Третье чувство

Клетчатые поля, шоколадный дождь и длинноногие зайцы. Вроде бы, идеально. Но создателю всего этого было скучно. Скучно пить шоколадное молоко, смеяться над пони и грызть каменный попкорн. Просто скучно и всё. Ой ли? Повелитель Хаоса слегка прищурился выискивая в сердце-картотеке какое-то чувство. Именно оно сбивало всю слаженную работу, портя его, как червячок яблоко. Так, Гордость, Самодовольство, Презрение... Нет. это вроде важное... А это что? Дискорд вытащил из неоткуда простую папку на которой ядовито розовыми чернилами было написано: "Любовь". Глаза дракониуса стали похожи на глаза китайца. Любовь, точно. Откуда эта гадость вообще взялась? Все эти сердечки, лепесточки роз, приклеенные в обложке папки, милые зайчики... Бу-э. Дискорд поморщился, пытаясь догадаться, откуда у него вообще взялась эта гадость, но ничего толкового придумать не мог. К счастью, рядом с троном стоял мусорный ящик, в котором уже валялась парочка ненужных чувств, вроде Раскаяния и Стыда. Пора добавить эту розовую мимимшную дрянь туда. - До свидания. - весело попрощался с Любовью Дискорд, нажимая длинной лапой на педальку урны, открывая крышку. Папка с Любовью совершила коротенький полёт в мусорное ведро, и дух Хаоса и Дисгармонии вновь уселся на троне с нечистой совестью. Открыв глаза, начал с любовью рассматривать перевёрнутые дома и грустных пони. Вот это было правильной любовью. Прошёл час. Было неспокойно и бурно - всё, как он желал. Радостно потирая лапки, Дискорд уже пытался придумать что-то новенькое, пока боль в сердце не стала ещё сильнее. И не только боль, но и вместе с жаром, который бился к щекам. Не есть хорошо. - Так-так-так. - пробормотал дракониус и нажал на педалечку урны. Она открылась. Все папки лежали там, даже не пытаясь сбежать. Вроде бы, всё отлично. Правда, на первый взгляд... Вытащив какую-то папку (ей оказалась Раскаяние) и открыв её, Дискорд почувствовал себя слабеньким. В папке лежали какие-то бумаги, но их было гораздо меньше, чем в первый просмотр. Новый властелин мира поблагодарил себя за идею открыть Раскаяние и посмотреть, что же там внутри. И если в папке было мало бумаг, значит, половине чувств удалось сбежать. - На заметку, - вслух сказал Дискорд, выбрасывая папку. - В следующий раз НЕ делать чувства папками, и НЕ класть в них листочки. Даже, если это будет удобно. Открыв Стыд, Дискорд понял, что дело медленно идёт под откос. В Стыде лежало гораздо меньше листков, чем в Раскаянии, меньше чуть ли не на половину. Уже с ужасом приподнимая третье чувство, Дискорд мысленно помолился самому себе, чтобы всё было хорошо и собравшись с духом, открыл Любовь. Дело пахло керосином. В Любви не было ни клочка бумажки. Пусто, абсолютно пусто. Дискорд молча приложил лапу к лицу. Теперь избавиться от всей этой чепухи было гораздо сложнее. Почти невозможно. И похоже, Стыд, Раскаяние и Любовь начали действовать. Маленький Дискордик проснулся в духе Хаоса пронзительно заверещал, топая ножками, что надо немедля убрать весь этот бедлам, извиниться перед красивой принцессой Селестией (только не переусердствовать, а то ещё подумает про нас чего-нибудь!) и начать чистить зубы и вставать по будильнику, а не хлопать сонно по нему лапой, пытаясь выключить. И вот в чём дело: Дискордик не затыкался. Никоим образом. Выбитые зубы возвращались через секунду, а кляпы проглатывались и Совесть продолжала, утверждая что так нельзя, нельзя, нельзя! И внезапно... Дискордик заткнулся со своим Раскаянием, Селестией и будильником. Исчез, испарился, растаял в воздухе. - Ну и слава Мне. - самодовольно прокомментировал Дискорд, усаживаясь поудобнее. Скука почти пропала. Прошло около минуты, или что-то вроде этого, в течение которых Повелитель Хаоса просто пил шоколадное молоко. Пил спокойно, ни на что не отвлекаясь, пока сердце опять не заболело. "Да сколько можно!" - рассердился Дискорд, но почти весь его гнев растворился в новом чувстве. Чувство было похоже на нравоучения Дискордика, на ощущение чего-то лишнего в сердце. Чего-то очень лишнего. Сначала Дискорд пытался не обращать на него внимания, отчего странное ощущение усилилось. Оно было похоже на ощущение Вины. И самое страшное - оно не имело физического тела-папки (или чего-нибудь ещё) и вытащить его было нельзя. Но на сердце был неприятный осадок. Жгущий осадок, который усилился уже вспоминавшейся троицей "лишних чувств". И тогда дракониус понял, что начинает медленно, но верно сдаваться. Очень медленно, но очень верно. И это нельзя было прогнать. Выбор был лишь один - сесть и писать письмо этой выскочке. Сначала карандаш просто был зажат в лапе Дискорда. Потом он (Дискорд, а не карандаш) решил, что вдохновение придёт, если погрызть его немножко. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. И когда Дискорд вдоволь наелся карандашом, оказалось, что карандаша-то и в помине нету. Первый блин комом, утешил себя дух Хаоса. Теперь в ход пошёл фломастер и первая попытка его сожрать ограничилась лёгкой рвотой цвета фломастера. Поняв, что ему и карандаша вполне хватит, Дискорд хмыкнул, поёрзал на троне и занёс фломастер, чтобы написать первое слово. "Дорогая Селестия, я..." дальше он ничего не успел написать. За спиной раздался оглушительных хлопок и несколько деревьев пригнулись от ветра, поднявшегося от взмаха сильных белых крыльев. задрав голову так высоко, что она видела кусочек неба и перевёрнутую принцессу,Дискорд соскочил с трона и бодрым шагом направился к суровой принцессе. - Я тут подумал и решил. - радостно поделился Дискорд, жуя карамельку, которая невесть откуда взялась у него во рту. - Отдать всё это тебе, да. Забирай. Взгляд аликорна смягчился. - Я рада, что мы пришли к такому соглашению. - мягким голосом откликнулась Селли. - Значит, мои меры были не напрасны. - Ага, точно. - поддакнул Дискорд, проглатывая карамель, но тут до него дошёл смысл сказанного. - Стоп, ты... Это что, всё ты?.. Подсунула всю эту любовную чепуху? - он уже орал, размахивая лапами. - Любовную... Что? - не веря ушам своим, переспросила Селестия, но тут на её лице заиграла озорная улыбка. - Ага, поняяяятно... - Что, что тебе понятно? Ты... Стоп, а я это вслух сказал? - увидев утвердительный кивок, дракониус увял и почувствовал ещё одно доселе невиданное для себя чувство - Смущение. - Ты, это, не подумай ничего. Мне просто стало стыдно. Селестия кивнула и развернулась, чтобы уходить. В этот миг дракониус всё понял. Как-то неожиданно даже для самого себя. Он отдал ей всё, что было её по праву. Но третье чувство осталось. И ещё не поздно было окликнуть уходящую кобылицу. - Эй, подожди! - он дождался, она повернула голову, глядя ему прямо в глаза. - Может, сходим куда-нибудь?