Кору и обратно (и сходство между ними просто поразительное, несмотря на то, что у Реджины темные волосы). - Что вам от меня надо? Кора беззаботно смеётся и наклоняет голову, заставляя Джейн чувствовать себя ребёнком. - О, дорогая, с чего ты взяла, что нам надо что-то от тебя? - Ну, - говорит она, стараясь звучать уверенно, несмотря на дрожь в голосе, - вы похищаете меня. Лёгкое удивление Коры (выраженное в приподнятой брови и чуресчур частом моргании) переходит в более хищное выражение. - Да, говорит она, - похищаем. Не успев ответить, Джейн ощущает сильные руки на лопатках. Кора кивает Реджине, невидимые верёвки исчезают, и Реджина толкает Джейн за черту. Ничего не происходит. Ничего похожего на потерю памяти (нескончаемую пустую темноту и засасывающую неразбериху) совсем ничего, никакой магии и никакой боли. Ничего, только смутное ощущение шока, завершающееся оцепенением. (Тяжёлым дыханием, ускоренным сердцебиением и взглядом широко открытых глаз в самодовольное лицо Коры.) - Возьми её сумку, - говорит Кора, глядя на Реджину через плечо Джейн. – И спрячь машину. Реджина уходит. - Румп знает, что вы здесь, - говорит Джейн. Она надеется, что это звучит грозно. (Она надеется, что это звучит как угроза.) – мы собирались встретиться за завтраком. Он узнает, что я исчезла. Он найдёт меня. - Я на это и рассчитываю. Джейн не отвечает. Кора продолжает, выпрямив спину и сложив перед собой руки, говоря тоном королевы, произносящей речь перед подданными: - Видишь ли, когда у одного человека есть то, что нужно другому и наоборот, всегда можно заключить сделку, – она делает паузу и слегка пожимает плечами. – У него есть кое-что, что нужно нам… и теперь у нас есть кое-что, что нужно ему. Это ловушка. (Конечно же это ловушка, потому что владеющий магией опасный ростовщик значит бесконечно больше, чем его беспамятная подружка-библиотекарша). - Я предупрежу его, - говорит Джейн. – Я найду способ. Я выскользну под покровом ночи. – она сможет связаться с ним. Может быть, ей удастся добраться до телефона. - Реджина говорила, что ты смела… но не глупа. Попробуешь сбежать - и моя дочь прострелит тебе оба колена. - Вперёд, - говорит Джейн. Кора выглядит слегка удивлённой её ответом. (Что не странно, потому что Джейн удивляется сама себе.) Она не чувствует себя храброй. Руки трясутся, а голос дрожит, и ей холодно, несмотря на жаркий день. – Я не перестану бороться! - Похоже, не перестанешь. - Я выберусь. Или умру. (Она не храбрая, но надежда – это всё, что у неё осталось, и ей хочется плюнуть в лицо этой ужасной женщины). – В любом случае вы ничего не получите. Кора издаёт короткое неодобрительное: "Хмм". Джейн оборачивается на звук шагов и видит, как Реджина переступает черту, зажав под мышкой сумочку Джейн. Мимолётный взгляд убеждает Джейн, что от машины Вэйла не осталось никаких следов. Будто Кэмри спрятана или скрыта с помощью магии. - Она всегда создаёт столько проблем? – спрашивает Кора у дочери. - Не всегда, - отвечает Реджина, - но я бы сказала: «скорее да, чем нет». - Тогда меняем тактику, – Кора снова поворачивается к Джейн. – Если ты сбежишь, Румп, вероятно, сможет тебя защитить, это правда. - Она произносит «Румп», насмешливо улыбаясь, так, будто это имя - кульминация какой-то шутки. – Но он не сможет защитить всех. – Это неприкрытая угроза. И Кора делает её ещё более явной, продолжая: - Если ты будешь усложнять нам жизнь, мы отплатим тебе тем же. Начиная с доктора Вэйла и заканчивая мисс Свон. Но если ты пойдешь с нами добровольно, у нас не будет причин трогать жителей Сторибрука. Ей стоит сбежать. Прямо сейчас. Она не связана, и ей стоит сбежать. (За чертой города нет магии – она это знает - Румп сказал ей, но они схватят её, как только она сделает шаг к границе.) Она может скрыться в лесу, но там не будет ни еды, ни воды, ни возможности предупредить город. Не будет никакой возможности спасти доктора Вэйла (который звал её «Джейн», когда «Белль» ещё была открытой раной). Или Руби (которая приносила ей чай со льдом и улыбалась, даже когда Бабушка свирепо смотрела на её спутника за ланчем). Или Лероя (который пьёт виски и всевозможные напитки, но находит время для разговоров о любви и нежности). Или Эмму (которая говорит ей правду и прилагает все усилия, чтобы отыскать здравый смысл в этом безумном мире). Если только она не останется. И тогда (лишь возможно) она сможет спасти их всех. - Я согласна, - говорит она, - если вы пообещаете не причинять им вреда. - Обещаю, - говорит Кора, и Джейн не верит ей ни на йоту.

***

Есть только «здесь». (Не существует больше ничего, потому что она здесь, и это всё, что у неё есть или когда-либо будет.) Но она здесь, потому что в какой-то крошечной степени она сама выбрала быть здесь. (Потому что её друзья заслуживают шанса жить, и, возможно, Белль сделала бы так же, и, возможно, Белль бы гордилась.) Поэтому она несет себя как принцессу, как непоколебимый дух, когда они ведут её из машины в заброшенную хижину далеко за пределами Сторибрука. Когда они приковывают её к батарее рядом с тонким лоскутом одеяла и оловянным горшочком супа (и ей становится так холодно, когда начинается дождь, и вода просачивается через пол). Но она не кричит. И не плачет. Она ждёт. Она здесь. (Она всегда была здесь.) Но это временно. (Она останется здесь навсегда.) Румп спасет её (или она сама себя спасёт) и у неё снова появится шанс жить (любить), она откроет библиотеку и проживёт остаток жизни в розовом доме, где магия реальна, а человек с карими глазами и огненными шарами стоит на страже у двери. Если только это всё не было ложью или плодом её воображения. Может быть, она всё ещё находится в психбольнице и выдумала Эмму и мистера Голда (так же, как выдумала того мужчину в красном крокодиловом камзоле, с чешуйками и забавным смешком, очень-очень давно). Или, может быть, всё было на самом деле. И если это так, то, может быть, они сделали ей услугу. Потому что, несмотря на месяцы познания и жизни (и любви), она не знала, кто на самом деле такая Джейн Френч. Но теперь знает. (Джейн Френч – герой.) И Белль (трель колокольчика на санках, колокольчика на шее овцы и перезвон колоколов большого кафедрального собора) бы гордилась. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.