Бумажный журавлик

Совершенно случайно они разговорились в поезде, следовавшем в Токио. Юрико Мацуда, домохозяйка, ехала в столицу повидаться со своими дальними родственниками, прикупить кое-какую ткань для нового кимоно и немного развеяться. Ей было немного за сорок, и в провинции, где она жила, женщины в этом возрасте считались уже почти старухами, да к тому же у нее на шее уже висели три внука, дочь с зятем и старый муж. Какая уж тут молодость! В этот раз она решила не скупиться на билеты и взяла места повышенной комфортности. На одной из крупных станций (Юрико даже не обратила внимания, на какой именно) на пустующее место рядом с ней присела молодая женщина. Юрико с провинциальным любопытством несколько минут исподтишка разглядывала ее, стараясь не выдать своей заинтересованности. Ничего особенного во внешности ее новой попутчицы не было. Широкие скулы делали лицо немного квадратным, большие печальные глаза смотрели как бы сквозь пространство, а густые каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, отливали в электрическом свете искусственным блеском. Женщина усмехнулась про себя, подумав: "Вот уж эти молодые, совсем голову потеряли в погоне за модой, парики уже просто так стали носить. Как будто своих волос нет. А какая же она худая, ну просто тростиночка!" Одета девушка была весьма современно и по-деловому. Серый брючный костюм, лакированные туфли на высоких шпильках и маленькая черная сумочка классического стиля – вот все, что заметила домохозяйка. Отсутствие украшений, ни грамма макияжа и непроницаемое выражение на лице делали девушку какой-то серой и блеклой. Хотя, если добавить в этот ансамбль немного красок, эта, в общем-то, миловидная девушка засияла бы с новой силой. Юрико для себя решила, что это, скорее всего, работница одной из крупных корпораций Токио, возвращающаяся из деловой поездки в префектуру. Определив таким образом род деятельности незнакомки и ее принадлежность к классу людей, обслуживающих огромный город, она скромно поправила старое кимоно и решительно произнесла: – Ох и жара выдалась в этом году! На эту попытку завязать разговор девушка только слегка улыбнулась, кивнула головой и продолжила смотреть в окно. Юрико, не ожидавшая такой холодности в ответ на свою попытку завязать разговор, на секунду оторопела, но потом продолжила: – А вы, наверно, возвращаетесь из командировки? Нелегко по такой жарище вести дела, верно? Девушка, повернувшись в пол-оборота, устало улыбнулась и произнесла: – Отчасти вы правы. Это была частная поездка. Я посещала один из храмов префектуры Хёго. Тот самый, что располагается в городе Нисиномия. – О, я знаю этот храм, много раз была там. Говорят, он исполняет все заветные желания людей, стоит только там помолиться и позвонить в храмовый колокол. А какая там природа, не правда ли? Так романтично и красиво. Особенно хорош пруд около старого замка, вы там были? – Юрико засыпала свою попутчицу кучей вопросов. Болтливость некоторых деревенских жителей приобретала просто угрожающие масштабы, когда они встречали своих городских собратьев. Тем не менее, девушка вежливо поддержала разговор: – Да, конечно, я слышала про все это. Я была в храме лишь проездом, основные мои дела были в самом городе, поэтому не успела осмотреть все достопримечательности. Но вы правы, там очень красиво. – О, вы, наверно, ездили повидаться со своим женихом, а после просили в храме, чтобы судьба вас никогда не разлучала? – поспешно спросила домохозяйка, ударяясь в романтические предположения. Девушка как-то натянуто улыбнулась и ответила: – В какой-то степени это верно. Скажите, а у вас есть семья? – О, да! Трое маленьких оглоедов, двое ленивых молодоженов и один старый дурак, – с иронией сказала женщина. Следующие полчаса она с большой охотой рассказывала о своих семейных проблемах, а затем задала своей попутчице встречный вопрос:– А вы замужем? – К сожалению, нет, – грустно ответила попутчица. – Как так? Такая привлекательная девушка… Хотя, вы пока довольно молоды, успеете еще насидеться за мужем. – Я? Молода? Сколько, по-вашему, мне лет? – Ой, как невежливо я сказала. Ну, - протянула Юрико смущенно, - вам лет двадцать семь, не больше. – Вчера исполнилось тридцать шесть, – попутчица улыбнулась. – Как?! - от удивления открыла рот Юрико, ведь они с этой девушкой оказались почти ровесницами. Только она бабка бабкой сидела в своем выцветшем кимоно, по-деревенски поджав под себя ноги, а эта женщина уверенно и свободно расположилась рядом с ней в своем дорогом брючном костюме. Чудеса, да и только! – Тогда вы наверняка планируете выйти замуж в скором времени? – Мне нельзя, – резко ответила незнакомка. – Вот уж небылицы! Как так? Неужто сейчас на дворе средневековье, и девушкам до сих пор запрещают выходить замуж по собственной воле? – заохала Юрико. – Остались еще такие места. - А! Я, кажется, все поняла. Вы служительница одного из этих храмов, о которых недавно писали в газетах такие ужасы. Я уж думала, что это очередная газетная выдумка. Это правда, что вам и влюбляться нельзя, и с мужчинами видеться, и все такое там делать, ну, вы меня понимаете? – понизила голос до шепота Юрико. Девушка поначалу рассмеялась в голос, запрокинув голову назад, а потом абсолютно серьезно ответила: – Да. Это правда. – Ничего себе! А как же вы живете тогда? – Как-то справляемся, – произнесла незнакомка, на что Юрико сочувственно покачала головой. Знала она все эти штучки, происходящие в монастырях. Сколько об этом в газетах писали и по новостям показывали, а скандалов-то сколько происходило, не счесть. – Скажите, а вы любите своего мужа? – неожиданно задала вопрос попутчица. – Такой сложный вопрос! Люблю, наверное. Если б не любила, не жила в этой глуши деревенской, не заботилась о нем и его потомстве. Я, знаете ли, когда-то подавала большие надежды: хорошо танцевала и пела. Хотела даже поступать в один из театров в столице, или в этот, как бишь его, на « Т»… Там только одни женщины играют. Вы наверняка знаете. – Такарадзука. – Да, точно. Но потом не сложилось. Я встретила этого молодого красивого дурака, влюбилась и забеременела. После этого, ясное дело, дверки-то для меня и захлопнулись во все театры, – всхлипнула Юрико, вспоминая былые мечты. – А вы когда-нибудь влюблялись? Не может же быть так, чтобы ни разу... ну, вы понимаете… – Если вы о физическом контакте, то нет, конечно, нет, нам запрещено, но я влюблена в кое-кого. Нет, вернее не так. Я люблю одного человека. Очень близкого мне. Я ездила в префектуру, чтобы познакомиться с семьей и передать кое-какие известия о ней. – Что-то я не понимаю. О ней? Это что женщина что ли? – вытаращила глаза Юрико, готовясь услышать ошеломительный ответ «да». Ох уж эти монашки! – Что? – задумавшись, не расслышала вопроса девушка. – А, да нет же. Вам наверняка послышалось. Я говорила про сестру, работающую со мной вместе. – Сестру того человека, в которого вы влюблены? – Именно, – с трудом произнесла попутчица. – Как же все сложно. Но тайная любовь так прекрасна! Что может быть лучше? Вы вроде как Ромео и Джульетта, – вспомнила вдруг женщина персонажей романтической драмы, прочитанной ею в юности. – Ну... вроде того. – Так и чего же вы ждете? Прощайтесь с вашим глупым монастырем и выходите замуж. Будьте счастливы. А то так все ваше время уйдет. – Если бы все было так просто. Семья не принимает меня, как невесту, – вздохнула девушка. – Я ездила поговорить с ними и попытаться добиться их согласия. – Что за нравы пошли? Мужчины уже совсем обленились. Невесты к ним сами домой ездят родителей убеждать. Сумасшедший дом! Ну, крепитесь, милая. – Спасибо, но знаете ли, вы не совсем правы, относительно нравов. Я полностью понимаю родителей и на их месте никогда бы не разрешила этот союз. – А что ваш возлюбленный на это говорит? – Ей абсолютно все равно, что говорят родители, она готова идти против их воли. – То есть как это "ей"? Так это все-таки женщина? – воскликнула Юрико с такой радостью, будто бы уличила преступника в содеянном. В этот момент девушка, поняв, что сказала лишнего и выдала свою тайну, поднялась с места и прошла к выходу. Поезд в этот момент как раз останавливался на одной из платформ Токийского вокзала. Юрико удивленно посмотрела на опустевшее кресло. На окне лежал маленький бумажный журавлик, такой, каких сотнями складывают на счастье и для исполнения желаний. Это девушка успела его сложить за время поездки из небольшой рекламной листовки, лежавшей в поезде. Выходя из вагона и надрываясь под тяжестью нескольких сумок, Юрико Матсуда все еще думала о своей попутчице. У нее были такие печальные глаза. Как бы там ни было, все-таки жалко ее. Проходя мимо одного из рекламных щитов, густо расставленных на перроне, она увидела знакомое лицо. — Такарадзука! – шепотом произнесла она, вспомнив забытое название театра своей юности, и остановилась около красочного баннера, рекламировавшего новую постановку. С плаката на нее смотрели грустные глаза женщины, ехавшей вместе с ней в поезде. Только немного другая стрижка и густо загримированное лицо, но все же это точно была она, хотя и выглядела несказанно лучше, чем в жизни. На переднем плане была изображена красивая девушка в роскошном темно-сливовом костюме. Видимо, та самая. Они играли что-то из заграничного. – Рандзю Тому, – прочитала, запинаясь, Юрико. – «Воскресение». Вот так раз! – воскликнула женщина, всплеснув руками, и, внезапно вспомнив о количестве планов на этот воскресный день в Токио, резво подобрала сумки с пола и побежала по своим делам, унося с собой тайну одной из актрис Такарадзуки.