Влюбленная в легенду

Я сидела на мелкой гальке и напоминала себе тень той девочки, которая была когда-то. Меня поразила удивительная тишина и мне почудилось, что даже море, сейчас, молчит рядом со мной. С печалью я смотрела вдаль, но если по правде, то с печалью я в первую очередь воспринимала себя. Понятия не имею, сколько времени я провела на пляже и в конце концов я сообразила, что уже совсем темно. От долгого сидения в одном положении у меня затекли ноги, и мне потребовалось довольно много времени, чтобы встать. Уголком глаза я увидела какое-то движение. Тень. Человек. Не зверь. Но бросок был стремительный. Не желая попасть в когти кому бы то ни было, я стала торопливо отступать. Перепугавшись, я была готова дать деру. Не видя, куда наступаю, я наткнулась на камень, перелетела через него и упала. В глазах потемнело. Я вскочила, руками помогла себе выпрямится и побежала так быстро, как только могла. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем появился знакомый дом. В доме стояла мертвая тишина. Я прошла в свою комнату, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, чувствуя, как громко стучит у меня в груди сердце. Странно, я ожидала, что мама не ляжет спать, пока я не вернусь, а по моему возвращению устроит скандал. Но я ошиблась. Переодеваюсь в пижаму и сразу же ложусь спать. Почувствовав под своей головой мягкую подушку, я тут же проваливаюсь в сон. Мне снится, будто бы я стою на каком-то маленьком островке, со всех сторон окруженная морем. Я стою и не могу пошевелиться. Я кричу, но меня никто не слышит. Я одна. Я проснулась от ощущения, что не одна в комнате. Я слышала чье-то дыхание над кроватью и ощущала знакомый запах лавандового мыла, поэтому покрепче закрыла глаза и сделала вид, будто сплю. Не знаю, сколько времени мама простояла надо мной, но мне показалось, что прошла целая вечность. Даже после того как она ушла и тихо закрыла дверь, я ещё долго не открывала глаза, и у меня до того громко стучало сердце, что я боялась, как бы она не услышала. А потом я заснула. Наутро, когда ещё не было шести часов, я проснулась под перекличку птиц за окном. Из-за их непрерывного свиста и щебета мне показалось, будто ночью кто-то поднял дом и перенес его в птичье царство. Сине-белые клетчатые занавески не спасали от солнечных лучей. Комната была ярко освещена. Я встаю с кровати и иду умываться, одеваюсь и уже собираюсь выходить из комнаты, как в вдруг в комнату заходит мама. Я уже жду, когда она начнет ругать меня за позднее возвращение, но она лишь внимательно смотрит на меня. - Ты поздно пришла,- упрекающим тоном говорит она. - Да, прости… - Где ты была? - Гуляла. - Гуляла…- тяжело вздохнув, повторяет она. Между нами наступает неловкое молчание. Первая нарушает тишину она. - И давно ты знакома с Финником Одэйром? – спрашивает мама, вскинув брови. - Нет. Познакомилась когда ходила к Мэгз. – пытаясь придать голосу как можно больше безразличия, отвечаю я. Не хватало ещё маме узнать, что я неравнодушна к звездному мальчику Панема. - А почему ты спрашиваешь?- осведомляюсь я. - Он вчера заходил… - Что?- я смотрю на мать не верящими глазами. - Он не застал тебя дома, поэтому передал тебе эту записку,- сказала мама и протянула мне свернутый лист бумаги. - Ты читала?- резче, чем рассчитывала, спрашиваю я. - В мое воспитание не входило чтение чужих писем,- возмущенно произносит она. Я беру записку в руки, но не спешу читать её. От записки исходит его запах – запах Финника. Мои руки трясутся, а сердце бешено колотится внутри. - У нас есть повод для беспокойства?- холодно посмотрев на меня, властно спрашивает мать.. - Нет…- шепчу я, пораженно опустив голову. - Не наделай глупостей…- предостерегающе говорит она и сразу же покидает мою комнату, оставив меня стоять в том же положении. Проходит несколько минут, прежде чем я вновь обретаю способность двигаться. Я медленно разворачиваю записку Финника: Дорогая Амелия Мне очень жаль, что всё так получилось. Я поддался минутному порыву. Ты так быстро ушла, и я подумал, что напугал тебя. Прости меня! Я надеюсь, что наше общение на этом не прекратится. Финник. Если бы ты напугал меня….. Но ты поступил хуже – ты дал мне надежду.