Don't cry mercy

Морской запах доносился до него даже в этот жалкий погреб, в который он угодил по милости его минутной слабости. В небольшое окно можно было разглядеть, как неподалеку лунные просветы игриво вырисовывают известные одним им узоры на водной поверхности. Когда ночное светило должно было скрыться в темноте, а на его смену явиться надежде всей жизни на свете, ему суждено будет быть публично казненным. Об этой чести ему услужливо сообщило Ее Величество, не побрезгав явиться туда, где дожидались своей участи все узники. Она говорила с насмешкой и самодовольством, как бы наслаждаясь той участью, какую избрал для него Король. Тогда-то он и узнал тайну предательства, постигшего его. Ее Высочество охотно разделила с ним свой секрет об истинном положении дел приближенных ее двора, приговаривая, что с его-то «популярностью» у публики, казнь станет излюбленным зрелищем среди всех жителей Королевства; миледи также призналась, что сие событие удачно сыграло на руку и ей самой. И в ту же минуту она назвала имя той, из-за которой он очутился в оковах. Кэтрин. Кажется, в один и тот же день душа не может покинуть тело человека. Однако он стал свидетелем обратного. Первый раз он услышал, как разбивается сердце, когда его Кэтрин, - тогда он мог с уверенностью сказать, что именно его, - по какой-то одной ей известной причине отказалась бросить все и уехать с ним во Францию, где они бы скрывались. Он был готов пожертвовать всем ради нее, даже своей семьей – женой, сыном, впрочем, те уже давно были им преданны, с тех самых пор, как он покинул родные края Ирландии. И вот сейчас душа, кажется, окончательно покинула его. Королева с наслаждением наблюдала, как привычный ему огонь в глазах покидает его и на смену ему приходит опустошенность. С тем Ее Величество и покинула его, оставив одному оставаться наедине с этой мыслью. Еще пару минут назад мужчина отчетливо представлял пути побега, вот только теперь его мыслями владела лишь тишина и горечь. Он пытался обдумать, как такое произошло, где совершил ошибку, но ответ приходился только один – ошибкой было в самую первую их встречу, поцеловать ее трепетные пальчики, выдававшие волнение от его присутствия, и увидеть в ее светло-медовых глазах отголоски неуверенности и озорства. Именно тогда узник принял решение, разгадать пленительную тайну ее существования и сейчас поплатился за это. Послышалось тихое топанье каблуков по камню и шуршание одежд, выдавшее приближение очередной персоны. Мужчина горько усмехнулся. Как много врагов посетят его в эту ночь? Наверняка Король и Королева не забыли рассказать всем придворным тайну его заточения. Не сказать, что он боялся чужих насмешек. Никогда раньше и тем более не сейчас. Свет от чужого факела оказался почти рядом и уже через мгновение посетитель оказался у его клетки. Узник, не поднимая взгляда, лишь смотря на цепи, пару минут назад сковывающие его руки, улыбался. - Надо полагать, тебя радует эта картина? – Обратился он к гостю, все еще сидя, прислонившись к твердому камню спиной. - Колин… - Прошептал тихий женский голос на выдохе. Этот голос заставил мужчину резко измениться в лице и вскинуть взгляд на девушку. - Ты, - сказал он чуть злобнее, чем хотел. Кэтрин, очевидно, вся заплаканная, рассеянно уронила факел, и вцепилась ладонями в железные прутья камеры, принялась навзрыд молить его о прощении, путаясь в словах и не замечая, что пламя вот-вот подберется к пышному подолу ее платья. - Кэтрин! – Воскликнул Колин, подходя к ней и отталкивая ногой факел как можно сильнее и дальше. – Ты совсем с ума сошла? Решила в очередной раз привлечь к себе внимание и сжечь себя у меня на глазах? Слова мужчины сочились презрением и обидой. Он знал, что не должен был говорить с нею. В конце концов, она немногим виновата, чем он сам, но не мог совладать с собой, потому что не ждал от нее столь мелочных поступков. - Колин, что? – В растерянности она поглядела на факел и отрицательно покачала головой. Его интонация отрезвила ее и заставила немного успокоиться, как ему думалось. – Нет-нет. Я только… Я просто… Я лишь… Боже, Колин, прости меня. Видит Бог, я не хотела, чтобы все это случилось. Кэтрин прислонилась к решетке, стараясь оказаться ближе к заключенному, но все также страшась поднять на него взгляд. - Не хотела? – Колин оказался прямо перед нею, склонил голову набок в неверии, вцепился в ее руки, сжимающие клетку, и продолжил, приближая свое лицо к ее. – А что хотела? Ты ясно дала мне понять, что я ничто в твоей жизни, так что оставь свои лицемерные попытки воззвать к жалости. Мужчина сделал краткую паузу, и презрительно добавил: - Ты такая же, как она. Как Энн. Лицемерная, лживая, самодовольная, привыкшая играть чужими судьбами. Не удивительно, что вы держитесь рядом, ожидая, кто и когда сможет подсыпать яд в чашу другой. Вы стоите друг друга, притворяясь подругами. И он сделал легкий шаг назад и опустил ее. Девушка же подалась вперед, в отчаянии пытаясь ухватиться за него, и наконец столкнулась с его взглядом, полным боли. - Нет, Колин, не говори так. Ты же знаешь, что я другая. Я не она. – Голос ее становился все более тихим и в нем совсем не было слышно таких привычных доселе звонких и несколько наивных ноток. – Я люблю тебя, - добавила она, надеясь, что он поверит в силу ее слов. - Значит, теперь все-таки любишь? Что ж, драгоценная моя, на рассвете тебя ждет блестящее зрелище: ты и твой муженек, наконец, сможете расслабиться, когда моя голова покатиться к ногам Их Величества или все-таки к твоим? Как тебе такой расклад, дорогая? – Его чувства накалились, ведь услышать сейчас слова любви, когда они были нужны ему часами ранее, когда он был готов предложить ей целый мир, а она отказалась, это все равно, что получить прямой удар шпагой в сердце. И что удивляло мужчину, так это то, что даже сейчас, оно все еще могло быть ранено и все также одной и той же женщиной. И если раньше он был готов мириться с этой болью, то теперь, он ненавидел ее и, в частности, себя за это. - Что? – Не веруя, вопросила виновница всех его грехов. – Тебя казнят? Но… - О! Так твоя подружка тебя не осведомила? Решила устроить сюрприз. Прекрасный ход, должен признать. – Перебил ее мужчина. - Нет! Этого не может быть, - запротестовала молодая леди, - мы уговаривались, что тебя только поймают, и только потом мне сказали, что тебя собираются сослать. Но казнить? Энн… Она не могла так поступить. Услышать открытое признание от нее Колин не был готов и он стал отходить. А играть и дальше в злодея, он не собирался. Если ему и суждено провести последние минуты сейчас, то он не станет тратить их на игру с предателями. - И тем не менее меня казнят. – Лишь устало проговорил узник и отвернулся в сторону небольшого окна, откуда на них взирала Луна. – Иди домой, Кэтрин. Тебя ждет муж. Если бы мужчина обернулся, то увидел, как нарастает решимость в любимой им женщине. Он бы понял, как ее опустила печаль и как воинственно она взирала на него. - Пусть ты мне не веришь, но я скажу. Я спасу тебя, я сделаю, что угодно, но вытащу тебя отсюда. И вытащу живым. И пусть это будет стоить мне моим самым большим страхом, но если для этого тебе придется покинуть края Англии, то так тому и быть, но ты не умрешь. Не так и не из-за меня. Вот увидишь, Колин, я сделаю все для сохранения твоей жизни. И с этими словами она спешно покинула его, оставив факел гореть на полу. А мужчина только смотрел на ночное светило и пытался понять, где же правда. И вновь удивился, когда обнаружил, что эта женщина всегда останется для него тайной. И пусть она предаст его миллион тысяч раз, он вечно будет любить ее, пусть даже ненавидя себя за это. Он не знал, что за страх таился в ее душе, не знал мотивов ее поступков, не знал искренность ее чувств, но отчего-то в его душу прокралась надежда, что жизнь его не прервется с восходом солнца. Смертная жизнь. Но сможет ли он жить вдалеке от нее, как собирался это сделать часами ранее, бороздя океаны и моря, зная, что он так и не разгадал ее? Колин улыбнулся своим мыслям, вот только в размышлениях он не заметил, что к нему подобрался еще один посетитель. Граф Норфолк, супруг Кэтрин Хиддлстон, его возлюбленной, личной персоной с гордым видом, но печальными глазами, отдавал приказ местному смотрителю, открыть решетку, показывая разрешение Его Величества. - Ступай, прочь! – Приказал он этому пьяному мужику, и тот скрылся. Томас Хиддлстон бросил ему в камеру заточения мантию. - Надевай ее. – Все тем же приказным тоном повелел он своему сопернику, с которым впервые столкнулся открыто. Кэтрин и Колин успешно скрывали правду своих отношений, хотя некоторый слушок и добирался до графа, вот только у него был тот же изъян, что и у узника – он любил Кэтрин. Даже сейчас, когда она наверняка обратилась к нему с мольбой вызволить из заточения местного преступника, что был так близок двору, и ему пришлось узнать правду из уст его собственной жены, ведь не согласился бы он помочь, если бы не увидел, как сильно этого хочет его супруга. Колин последовал совету графа и покинул клетку. Он провожал его молча, лишь у пристани, отдал ему мешок с деньгами и показывая на корабль, на котором сюда прибыл его соперник. - Это от нее. Не будь гордецом, и возьми их. Она молила спасти тебя, и я сдержу свое слово. Плыви к берегам Ирландии, и ни в коем случае не в сторону Франции, там они станут тебя искать. – Тон графа был холодным и вместе с тем обреченным. Колин кивнул, и собрался взобраться на судно, но граф остановил его. - Вот еще что, - он сделал краткую паузу, стараясь подобрать ему имя, и выбрав сказал это особенно презренно, как никто и никогда не привык слышать из его уст, - пират, я спасаю тебя сейчас, но, клянусь, если ты когда-либо еще вернешься и поставишь честь моей жены под сомнение, я стану первым, кто найдет тебя и убьет. Вот оно еще одно потрясение, которому Колин улыбнулся – кажущийся всем столь тихим, благовоспитанным и очаровательным, граф Норфолк, показал свою истинную сущность, готовую пойти на жертвы и жестокость, если того потребует случай. Первым желанием молодого человека, нареченного пиратом, было съязвить, но он отдавал дань уважения этому мужчине, обреченного любить эту странную женщину, и посему только сказал. - Постараюсь не доставить Вам более хлопот, граф. – Он улыбнулся одновременно выражая и благодарность за спасение, и не давая конкретного ответа сопернику, что не скрылось от глаз Томаса Хиддлстона. - Ступай в родные края, пират. Не искушай судьбу. – Добавил граф и скопировал улыбку Колина. - Спешу откланяться, граф. – Мужчина картинно отдал честь и поспешил приготовить корабль к плаванию. Что ждало его впереди? Забытые края, семья или новые приключения? А, может, он еще когда-либо станет узником медовых глаз и будет видеть, как эти самые глаза молят его о милосердии? Как знать. Сейчас он отдастся стихии, и поплывет к подлунной преисподней.