Дрейф

Чертовы исследовательские станции с их сраными яйцеголовыми придурками, которые самостоятельно штаны снять не могут. Чертовы метеоритные потоки с их гребаными траекториями. Чертовы инопланетчики, иметь их в жопу сраными говнодавами... Мысленно исторгая непрерывный поток проклятий, капрал Мэттиас Паначек очень быстрым шагом передвигался по тускло освещенным аварийными светильниками коридорам. Будь его воля, он бы побежал со всех ног, но сраная станция зависла под углом относительно центра стабилизации, и порой приходилось несолидно семенить, чтобы не соскользнуть к противоположной стене, усеянной разрывами и раскуроченными вентиляционными шахтами. Того и гляди еще вляпаешься в какое-нибудь дерьмо... Хотя какое тут дерьмо, кто вообще видел кого-нибудь в сортире, когда всех кормят этими гребаными белковыми брикетами стопроцентной абсорбции? Но все равно – дерьмо, дерьмо, дерьмо... Размышляя о фекальной сущности бытия, капрал уверенно направлялся в сторону аварийных доков, периодически постреливая в скрипящих по углам гинков. Паразиты, болтающиеся в открытом космосе вместе с метеоритами, с одинаковым удовольствием жрали как металл, так и человечину. Особенно – обряженную в металл. Тупые как пробки, однако быстрые и прожорливые, они могли уделать целую станцию чуть более чем за пару суток, чем сейчас и занимались. Подавив желание сплюнуть – не в шлем же плеваться – Мэтт свернул в коридор, уводящий чуть в сторону от желаемой траектории. Уж слишком много было зубастых тварей на пути. "Мэтт, мы собрали всех, где ты шляешься?" – позвали по внутренней связи. - Застрял в жопе мира, – коротко ответил капрал. – Скоро буду. "Тащи сюда свою ленивую задницу, Гревис сказал, что всяких пердунов ждать не будем, не богадельня!" - Передай Грэвису, что он может пойти нахуй и там себя выебать! – рявкнул Мэттиас. – Только попробуйте отчалить без меня, и я волью вам плазмы в глотки! "Шевели ногами, – коротко хохотнули по связи. – Ты еще имеешь шанс лично сказать..." Что там он еще имел шанс лично сказать, Мэттиас не услышал. Впереди взревело и загрохотало так, что ушам стало больно, несмотря на автоматически включившиеся аудиофильтры. А потом рвануло так, что все плоскости поменялись местами и встали дыбом. Капрал Мэттиас со скромным мужским воплем на букву "б" полетел куда-то в ворочающуюся бездну. - Да ебаный ты ж нахер, – простонал Мэтт, открывая глаза. Болело все и всюду, кружилась голова, тошнило, мышцы яростно гудели, как после компенсационной отдачи. Впрочем, почему "как"? Это и была она – зверская отдача при ударении человеческого тела о твердую поверхность. Причем прилетело тело с охрененной высоты, судя по всему, и шмякнулось со всей дури. Если б не костюм, лежать сейчас капралу Мэттиасу Паначеку плоским блином и разглядывать композицию выплеснувшимися глазами. Или выкатившимися. В общем, неаппетитная дрянь получилась бы. Костюм с честью отработал свое назначение и сейчас потихоньку отваливался от владельца, оставляя только наименее пострадавшие пластины, прилепившиеся к теплому телу. Головокружение и тошнота начали постепенно проходить, одновременно с этим закололо шею, и Мэтт понял, что умный костюм еще и вкачал ему дозу различных стабилизирующих препаратов. Обычно на таком коктейле можно было допрыгать от одной туманности до другой, бодро вдыхая вакуум и обоссывая неугодные астероиды. Однако потом становилось худо. И если он хочет все же остаться в живых, то надо выкарабкиваться... надо идти туда, к аварийным докам... хер знает, где они теперь, и где эти... гинки... Ебаный кошмар, как же все гудит и еле ворочается... Кое-как поднявшись и подождав, пока в голове устаканится, Мэтт первым делом провел ревизию наличного барахла. От костюма остались отдельные детали – спасибо, что не надо думать, как их на себе крепить, продвинутая начинка сама держалась похлеще, чем голодающий за кусок биомассы. Что еще? О, запасной примитивный навигатор, не подвел, старичок. Ну и, конечно же, оружие. Ни один настоящий десантник ни в каких обстоятельствах не выпустит свой верный огнестрел. Вот теперь можно и выкарабкиваться. Ботинки тоже сохранились, что не могло не радовать, иначе он бы вряд ли смог выбраться из месива порванного железа. Страшно подумать, какая тончайшая грань отделяла его от того, где костюм не выдерживает, и человеческое тело все-таки ломается об острые грани, рвется о зазубренные края... Видел он такое месиво. Спасибо всем космическим богам, больше не надо. Матерясь и периодически кашляя – воздух на корабле был, но загажен оказался изрядно – Мэтт поднялся на уровень выше и обнаружил, что тут можно пройти. Вроде даже гинков не было, наверное, не торопились, а сначала обстоятельно подчищали все, что наверху. Надо двигаться в сторону взрыва. Хрен его знает, что и где рвануло, но пока надежда не погасла, он намеревался пробиваться к докам. Вряд ли его ждут парни из взвода. Но любая станция комплектуется спасательными капсулами, и пока есть шанс, что цела хотя бы одна из них – он не сдастся. Он прогрызет себе дорогу, он не сдохнет на этом сраном куске ржавого дерьма! Дорога, как он и предполагал, оказалась нелегкой. Чем дальше Мэтт пробирался, тем больше разрушений приходилось преодолевать, но в конце концов десантник выполз к месту катастрофы. Здесь было адски жарко, сыпались искры, что-то горело, перемолотые переборки и куски палубы смешались в диком хаосе, а посреди всего этого торчал... Ах ты ж ебаный насос. - Блядские инопланетяне! – заорал Мэтт в полный голос, не выдержав. – Чтоб вас всех нахер испепелило каким-нибудь блядским взрывом! Мать твою, сука, надеюсь, ты сдох! Или прям щас дохнешь! Чтоб вся ваша ебаная порода пиздой накрылась! Чтоб..! Его упражнения в проклятьях прервали до боли знакомые и, как ему было хорошо известно, смертельно опасные лучики лазерного прицела – ровно три штуки, треугольником, отлично видимые в дыму и испарениях. И упирались они точно ему в грудь. Подавившись очередным пассажем, Мэтт совершил титанический прыжок в сторону. Успел в последний момент, в том месте, где он только что стоял, грохнуло с ярко-синими сполохами. Мэтт автоматически вскинул руку к виску и вновь разразился сдавленной руганью – ни шлема, ни визора отслеживания у него не осталось, и рассмотреть, где прячется вполне себе живой мудак было невозможно. Присев за торчком стоящим куском обшивки, Мэтт лихорадочно напряг извилины. Люди, вышедшие в космос, оказались удивительно приспособлены к изучению чужих языков. Отчаянно развивающиеся технологии, в которые вкладывались все возможные фонды, дошли до того, что теперь кое-какие штуки можно было ставить в мозги напрямую. Каждый землянин, чья профессия предусматривала свободное передвижение в космосе, был обязан пройти ускоренные курсы изучения полутора десятков основных языков, которыми пользовались засранцы, населяющие разведанный сектор космоса, – и получить кусок микросхем на пластиковой основе прямиком под черепушку. Лингвограммы, хранившиеся на этом чипе, позволяли не просто сохранять в полном объеме все полученные знания, но и при необходимости активно их использовать в устной речи. Само собой, к некоторым видам коммуникации люди просто не могли приспособиться в силу анатомии, но с очень многими справлялись без проблем. При случае необходимый набор звукопроизношений буквально вытряхивался из мозга по кодовым комбинациям. Само собой, лучше делать это на трезвую голову, однако сейчас для Мэтта было слишком важно добраться до спасательных капсул, и тратить время на перестрелку с маскирующимся яутом он не хотел. - Эй ты! – гаркнул он, подавился, закашлялся, сплюнул и продолжил. – Слышь, отважный охотник! Какого ты там делаешь? Зачем вломился на станцию? - Прогуливаюсь, – внезапно ответили после паузы, и Мэтт с диким изумлением опознал в интонациях яута нечто похожее на сарказм. – Решил угробить свой корабль ради развлечения. Мэтт понял, что разверзлись небеса – яут действительно упражнялся в остроумии. - Короче! – крикнул он в ответ. – Мне надо на ту сторону! Давай мирно расходимся?! Не хочу тратить время на стрельбу по мишеням! В ответ издевательски захохотали, но шумной пальбы не последовало. - Хорошо, – наконец, успокоившись, отозвался яут. – Выходи на открытое место. Оружие брось. - Как бы не так! – Мэттиас возмущенно харкнул в сторону. – За слабоумного меня держишь? Препирались они еще секунд тридцать, пока в и без того раскуроченном челноке не рвануло. После паузы высокие договаривающиеся стороны тут же пришли к консенсусу. Яут, отключивший маскировку, оказался типичным представителем своей расы – здоровый бугай с мерзкой рожей, по которой так и хотелось заехать кулаком. Впрочем, сначала надо было подпрыгнуть. Цвет его шкуры колебался между коричневым и зеленым, на основании чего Мэтт предположил, что яут долго охотился на планете с богатой растительностью хлорофильного типа. Где все зелено, влажно, и болота, небось, кругом. Яут склонил голову к плечу и осмотрел человека с ног до головы – точно ведь оценивал как трофей. Мэтт нагло ухмыльнулся и в ответ показал неприличный жест. Еще люди были хороши в запоминании оскорблений, которыми пользовались разные расы. Нет ничего приятнее чем унизить собеседника по его же понятиям. Яут зарычал, но Мэтт не среагировал. Да, черт возьми, уже давно прошла пора, когда любой инопланетный мудак с вшивым плазмогенератором мог напугать землянина до усрачки. Теперь настали другие времена, и мудак может вытереть собственную задницу своими же кровавыми соплями. Если у него, конечно, еще останется задница после того как ее поджарит из термической винтовки бравый звездный десантник. Ха! На всякий случай Мэтт перевел термику в режим сплошного огня, но опустил дулом вниз. Яут сделал к нему еще шаг и наклонился, явственно всматриваясь в навигатор, пристегнутый к руке десантника. - Там карта? – длинный коготь почти уперся в маленький экран. - Ну, – ответил Мэтт. – Так какой драной шкуры ты влепился в нашу станцию? - Гинки, – коротко ответил яут. - Ааа, – протянул Мэтт почти сочувствующе. – Где подхватил? - Я не слежу за такими вещами, – яут высокомерно вскинул голову. – Веди меня к аварийным отсекам, пьод. - Самкина бурса, – моментально не остался в долгу десантник. Яут опять издал рычание, но видимо решил, что обмен руганью вышел равноценным. Мэтт без лишних рассуждений двинулся в нужном направлении и мгновение спустя услышал клацанье когтей у себя за спиной. Вообще-то брать с собой яута – плохая идея. Но если бы Мэтт затеял стрельбу, то вполне мог пострадать, погибнуть или просто упустить последний момент для спасения. Определяться стоило на месте. Яут наверняка мыслил так же, поэтому Мэтт чуть притормозил, и вскоре они уже шли плечо к плечу. Так было проще следить друг за другом. Вернее, шли они где-то плечо к локтю. Уж очень здоровенный инопланетянин оказался. Мэтт неторопливо поднял руку и побарабанил по навигатору. Помимо карты умный приборчик хранил в себе мощный одноразовый передатчик. Мэтт вбил несколько символов, означающих в общем и целом сложившуюся ситуацию, и отправил сообщение в далекий полет – до первого буйка связи, а дальше по всем возможным точкам приема. Как последнюю подстраховку. Яут покосился на него, но промолчал, лишь пошевелил хелицерами или как там эти отвратные раздвижные клыки с перепонками называются. Они прошли совсем немного, когда Мэтт почувствовал неладное. Ощущение было настолько странным и неуместным, что он никак не мог определиться – что же именно с ним происходит. И лишь когда яут на ходу подался к нему ближе и внезапно обхватил за плечи, картина стала ясной до звона в ушах. Жгучее прикосновение растеклось вниз по позвоночнику, длинные твердые когти царапнули открытую кожу, и Мэтт непроизвольно вздрогнул с ног до головы, в отчаянии стиснув зубы, чтобы не заорать от ужаса. Нет. Просто не может быть! Яут слегка наклонил голову, и длинные волосы охотника скользнули по наполовину открытой спине десантника. Вообще эти штуки являлись специальными отростками, которые позволяли регулировать температуру тела яута, но людям было проще называть это волосами. Очень длинные волосы, очень хорошо скользнули, до самой задницы. Ннхх... - Ты что творишь, а, лысый? – заорал Мэтт, отпрыгивая в сторону и лихорадочно загораживаясь термикой. Возникла дикая и нелепая мысль – перекрестить яута. Говорили, на древней Земле так избавлялись от всякой хищной дряни. Почему-то четырехточечные координаты эту хрень отпугивали. - Лысый? – возмущенно зарокотал яут. – Моей гривой может гордиться любой древнейший род! - Т-ты... ты зачем меня трогал, блядь? – десантник тут же непроизвольно сморщился. Такого ругательства в языке яутов не было, голову резануло болью от мгновенного перехода между лингвограммами. Поэтому ответ он не услышал. – Чего? - Интересно было. Твоя раса – единственная, которая реагирует на наш... – яут запнулся, подумал и закончил: – гормональный фон. - Ясно, – тупо сказал Мэтт, тщетно пытаясь переварить мысль о том, что его возбуждает здоровая зелено-пятнистая инопланетная тварь с клыкастым еблом и скверным характером. – Хотя нет, ни хрена! – опять вспышка боли. – Я видел вашего брата и никто не того... – вслух признаться так и не удалось, – не производил этих твоих сволочных гормонов, – неловко закруглился Мэтт. - Все зависит еще и от нас, – почти охотно признался собеседник. – Это контролируемый процесс. - Да? – угрожающе произнес Мэтт. – Что же заставило тебя испортить воздух? Моя охуенная красота? – мать твою, надо отвыкать материться... – Или у тебя совсем мозги набекрень от охотничьего азарта? - Вы в основном отвратительны, – сообщил яут. – Но я скаа'ш. - Кто? – Мэтт не смог перевести явственно жаргонное слово. - Это... это как любитель сладкого мяса, – после некоторой заминки разъяснил яут и, видя как напрягся человек, закончил совсем уже гнусным пассажем: – постельное извращение. - Только попробуй, – десантник сжал термику. – От тебя даже мокрого места не останется, слышь, ты? Размажу! - Я прожил долго, – сообщил ему охотник. – Намного дольше тебя. Знаешь, скольких я укладывал на спину? - И скольких же? – дернул черт Мэтта за язык. Яут молча повернул руку и постучал пальцем по креплениям походной аптечки. Мэтт прищурился и тут же вытаращил глаза. Там были насечки, как за сбитые беспилотники. Много. Дюжина, а то и больше. Учитывая, насколько редко яуты старались встречаться с людьми, переставшими быть легкой добычей, список сомнительных побед этого охотника заслуживал внимания. - Пошел нахуй, – сказал Мэтт, презрев даже очередную вспышку боли. - Куда? – переспросил яут. - Далеко, куда звезды не светят, – прошипел капрал. - Туда мы и идем, я думаю, – яут растянул челюсти в нелепом подобии улыбки и снова подался к десантнику. На этот раз от него повеяло таким пряным запахом, что Мэтт шарахнулся назад, споткнулся и едва не грохнулся – и яут поймал его за руку. Мэтт рванулся, а в следующее мгновение голова у него вновь отчаянно закружилась, дыхание остановилось где-то в горле, и он уже ничего не смог сделать. Горячая тяжесть растекалась по предплечьям, хребту, концентрировалась в мошонке, для полноты картины грехопадения слабело под коленями... В голове вообще творился херов бардак и помрачение. Каким бы гормональным фоном яут не пользовался, это была совершенно очевидная отрава. Гипотетически Мэтт вполне мог представить, как должны развиваться отношения двух гуманоидных существ мужского пола, если одно хочет, а другое может. Даже способен был вообразить, как его трахнут в какой-нибудь неудобной позе, предварительно врезав под дых. Но вот чего он не мог предвидеть – так это полного отупения, из-за которого он плохо ощущал, что с ним происходит. Более того – не видел, почти не слышал, а из членораздельных звуков мог позволить себе только ругань, еще усиливающую тяжесть состояния уколами боли. А главное – у него из пальцев вывалилась термика, чего настоящий десантник позволить себе не мог, не должен был. Да что за херня тут происходит! У него все же хватило сил изумиться, когда яут не стал накидываться на него как сбежавший заключенный на сочную бабенку, затащенную в переулок. Вместо этого яут с тихим хеканьем обхватил десантника поперек корпуса, поднял его и перебросил через плечо. Вот это было слишком. Мэтт издал отчаянный стон, испытал острейший приступ тошноты, содрогнулся, и едва успел вытянуть шею, прежде чем блевануть. Желчью и белесоватой водой – больше нечем. Только чудом ему удалось не попасть на яута – тот слегка выгнулся, уходя из-под "обстрела". Едва Мэтта отпустили спазмы, как яут стащил его, недовольно ворча, и перехватил обеими руками, словно ребенка. Мэтт хотел сплюнуть, чтобы избавиться от мерзостного вкуса во рту, но даже эта попытка закончилась неудачей. Поэтому он просто привалился раскалывающейся башкой к твердому плечу и послал всё далеко и надолго – куда звезды не светят. Гуара внимательно осмотрел свой трофей и довольно фыркнул. Действительно сладкое мясо. Несколькими встряхиваниями растолкав длинные ноги в стороны, охотник выгнул большой палец и когтем дотянулся до пластины, прикрывавшей человечий пах. Поднял, заглянул под нее и хмыкнул. Забавно, все эти десантники, штурмовики, пилоты и прочие уже неизвестные ему были одинаково гладкими, хотя исходя из их эволюционного ряда, должны иметь слабовыраженный волосяной покров буквально везде. Но поскольку их тела не были столь совершенными, как у охотников, они использовали массу ухищрений, например, хитрые костюмы с вторичной мускульной системой. Словно выложенные изнутри гладкой мышечной и нервной тканью. Она не терпела иных контактов, кроме соприкосновения с чистой кожей. Смешно. Зато ему приятно. Человек застонал, дергая бедрами, потом неожиданно проявил силу воли и выбросил вперед кулак, целя охотнику в физиономию. Яут чуть наклонил голову, слабый удар пришелся в верхнюю часть лба, и пьод тут же вцепился ему в охладители. По большому счету человек уже не был нужен – Гуара и так понял куда двигаться. Но пока он мог позволить себе тащить дополнительный груз с такой нежной кожей, то почему бы и нет? Там, в доках, можно будет еще напоследок позабавиться, а дальше уже грузиться в челнок и отбывать. Чувствуя, как его куда-то несут, Мэтт совсем впал в забытье. Он не знал, сколько времени прошло прежде чем его не особенно аккуратно сбросили на пол, но точно знал, что ему успело полегчать. Он даже смог приподняться на локтях и осмотреться, надеясь, что яут ничего не напутал с маршрутом. К счастью, это действительно был аварийный док, и ушлый яут уже шлындрал между наполовину спущенных пандусов. Искал челноки, наверное. Хах, будто их тут кто-то оставлял. Найтись могла только капсула, Мэтт знал своих ребят и был уверен, что такой вариант они для него предусмотрели. Десантники своих не бросают. Уххх! Костюм снова поднапрягся и всадил в оберегаемого человека еще одну спасительную дозу. В голове прояснилось, боль отступила, правда, все внезапно окрасилось в зеленоватые оттенки, но это ладно, с нарушением цветовосприятия можно жить. Мэтт глубоко вдохнул и выдохнул, и неторопливо, но уверенно поднялся на ноги, оставив на полу еще несколько бесполезных скукожившихся деталей костюма. Теперь в его распоряжении оставались ботинки, несколько щитков на руках и ногах, а так же подобие набедренной повязки. Костюм разрабатывали со знанием дела, чтобы защищал до последнего одну из ценных частей десантника. Для вернувшегося ни с чем Гуары неприятным открытием стал, во-первых, взбодрившийся пьод, нагло щеривший в улыбке свои жалкие мелкие зубешки, а во-вторых – хорошо узнаваемая универсальная граната, которую пьод свободно держал в руке. А взгляд у пьода был весело-отчаянным, почти безумным. - Что нашел? – так же весело спросил пьод. - Ничего, – буркнул Гуара. - Не там искал, – сочувствующе сказал гладкокожий. – Сейф открывался элементарно. Ты меня рядом с ней и положил, большое спасибо. - С ней? – повторил Гуара, подбираясь ближе и останавливаясь, завидев, как дернулись пальцы человека. - Спаскапсула, – с удовольствием пояснил человек. - В ней мало места, – прорычал охотник. - Я уже послал сигнал своим о том, чтоб искали капсулу со станции, – предупредил Мэтт. – Учти, они заживо спустят с тебя шкуру, выловив ее без меня. - Я тоже послал, – яут сдвинул веки, тут же обретя злобный хитрый прищур. – Твой череп даже на трофей не возьмут. Выкинут в космос. После чего откинул наручную панель и демонстративно набрал комбинацию, которая была так же прекрасно известна многим мыслящим существам. Мэтт чуть не прибил себя на месте за болтологию. Валить, валить надо было! Обменявшись угрозами, оба на некоторое время умолкли, оценивая перспективы быть взаимно подорванными нахрен. Впрочем, Мэтт видел еще один способ, который более-менее годился на роль подходящего. - Возможно, мы впихнемся туда вдвоем, – полувопросительно сказал он. Яут подошел к капсуле и примерился, поводя плечами. Мэтт тоже встал ближе и поискал взглядом что-нибудь, чем можно проломить череп яута, однако все соблазнительно острые обломки были слишком велики и тяжелы. Яут откинул панель управления капсулой, быстро набрал несколько комбинаций, незнакомых Мэтту, и массивное сооружение активировалось с шумом вспомогательных двигателей. Ишь, где научился, урод пятнистый? - Либо мы идем вдвоем, либо здесь будут трупы, – предупредил Мэтт. - Вдвоем. Но без брони, – уточнил яут. – Тесно, опасно. - Да какая уж тут броня, – проворчал Мэтт, но щитки и всё остальное скинул. Яут аналогично избавился от своей невеликой сбруи, оставив только браслеты, напичканные техникой, а затем распахнул челюсти и внезапно часто и глубоко задышал. - Жидкая капсула, – продышавшись, объяснил он, видя недоумение десантника. Мэтт пробормотал парочку проклятий. Он надеялся, что это обычный стандартный цилиндр, но дело обстояло гораздо сложнее. Гидрокапсулы признавались гораздо более надежными, защищали от ударов и критических перегрузок, поддерживали жизнеобеспечение гораздо дольше, но... но в них не было воздуха. Имелся насыщенный кислородом кисель, в котором надо плавать как в хлорелловой похлебке. В случае с участием яута – жаться к стене в придавленном состоянии. Ох и тяжко им придется. Само собой, жить хотелось больше. - Я первый, – меж тем объявил яут и сделал движение в сторону капсулы. - Хрена с два! – решительно возразил десантник. – Как только ты окажешься там, то стартанешь с места. Я не собираюсь подыхать на этом чадящем обломке. - Скорее, ты так поступишь, оказавшись первым, – прошипел яут, и его охладители возбужденно зазмеились, как разозленные сквиссы. – В тебе нет чести воина! Испепелив друг друга искрящими от негодования взглядами, оба одновременно шагнули к капсуле и так же одновременно махнули вверх, на ее край. Яут ударил когтями, Мэтт уклонился и ударил коленом. В попытке избежать падения, охотник вцепился ему в плечо, и Мэтт выронил гранату. Где-то мелькнула паническая мысль, что ведь он мог бы и снять ее с предохранителя... Схватившись насмерть, оба, ругаясь каждый на своем языке, все-таки ввинтились в тесное чрево. Яут ушел ниже из-за своего веса, Мэтт вытянул ноги, но до дна капсулы все равно не дотянулся, и смотреть приходилось прямо в гадскую харю. Спасибо еще, что у яутов из пасти не воняет. На всякий случай Мэтт уперся локтем в ключицу яута и в качестве предупреждения нажал. Когтистые руки сомкнулись у него на спине, Мэтт напрягся, но ничего не последовало. Кажется, они достигли соглашения. Выдохнув, он попробовал опустить собственные руки вниз, но потерпел неудачу. Пространство было занято широкими плечами яута, самим яутом и десантником. Задумчиво пошевелив пальцами, Мэтт решил, что миндальничать уже не стоит, после чего обхватил яута за шею, пробравшись под ворох охладителей. - Ну? – недовольно проскрежетал яут несколько секунд спустя. - Чего? – недоуменно отозвался десантник. - Закрой капсулу, – раздраженно щелкнул хелицерами собеседник, заставив Мэтта инстинктивно податься назад. – Не могу из-за тебя. Мэтт сконфуженно хмыкнул, потянулся к самому краю капсулы и пробежался пальцами по клавишам. Крышка опустилась и с чмоканьем припечаталась к входному люку. Блистеры с клеем активировались, заливая места соединения сплошным герметичным слоем. Дальше предстояло самое неприятное. Внизу зашумело, и уровень компры начал быстро подниматься. Заодно густая жидкость стала ощутимо нагреваться, вызвав этим у десантника большое беспокойство. - Эй! – окликнул он яута, инстинктивно подгребая ногами. – Мы тут не сваримся? - Нет, – буркнул тот, – я регулировал. Мэтт судорожно припомнил, какие пределы жаропрочности у яутов, открыл рот для смачного ругательства, но не успел – бурлящая компра поднялась до уровня подбородка и в следующее мгновение хлынула ему в рот. Он инстинктивно рванулся, пытаясь вынырнуть. Хоть и знакомая по многочисленным тренажерам и паре десятков эвакуаций – процедура так и не стала для него обыденной. Чувство самосохранения вопило и орало, подстегивая организм ударными дозами адреналина. К счастью, яут волей-неволей помог ему, стиснув задергавшегося соседа так, что дышать стало совсем нечем, и последний пузырь воздуха покинул легкие Мэтта с печальным бульканьем. Продержавшись еще полминуты как истинный тренированный десантник, Мэтт все-таки не выдержал. Подыхающий от недостатка кислорода мозг дал самоубийственную команду – немедленно вдохнуть. И Мэтт вдохнул. Судороги, мучавшие его, пока компра неторопливо заполняла легкие, были самыми отвратительными и долгими мгновениями в жизни. Одновременно хотелось блевать, рыдать, вырвать себе носоглотку вместе с легкими к чертовой матери и попросту умереть на месте. Затем тягостный кошмар закончился, и он ощутил сомнительное блаженство – облегчение от того, что тебя отпустило. Он даже расслабился, но тут очередь в марафоне на страдания принял яут. Определил это Мэтт по тому, как мощно выдохнул чужак, как знакомо задергался и, наконец, как сжал его совсем уже до скрипа в ребрах. Единственное, что пришло десантнику в голову – начать душить гребаного кретина. Как ни странно, подействовало. Адская хватка разжалась, по спине шваркнули когти, и Мэтт глухо застонал, вернее, уже булькнул. Видно, яут хотел освободиться, но не в таком летучем саркофаге это делать. Попутно капрал вспомнил, что яуты могли не дышать почти десять минут и поразился глубине самоконтроля этого конкретного типа. Сам бы он вряд ли мог бы заставить себя добровольно расстаться с последними каплями воздуха, ждал бы до последнего. Яут перестал дергаться и уже вполне осмысленно постучал когтем по его лопатке. Мэтт ослабил давление на мощную шею. Еще немного повертевшись, оба наконец-то приспособились к компре, заполнившей легкие словно протоплазма. Впрочем, Мэтт все равно ощущал себя не слишком хорошо. Температура жидкости была выше, чем нормальная температура тела. Яут определенно подстроил ее под свою, не заботясь о том, что с ним будет кто-то еще. Самодовольный ублюдок. Однако, если быть честным с собой, Мэтт тоже не стал бы задумываться об удобстве какой-нибудь мокрицы, которую вынужден взять на борт спаскапсулы. Тьфу, паскудство какое, висишь в киселе, дышишь через кисель, словно застрял в горячем бульоне и потеешь. Капсула дернулась и через пару секунд выпрыгнула в открытый космос. Перегрузка сплющила обоих, Мэтт непроизвольно вцепился в яута еще крепче, на что тот ответил таким же жестом дружбы. Впрочем, неприятное ощущение быстро ушло, а капсула исправно включила крохотный генератор гравитации, и сориентировала для находящихся внутри координаты. Верх – где голова, низ – где ноги. Чтобы не свихнулись раньше времени, плавая в невесомости. Гуара подумал, что с удовольствием бы сейчас обмотал пьода вокруг себя как защитный жилет. Но для этого придется заняться дроблением костей, что существенно снизит амортизационную способность. Ладно, и так уже неплохо, когда твой живот прикрыт кем-то. Он попробовал развернуться хотя бы немного, но тщетно. Если только выдохнуть, сгорбиться и-и... Нет, лучше не стоит, а то застрянешь в неудобной позе, и прежде чем тебя найдут – обезумеешь из-за этого. Кстати, а не сдох ли человек между делом? Гуара чуть нажал ему на спину, прислушался и определил, что сердце бьется, хотя и не в нормальном для яута ритме. Возможно, для пьодов это обычное состояние. Он рассеяно провел пальцами вдоль спины человека, машинально перебирая-пересчитывая позвонки. Заодно и проверил, не сломано ли что-то важное, из-за чего в одной с ним спаскапсуле может образоваться труп. Отравление токсинами – сомнительный повод для радости. Человек в ответ вроде бы тоже попытался проверить его шею на возможные переломы. Скорее всего, аналогично задумался о перспективе плавать в гнилостном бульоне распада. Теперь оставалось ждать, когда на сигнал капсулы прибудет корабль спасателей. К развалившейся станции они должны явиться очень быстро. Насчет своих он, конечно, солгал. Ни один охотник, попавший в столь нелепую ситуацию, не станет позориться, вызывая подмогу. Значит – корабль людей. Дипломатический статус и депортация. Все одно лучше, чем глупо сдохнуть. Жаль, что сам Гуара не научился в свое время искусству отвлечения от реальности или хотя бы выжидательному оцепенению. Уже очень скоро ему сделалось так скучно, что хоть боевые песни пой, вернее, пробулькивай. Даже на космос полюбоваться было нельзя – в капсуле такое не предусматривалось. Тусклая аварийная зеленоватая подсветка наполняла капсулу ощущением легкой нереальности, и только присутствие рядом другого существа не давало погрузиться в эту зыбкую неопределенность окончательно. Сколько уже времени прошло? Спать тоже не хотелось, и после недолгих раздумий Гуара в порядке развлечения цапнул затихшего человека за задницу. Тот всполошенно дернулся, злобно булькнул и, не оставшись в долгу, вцепился охотнику в охладители. Гуара сжал когти, пьод потянул его голову вниз, да еще и попробовал ударить коленом, но в густой жиже это было невозможно. Эта скотина опять вздумала его домогаться! Мэтт закрутился на месте, кипя от ярости и невозможности выругаться – заполненная глотка порождала абсолютно нечленораздельные звуки. Он ударил яута коленом, свирепо дернулся вверх, отталкиваясь от широких плеч, почти уперся макушкой в крышку капсулы и получил место для маневра. Развернувшись боком, чтобы нанести удар локтем сверху вниз по тупой башке инопланетянина, он не успел совсем чуть-чуть. Яут оказался еще хитрее и быстрее, и Мэтт почувствовал, как его хватают за ноги и резким рывком доворачивают окончательно. А потом утаскивают вниз. Ужас ситуации дошел до него мгновенно – как только он оказался прижат грудью к стенке капсулы, а сзади к нему притиснулось горячее тело яута. Дикое сопротивление ничем не увенчалось – в первую очередь потому что на этом яут и угомонился. Складывалось ощущение, что инопланетный говнюк доволен просто самим фактом их взаимного расположения, и поэтому... ну типа все в порядке. Мэтт дернулся, ощутив прикосновение жестких длинных щетинок на скулах яута, а потом ему на плечо опустилась тяжелая башка. Скосив взгляд можно было увидеть выдвинутые вперед шевелящиеся челюсти. После чего капрал ощутил внезапный лишний элемент в их тесном недобровольном союзе. Мэтт начал лихорадочно вспоминать все что ему было известно о физиологии яутов. Само собой в программу их обучения входил целый курс этой самой... ксенобиологии, во. Более того, у них был практический анатомический материал, спасибо преподавателям. Разумеется, ни один нормальный мужик не упустит возможности померяться хером с представителем иной расы... В следующий момент одновременно произошло несколько событий. Капрал вспомнил анатомию яутов, владелец этой анатомии схватил его за член и яйца одновременно и, наконец, совершенно внезапно и без предупреждения впился ему в загривок всеми четырьмя крайними клыками. Из глотки десантника вырвалось дикое завывание. Вернее, хотело вырваться, но из-за компры получилось только жалкое бульканье пополам с мычанием. Сраный студень, такого на курсах они точно не проходили! Блядь, эта скотина его что, пытается сожрать?! Может это гребаные пищеварительные соки, как у восьминогов с Зеула? Мать твою! Охуеть, оно жжется! Наполненные дикой паникой беспорядочные мысли просто физически рвали голову на части. Подергиваясь на месте – но не слишком, потому что даже на грани пожирания становиться кастратом не хотелось – Мэтт пытался трезво проанализировать ощущения, но кроме боли в продырявленной шкуре и жжения в местах укусов пока ничего не ощущал. Итак, что имелось в сухом остатке? Собственная беспомощность, опасные ранения и огромная озабоченная тварь с хреном в сорок сантиметров длиной. Меряться с яутами было бесполезно. К тому же ни один нормальный мужик не умел затейливо крутить хуем в воздухе и изгибать его как натуральное щупальце. Лектор тогда высказался, что скорее всего такая подвижность и гибкость обусловлена характером взаимоотношения полов – когда к бабе надо подкрадываться и присовывать чуть ли не из-за угла на расстоянии. Да еще быть готовым всегда выдернуть и бежать куда подальше. Что-то сходное с анатомией некоторых видов моллюсков. Тут и правда научишься вензеля выкручивать, лишь бы не оторвали. С-сукаа! Мэтт в отчаянии вскинул руки, насколько позволяла крайняя ограниченность движений – то есть согнул в локтях и дотянулся кончиками пальцев до пробивших его мышцы клыков. Двигаться было так больно, что позорные слезы навернулись сами собой. Соберись, ублюдок! Десантники не плачут, они сливают ракетное топливо! Он еще раз отчаянно напрягся, а затем жгучая отрава добралась едва не до самого сердца. И компрессионный кисель показался прохладной водицей. Кожа заполыхала, мускулы под ней задергались сами собой, в глазах запорхали белые мошки. Затем судороги исчезли так же мгновенно, и взамен накатила слабость. Впрочем, слабость была неполной. Единственное, что не пыталось стечь на дно капсулы – это собственный хер, стоящий по стойке смирно и, кажется, готовый пробить стенку перед собой. Мэттиас разомкнул челюсти и попытался застонать, чувствуя, как сама собой изгибается спина, и как между ног гибко и подвижно скользит охрененно опасная вещь. Это полный пиздец. Гуара осторожно вытащил клыки из загривка человека и обхватил его поперек корпуса, прижимая к себе поудобнее. Любопытная человеческая анатомия всегда пробуждала в нем исследовательский интерес, поэтому он для начала основательно ощупал напряженный соединительный орган, определяя, где приятнее – человек подергивал бедрами в ответ на прикосновения. Все как всегда – им приятно, если осторожно потереть самый кончик. Гуара вытянул шею, наклонился через плечо человека и попытался глянуть вниз на смешной маленький отросток, дергающийся в его пальцах. Десантник медленно повернул голову и неожиданно вцепился зубами ему в челюсть. Не больно, но отчаянно. Надо же, какой упрямый. Охотник легко освободился, перестал развлекаться с игрушкой, которую человеческие мужчины больше всего оберегали, и подхватил десантника под бедро. Потянул, высвобождая место для действия, и изогнул собственный гектокотиль под нужным углом. Бахромчатые отростки приподнялись и опустились, выделив нужную смазку. Впрочем, в компрессионке она не требовалась. Гуара потянул человека за бедро еще сильнее и осторожно ввел гектокотиль в нужное отверстие. Сопротивления он почти не ощутил. Ааах, даа, как хорошо! Отростки сразу же приподнялись и возбужденно потерлись о плотные стенки. Он раскрыл и закрыл челюсти от удовольствия и толкнулся еще чуть дальше, а потом еще и еще, пока внутренние мышцы человека не сжались так отчаянно, что он понял – больше нельзя. Впрочем, это и так была примерно половина его возможностей, что уже очень неплохо. С женщинами даже такого редко удавалось достичь. Поработал самым концом – и удаляйся как можно быстрее, пока у величественной не испортилось настроение. Он отпустил ногу пьода, уперся рукой в стену и закрыл глаза, сосредотачиваясь на плавных движениях. Чем медленнее двигаешься, тем сильнее бахромка трется о сжавшие ее стенки, тем больше удовольствия получаешь, и даже людям так было приятнее. Он помнил, что кто-то из них орал что Гуара его порвет, однако после укуса успокоился и где-то ближе к концу начал даже требовать, чтобы охотник ускорился. Между тем пьод поджал ноги, обхватывая ими бедра Гуары, явственно пытаясь скрестить их сзади, одной рукой схватился за запястье охотника, а вторую поднял насколько мог и вцепился в свисающие охладители. Повис на нем и попытался задергать бедрами. Гуара надавил ему на живот, вынуждая прекратить лишние телодвижения. Он и так прекрасно мог орудовать гектокотилем без посторонней помощи. Он даже уже определил, что человеку больше нравится, когда он входит, и бахромки стимулируют защитное кольцо мышц, а также когда подвергается воздействию определенное место внутри. Оно было у всех людей, и Гуара всегда уделял ему особое внимание, чтобы получить полную отдачу. Трахать сопротивляющееся и орущее мясо ему не особо нравилось. Мэтт совершенно ничего не соображал, охуевая от происходящего. Он был уверен, что все пойдет плохо с самого начала – ну там рваные кишки, такая же рваная жопа, кровища, болевой шок, может даже быстротекущий сепсис – инопланетная зараза жрала людей не хуже гинков. Однако сраный ублюдок владел какой-то злоебучей техникой, которая... ну расслабляла что ли. Это было совсем не больно, и как-то странно. Щекотно. А с учетом того, что у него стояло до звона в ушах – это охрененно возбуждало. Блядь, он весь поджимался от того как эта штука медленно двигалась в нем. Правда, потом стало стремно и больно. Поэтому он весь напрягся, и яут тут же тормознул. Подался назад – уже без щекотки, но все равно это было то же гребаное движение в его, мать ее, личной персональной заднице, и... Аааххх, бляяя... Странное щекотное движение повторилось, и у него сложилось ощущение, что собственная сперма сейчас просто потечет из ушей. Ноги поджались и стиснулись на бедрах охотника, обеими руками Мэтт схватился за что попало и дернулся назад, ближе к яуту, пытаясь усилить ощущения. Яут немедленно прижал его сильнее и продолжил в том же ритме – медленном, сладком, заставляющем трястись от скотского возбуждения. Гуара наслаждался. Его человек явно начал входить во вкус, напрягаясь от каждого движения, насколько это позволяла блаженная слабость, которую дарил укус охотника. Поэтому Гуара перестал стараться для него и занялся собственным удовольствием. Он был бы не прочь двигаться быстрее, однако компрессионный бульон не позволял. Впрочем, таким образом Гуара заодно неплохо дразнил сам себя. Туда-сюда, возбуждая чувствительную бахромку все сильнее... Экстаз нахлынул на него как всегда стремительно. Но человек успел раньше. Из его горла вырвался стонущий звук, глухо отдавшийся в жидкости, руки потянули вниз с неслабым усилием, ноги закаменели, внутренности стиснулись. Гуара ответил ему столь же невнятным глухим рычанием, в последний раз дернул гектокотилем и, предчувствуя семяизвержение, быстро вытащил его. На людей драгоценную жидкость он не тратил. Однако, он с удовольствием просунул гектокотиль между стиснутыми телами, и тогда коричневое облачко безопасно расплылось в компрессионке. После небывало охуенного оргазма Мэттиас Паначек сделал для себя два вывода: первый – он пидорас, второй – он ксенофил. Ни один из выводов не утешал, но надо было как-то вернуть себя на путь истинный, а не пускать пузыри счастья, блаженно расслабившись. Впрочем, расслабиться все равно пришлось, а вернее, стало ему до такой степени сонно и муторно, что он разжал руки-ноги и уронил голову, закрывая глаза и неумолимо проваливаясь в сон. Гуара почувствовал, как отпускает человека, и тоже решил отдохнуть, раз уж удалось так удачно развеять скуку. К тому же он при всей своей увлеченности заметил радостно подмигивающий огонек под крышкой капсулы – пока еще желтый, означающий пойманный сигнал. Но вскоре он сменится зеленым – когда на них выйдут спасатели. Надо будет тогда разбудить человека... Гуара оставил приоткрытым один глаз, и погасил все мыслительные процессы. Мэттиас очнулся от пронзительного писка, разнесшегося в жидкости. Следом дернулся яут – он тоже не ожидал такой резкой встряски. Несмотря на затуманенность сознания, Мэтт сообразил, что пищит система оповещения, и их вот-вот поднимут на борт спасательного корабля. Дикая радость вспыхнула и тут же погасла, забитая осознанием очередной проблемы. Все спаскапсулы предварительно просматривались насквозь самыми разными сканерами, чтобы определить, не сидит ли внутри сюрприз. Или не сидит ли сюрприз внутри того, кто сидит в капсуле. Здесь сканер должен был выдать очень интересную картину. Вот же ж... Мэтт собрался с силами и решительно заворочался на месте. Отпихивая яута, он умудрился повторить не столь давно исполненный маневр – упираясь во все доступные поверхности, поднялся к самой крышке и схватился за рукоять аварийного открытия. Неизвестно, как яут воспринял его перемещения, особенно, когда Мэтт использовал его в качестве лестницы, но одной рукой исправно обхватил за бедра, а взгляд вниз позволил определить, что всеми остальными конечностями охотник упирается в стенки и пол капсулы. Ха. Видать, решил, что посадка будет жесткой. Но так даже лучше. По крайней мере, теперь они производили впечатление трамбующихся в монорельсе работяг, а не трогательно обнимающейся парочки. Посадка и вправду оказалась жестковата. Капсулу для начала изловили, затем с размаху опустили на стапели, и только тогда зеленый огонек сменился синим, означающим удачное прибытие в кислородосодержащую атмосферу. На встроенном экране оповещения вспыхнули первичные данные, Мэтт едва не прослезился от счастья – боевое корыто «Драмстер» он знал преотлично. Множество удачных операций, крутая команда, вменяемое начальство, а главное – они его знали тоже, раньше он тут служил. Нынешняя команда частенько бывала тут в гостях, так что и к своим он попасть мог быстро. Ну везуха! Некоторое время царила тишина, а потом крышка начала поворачиваться. Мэтт спешно отпустил рукоять, и толстенная преграда медленно и со скрежетом отделилась от уплотнителя. Клей сопротивлялся до последнего. Крышка поднялась, и Мэтт рванулся вверх со всей дури. Рука яута соскользнула, капрал вцепился в борта и рывком вытянул себя на поверхность. Задыхаясь и отплевываясь, Мэтт перевалился через борт капсулы. Зеленая скотина внизу так и вертелась, скрежеща по его заднице своей щетиной и растопыренными клыками. Того и гляди полжопы откусит, объясни потом, откуда у тебя такое небоевое ранение. Взяв себя в руки, десантник начал выкарабкиваться из капсулы, а затем неожиданно для себя и вовсе вылетел из нее с ускорением, приданым мощным толчком снизу все в ту же многострадальную задницу. Сержант-майор, безмолвно наблюдавший за процессом извлечения с самого начала, удивленно поднял бровь. Он видел многих, неудачно побывавших в спаскапсулах, но этот десантник явно кувыркался в нехилой переделке, к тому же прибыл не один. Бортовая охрана взяла оружие наизготовку. Из капсулы появилась тяжелая башка, обладатель которой оскалился и одним движением выбрался наружу. Правда, сверзился точно так же как первый пассажир. - Капрал Мэттиас Паначек прибыл в ваше распоряжение, сэр, – пробулькал Мэтт, не в силах подняться с холодного пола. - Капрал, где ваше боевое снаряжение? – поинтересовался встречающий, оставив второго пассажира в распоряжении охраны. - Утеряно как балласт, сэр, – мужественно отрапортовал Мэтт и блеванул унтер-офицеру под ноги. Следом пошли выкручиваться и выворачиваться наизнанку легкие, текло отовсюду откуда только можно. Где-то в стороне происходило примерно то же самое в исполнении яута. Аккуратно отодвинувшись от неаппетитной лужи, высокий чин терпеливо дождался, пока штурмовик не отдышится, и задал только один вопрос, любезно повторив его в том числе на яутском: - Как вы там оказались? - Скаа'ш, – буркнул яут со своего места и смачно плюнул компрессионкой. Мэтт принял оттенок кирзового сапога, но спустя секундное молчание понял, что достаточно хорошо яутовским слэнгом тут никто не владеет. Техники уже возились с капсулой, охрана ждала приказов, а медики в нетерпении топтались на месте, явно собираясь накинуться на него с первой помощью. - Мы договорились, – «перевел» он для окружающих. – Неизвестно было, чей корабль придет раньше, и мы решили потесниться друг для друга. - Обоих в медотсек, – велел сержант-майор. – По форме доложите потом, как восстановитесь. - Есть, сэр, – Мэтт отдал честь, и попутно удивился, когда же это он успел встать, и почему кругом все плывет и заваливается... - Носилки! – рявкнул наконец-то допущенный к пациенту медик первого ранга. Дальнейшее Мэттиас не запомнил вообще. Он наконец-то был среди своих, и наконец-то позволил себе перестать держаться на последнем усилии издыхающего организма. Пробуждение было... приятным. Никакой боли, тошноты, никакого ощущения взболтанной соевой яичницы в черепе. Мэтт разлепил глаза, вдохнул полной грудью, не ощущая никакого неудобства, и сладко зевнул. Не отрывая головы от подушки, он оценил обстановку. Видать дела были в порядке, раз он не находил рядом с собой никаких громоздких агрегатов, даже кардиомонитора не было. Пациент спит здоровым сном и вскоре будет выписан. Мэтт заворочался и медленно сел. Мышцы работали нормально, значит провалялся он тут не слишком долго. Мм, красота. Вот бы еще сейчас хорошенькая девушка вошла, нет, впорхнула – взволнованная и счастливая... Прямо из-за этой ширмы бы и впорхнула... Вместо девушки из-за ширмы к нему ввалился хорошо знакомый рыжий громила, он же Стивенсон, Стив, и среди своих – Дуло. - Здарова, братуха! – заорал Дуло, размахивая форменным беретом. – Ну чо, как твои кишки и прочие потроха? Мотор фурычит? Хер стоит? - Здаров, Дуло, – почти в том же тоне ответил Мэттиас. – Броня крепка, и яйца из титана. - Во, узнаю старину Мэтта, – Дуло подошел ближе и осторожно, но крепко пожал ему руку. – Тебя тут чуть ли не потрошили, прикинь? Говорят, ты на внутрикостюмных подкачках выбрался, и еще какой-то херни в тебе было немеряно, видать траванулся на станции, уже все органы отказывать начали. Так что как заново родился. - Круто, - поддакнул Мэтт. - Ну! – Дуло оседлал стул для посетителей. – Это дело надо отметить, э? - Да было б с кем, – Мэтт пожал плечами. – Разве что тебя поить за свой счет. - Ха! Тут весь твой отряд, – Дуло широко осклабился, видя удивление собеседника. – Прикинь, их сюда перекинули вчера, вот и произойдет, так сказать, соединение потерянных душ. О! – он поднял палец. – А еще... – тут за ширмой загрохотало, и Дуло ухмыльнулся еще шире, – тут есть еще кое-кто. Мэтт поднял брови, и тут ширма накренилась и рухнула. Только что уронивший ее яут издал недовольное рычание. Мэтт выпучил глаза и испытал дебильное желание натянуть на себя одеяло по уши. Дуло издал сдавленное хрюканье. Яут все же взял себя в руки, с очередным рычанием резко шагнул вперед и с размаху ткнул Мэтту в лицо стремным веником, отдаленно напоминающим собрание каких-то цветов. Выглядело это так, будто он пытался заставить капрала этот веник сожрать. - Это че за хуйня? – возопил Мэтт, лихорадочно отмахиваясь от веника. - Эт-то ребята тебе скинулись, – прохрипел Дуло, краснея от усилий по сдерживанию ржача. – Но, как видишь, доставка малость подкачала. Да еще и этот... охотник, мать его, вцепился в него, орет, что он будет делегатом, дескать, у вас воинское братство. Фух, – Дуло наконец-то успокоился. – А что, серьезно братство? - Типа того, – максимально хладнокровно ответил Мэтт, наконец-то принимая у негодующего яута несчастный веник и предупредительно выставив ладонь, чтобы херов делегат не накинулся на него с какими-нибудь воинскими объятиями и лобзаниями. Яут протянул руку и осторожно толкнул его ладонью в ладонь, после чего бесцеремонно плюхнулся на койку – Мэтт едва успел убрать ноги. Дуло довольно покачался на своем стуле вперед-назад. - Наглая скотина, – прокомментировал он действия яута. – Прописался тут у нас, прикинь, да? Говорит, ждет свой корабль, а пока у него тут дипломатическая неприкосновенность. - Сам ты наглая скотина, – неожиданно сказал яут на чистом интер-спике. Дуло едва не свалился со стула, Мэтт испытал еще одно дебильное желание – превентивно всунуть веник в пасть охотнику, пока тот не сказал ничего лишнего. - Я ждать наш корабль, – с запинкой продолжил яут. – Он прилетать... скоро, и я приглашать его к наш планету, – он ткнул пальцем в Мэтта. – Показывать наша жизнь. - Да ты теперь тоже дипломатом станешь? – восхитился Дуло, оправившись от потрясения. – Эй, а меня можно пригласить? – он нагло уставился на яута. - Нет, – ответил тот после паузы. – Я тебя не скаа'ш. - Че? – переспросил Дуло. - Нет с тобой чувства братства, – без запинки навел ясность Мэтт. – Короче, дайте мне прийти в себя, и я тогда сам решу, куда мне лететь, чего смотреть и с кем отмечать второе рождение, лады? - Лады... Пошли, лингвист, – Дуло поднялся и поманил за собой яута, а потом отчетливо хрюкнул и повторил то же самое на родном языке охотников. Яут пристально посмотрел на человека, поднялся и двинул следом за штурмовиком, попутно наступив на ширму. Мэтт остался в спокойном одиночестве. Чертов веник он забросил в угол. Пожалуй, вовремя – теперь уже не за ширмой, а за дверью зашуршало, и в палату чинно вошел корабельный медик. - Самочувствие? – бодро спросил он. – Хорошее? Вижу-вижу. Еще денечек – и ножками своими отсюда пойдете. Красота, не правда ли? - Точно, спасибо, док, – согласился Мэтт, слегка ошарашенный таким фонтаном оптимизма. - А позволите, дорогой мой, один сугубо медицинский интересный вопрос? – медик аккуратно присел на стул и включил планшет. – Личный, можно сказать. Не для протоколов. - Какой? – спокойно спросил Мэтт. - Мы пока вам начинку меняли, я смотрел анализы крови, – медик развернул на планшете текст и быстро пробежал взглядом. – Ну вот тут понятно, что наполовину это уже была не кровь, а химическая бомба, которую вам зарядил собственный костюм. Но там еще один странный компонент. Ударная доза. Я бы предположил, что это эндорфиновый выброс, но он совершенно чужеродный. И, любопытная вещь, колотые повреждения в шейно-плечевой части... - Аа, это что ли? – Мэтт вполне естественно махнул рукой. – Это мы с яутом подрались, и он меня кусанул. Я вообще думал, что это яд, потом доперло, что он меня так успокоить пытался. Я и правда ведь тогда поплыл, может, поэтому живой остался. - Да нет, поэтому вы как раз умереть могли, дорогой мой, – медик покачал головой, а Мэтт безмолвно уставился на него с вопросом в глазах. – Это же натуральный афродизиак. В такой концентрации плюс сотрясение мозга, плюс отказывающие почки – верная смерть. Вас спасла та самая химическая бомба. Проще говоря, вы были уже настолько отравлены, что сильнее отравить вас было нельзя. - Чего это было? – переспросил Мэтт по-возможности тупо. - Возбудитель, – на пальцах разъяснил медик. – Еще раз укусят – остановка сердца гарантирована. - Ой блядь, доктор, – с чувством сказал Мэтт, – надо же херня какая, а я и не знал! Я ему морду набью! Вот только выйду отсюда, сразу отмудохаю! - Теперь знаете, – медик, удовлетворив любопытство, поднялся с места. – Ну-с, оставляю вас до завтра. Впрочем, если вы хотите, как вы выразились, отмудохать... - Не-не! Я еще тут посплю, если можно. Тихо тут... – Мэтт откинулся на подушку. - Ну тогда до завтра, – медик кивнул и отбыл, попутно подняв ширму. Мэтт некоторое время лежал, пялясь в потолок и размышляя на всякие приятные мордобойные темы. Он и без всяких яйцеголовых прекрасно знал, кто и что ему влил, но не догадывался, что это мог быть первый и последний наркоманский приход в его жизни. Вот ведь сука, а... С чувством полного негодования он и вправду уснул. Поднимался он несколько раз, наведался в сортир, полюбовался на шикарный зеленый цвет собственной мочи, выдававший грандиозную работу над его организмом – если он правильно помнил основы медкурса, такое бывало после тотальной прокачки и замены крови на дублирующую плазму, чтобы выгнать токсины и предотвратить поражение костного мозга. Потом он снова спал, после очередного подъема обнаружил рядом с собой поднос с почти настоящей едой – во всяком случае, она была порезана и разложена на тарелке, и даже какой-то соус прилагался. И бульон! Настоящий бульон со специями. Вот это охренеть, наверное, ему орден какой-нибудь дали. Ох и красота... В очередной раз он проснулся в темноте. Тусклая подсветка лишь слегка разгоняла мрак, обозначая силуэты. Из сладкой дремоты его выгнало чувство опасности. Помимо него здесь кто-то был. Мэтт бесшумно соскользнул с постели, бесшумно ползком добрался до стены в углу и поднялся там во весь рост. Прищурившись, чтобы не выдать себя блеском радужки, он напряг зрение. А затем раздраженно выдохнул. Ну да. Неизвестный херов загадочный убийца, крадущийся во тьме! Как бы не так. Мать его, яут собственной персоной. - Зачем приперся? – негромко спросил Мэтт, переключившись на чужой язык. Яут обернулся, грива зашелестела, челюсти открылись и закрылись. Охотник сделал несколько быстрых шагов и остановился на расстоянии вытянутой руки от человека. Мэтт выставил перед собой сжатые кулаки в свободной боевой стойке и набычился. Яут же внезапно потянулся, раскинув и задрав руки, да так смачно и со вкусом, что Мэтту показалось, будто он слышит как движутся мышцы под толстой тускло поблескивающей кожей, как растягиваются усиленные суставы, как... Да ебаный ты ж нахуй! Мэтт издал рычание, полное ярости, осознавая, что феромоновая фабрика яута вновь заработала. Сто пятьдесят кило мускулатуры продуцировали адскую смесь, из-за которой вставал не только член, но и волосы по всему телу, а яйца буквально каменели и начинали стучать друг об друга. - Ночное посещение исцеляемого, – пояснил яут, перестав потягиваться. – Воодушевляющая встреча. - Пошел ты знаешь куда со своими встречами? – Мэтт не опускал рук и приготовился бить со всей силы. – Ты на меня уже засечку небось поставил, так что вали пока цел. Яут исчез. Мэтт, не думая, ударил вперед и даже попал – но только скользящим ударом. Он успел сообразить, что яут присел, и в этот же миг его сцапали под зад – кошмарно знакомое, привычное прикосновение, словно это было не всего один гребаный раз в одной сраной автономной капсуле – и яут резко проявился, одновременно выпрямляясь. Мэтт увидел раскрытые челюсти, напоминание медика пронеслось в голове как молния, и он без раздумий схватился обеими руками за нижние раскрытые клыки. Яут зарычал, дернул головой и стукнул человеком об стену. - Ты, блять... – Мэтт захрипел от лингвистической боли под черепушкой, – грызалки свои свернул быстро, помет личинки! Ты ядовитый как сквисса! - Грраа? – удивленно отозвался яут, не в состоянии говорить членораздельно. - Ты меня уже почти убил один раз, отравил своим гребаным афродизиаком, – Мэтт дернул охотника за челюсти. – Я их тебе вырву наххх... насовсем! Яут был слишком горячий, тонкая пленка пота между их животами уже вовсю скользила при движениях обоих. Мэтт судорожно тянул воздух и посмотрел прямо в круглые зенки яута, в тусклом свете казавшиеся совсем светлыми. Ничего он там не увидел – просто глаза чужака и все. Когти угрожающе сжались на его заднице, грозя проткнуть кожу, и он осторожно и медленно разжал пальцы. - Не кусайся, – повторил Мэтт, не зная, что еще сказать. - Фсс! – охотник задрал голову и пошевелил всеми хелицерами. – Я думал, ты реагируешь как мы. Не думал, что окажется отравой. Не буду кусать. - Отстань от меня, а? – уныло сказал Мэтт, теперь упираясь в широченные плечи, хотя сейчас больше хотелось в них вцепиться и покрепче. - Я хочу много насечек с тобой, – почти промурлыкал яут, наклоняясь и упираясь лоб в лоб. – Чтобы считать долго. Даже с такого близкого расстояния его рожа почему-то больше не казалась отвратной харей. Подумаешь, вид такой, будто его в лабораториях выводили. Главное, что до одури приятно находиться с ним в тесном контакте, и, гори оно все огнем, трахаться хочется. Мэтт стиснул зубы и обхватил яута за шею. Все равно они уже завтра-послезавтра разойдутся и никогда уже не увидятся. Нахуй эту его родную планету и нахрен все остальное. Один-то раз еще можно.