Вырасти Блэком

Сириус и Эрис снова переместились каминной сетью на площадь Гриммо к половине двенадцатого. Поллукс очнулся и говорил короткими фразами, снова принимая Сириуса за своего брата Альфарда, а Эриса за племянника Сириуса. У Блэка мелькнула было мысль, что лучше бы им уйти, раз ситуация настолько критическая и их присутствие только путает и без того нечеткое восприятие мира умирающего старика. Ирма и сама высказала эту мысль. «Если будут какие-то изменения, я пошлю к вам Кричера», — заверила она, провожая Сириуса и Эриса, и вернулась к постели мужа. С Гриммо Блэки переместились в Малфой-мэнор, где их у самого камина встретил и тепло поприветствовал Абрахас Малфой. — Добро пожаловать домой, Эрис! Драко уже успел рассказать кое-что о ваших отличных каникулах во Франции. Полагаю, вам обоим было жаль возвращаться в Англию, верно? — он улыбнулся мальчику и похлопал Сириуса по плечу. — Что касается тебя, мой мальчик, мы так и не сыграли наш небольшой матч-реванш. Так что нам всем следует немного размяться после обеда и поиграть в квиддич, я так думаю. Сириус слегка поклонился. — Как скажете, папа. — Как хорошо, что Регина вышла замуж за человека, который знает, с какой стороны подступиться к метле, — продолжал Абрахас. — Я так и не смог по-настоящему заинтересовать Люциуса этой игрой. Он может поиграть в свое удовольствие, как сейчас, например, но он никогда не пробовался в факультетскую команду в Хогвартсе. Мой сын всегда получал большее удовольствия от политических игр. Даже когда он был ребенком, он мог едва ли не зубами вцепиться в «Ежедневный Пророк», и оттащить его было невозможно. — С другой стороны, я никогда ни малейшим образом не интересовался политикой, — в свою очередь сказал Сириус. — Мой собственный отец с трудом мог вытащить меня из сада. — Такими и должны быть мальчишки. Время для политики будет и позже. А ты играл за факультетскую сборную? — Конечно, сэр, — кивнул Сириус, — я был загонщиком. — Да, я так и предполагал, — ответил Абрахас, оценивающе глядя на зятя. — Сейчас ты ужасно исхудал, но подозреваю, что в школьные года ты был как раз подходящей комплекции. — Мой лучший друг, крестный отец Эриса, играл за ловца, — продолжил Блэк. — Джеймс Поттер, он был настоящей квиддичной звездой в Хогвартсе. Молчавший до сих пор Эрис бросил благодарный взгляд на отца и улыбнулся. Сириус подмигнул ему. — Кажется, припоминаю, — говорит тем временем Малфой. — Я время от времени посещал школьные матчи в качестве члена Совета попечителей. Мистер Поттер был весьма неплох, даже хорош в игре. Помнится, ходили слухи, что он отклонил предложение играть за «Уимбордских Ос». Профессия несолидная, конечно, но все же жаль было закапывать такой талант в землю. — Эрис! — радостно воскликнул вбежавший в гостиную Драко. — Я и не знал, что ты уже здесь! — Мы только что прибыли, — ответил тот, искренне радуясь другу. — Мама рассказала мне о том, что случилось. Как там дедушка? — Плохо, — погрустнел мальчик. — Мы останемся на площади Гриммо на некоторое время, — пояснил Сириус старшему Малфою, — леди Ирма нуждается в нашей помощи. Ей тяжко даются эти дни. — Это непросто — потерять супруга, с которым прожил столько лет. Помню, как умерла Ифигения — это был ужасный приступ давней болезни, который доконал ее. Регина была в то время в Хогвартсе… — лицо Абрахаса омрачил тень воспоминания. — Мало кто из нас мог в тот момент предположить, что милая Регина умрет от той же страшной болезни всего восемь лет спустя, — волшебник обернулся к Эрису и похлопал его по плечу. — Твоя мать была прекрасной женщиной, сын мой. — Я знаю, сэр, — ответил тот. — Спасибо вам… — И все это было непростым и для тебя тоже, — сказал старик Сириусу, — быть заключенным в Азкабане все эти годы и затем узнать, что за это время ваша жена умерла. — Было тяжело приспособиться в первое время, — правдиво ответил Блэк. — Сначала адаптироваться помогала тетя Кассиопея, а затем Эрис и Драко сделали все, чтобы я свыкся с жизнью в этом изменившемся мире. Абрахас по-своему нежно улыбнулся своим внукам. — Они прекрасные мальчики, они оба. Трудно поверить, что всего лишь через год они оба отправятся в Хогвартс. — Надеюсь, замок выдержит эту встречу, — ехидно хмыкнул Сириус. Малфой от души рассмеялся. — Не говори мне, что ты никогда не принимал участия в школьных шалостях. — Если бы Сириус сказал нечто подобное, это оказалось бы чудовищной ложью, — произнес Люциус, входя в комнату и кивком со всеми здороваясь. — Насколько помню, мне приходилось постоянно снимать факультетские баллы с него и Поттера. Опираясь на рассказы Северуса Снейпа, его поведение только ухудшилось на старших курсах, когда я уже закончил школу. — А, так ты все еще поддерживаешь связь со Снейпом, — блеснул глазами Блэк. — И как поживает старина Снейп? — Он сейчас занимает почетную должность главы Слизерина и преподает Зельеварение, — сухо ответил Люциус. — Должен сказал, что он прекрасно справляется со своей работой. — Снейп? Северус Снейп? — уточнил Абрахас. — Мне это имя кажется смутно знакомым, но не вполне уверен, где его слышал. — Неприятный тип, — поморщился Блэк, — его самым большим страхом было мыло. Мальчишки захихикали, а Люциус только хмуро зыркнул на них. — Тем не менее он является отличным зельеваром и главой вашего будущего факультета, — обратился он к мальчикам, пытаясь вложить в них хоть толику уважения. — Вы должны хорошенько подумать об этом и выказывать ему должное почтение. — Будет тебе, Люциус, — отмахнулся старший Малфой, — как он могут проникнуться уважением к человеку, когда все, что они знают о нем, это то, что он не слишком хорошо соблюдает личную гигиену? — он нахмурился и уточнил: — Кстати, кто был его отцом? Уверен, я должен был его знать. — Сомневаюсь в этом, — не скрывая лукавой усмешки, поспешил ответить Блэк, — его отец был магглом. — Что?! — шокировано воскликнул Абрахас. — Магглом?! Ты имеешь в виду, что этот Северус Снейп является грязнокровкой?! — Полукровкой, отец, — сдержанно уточнил его сын. — Он полукровка. — Насколько я помню, кто-то однажды заметил, что относительно Снейпа выражение «грязный полукровка» обретает совершенно новый смысл. Драко и Эрис не выдержали и рассмеялись, к ним присоединился Абрахас, и даже Люциус с трудом подавил улыбку. Отсмеявшись, Абрахас печально покачал головой. — С каких это пор полукровке позволили возглавлять благородный факультет Слизерин? В мое время у нас было несколько студентов-полукровок, но декан?.. Уму непостижимо. А в годы обучения моего отца в школе не было ни одного слизеринца, который не мог документально подтвердить чистоту своей крови по крайней мере в трех поколениях. — А Минерва МакГонагалл все еще является деканом Гриффиндора? — уточнил у Люциуса Блэк. — Полагаю, что так, — ответил тот. — Мне она всегда нравилась, — ностальгически заметил Сириус. — С цепкими когтями, говоря по правде, но хорошая женщина и опытная ведьма. — Я тоже помню МакГонагалл, — кивнул Абрахас. — Мы учились в одно время. Я даже сопровождал ее несколько раз в Хогсмид. Совершенно согласен с твоей оценкой, Сириус, она прекрасная женщина из приличной семьи, хотя и немного пуританской, как на мой вкус. Шотландка, вы понимаете. Всё это пресвитерианское воспитание накладывает определенный отпечаток. Где-то в глубине дома мелодично зазвонил колокольчик, и компания неспешно переместилась в столовую. После прекрасного обеда старший Малфой, Сириус и мальчики отправились в сад поиграть в квиддич. В этот раз Блэк и Драко победили с разрывом в десять очков. Абрахас и Эрис тоже были неплохими спортсменами, но в конце концов нельзя выиграть постоянно. Затем домовики подали безалкогольное сливочное пиво для мальчиков и выдержанный огневиски для мужчин. Все они сидели в саду и наслаждались напитками и чудным летним ветерком. Это был действительно замечательный день.

***

В половину четвертого Сириус собрался уходить. — Благодарю за чудесно проведенное время, отец, — с должным почтением обратился он к Малфою-старшему. — Надеюсь, я не обременю вас, оставив Эриса здесь на один вечер? — Почему бы мальчику не остаться на ночь? — предложил тот. — Мы пошлем домовика в Уиндермир Корт за его вещами. Эрис и Драко вполне могут навестить площадь Гриммо завтра после уроков. К тому же Драко должен засвидетельствовать свое почтение его прадеду. Сириус убедился, что Эриса удобно устроили в отдельных апартаментах и у него все есть, и поблагодарил Абрахаса за его великодушие. Попрощавшись со всеми, он переместился по каминной сети на площадь Гриммо, желая проверить состояние Поллукса. К сожалению, изменений не было, как поведала леди Ирма. Сменив одежду на маггловский наряд, Блэк аппарировал в старый дом родителей Ремуса. Сквибы и тетка Кассиопея собирались навестить леди Ирму вечером, так что Сириус не беспокоился, что оставил ее в одиночестве на весь день. Домик Люпинов располагался возле торфяников, да и вообще был в довольно плачевном состоянии, но все же это было какое-никакое жилье, что было самым важным в данном случае. Ступив на крыльцо, Сириус постучал сложным условным стуком, который еще в школе был придуман их компанией. Дверь открыл сам Ремус, молча взмахом руки приглашая войти. Внутри дом был более уныл и запущен, чем запомнилось Блэку в юности, но жить можно было. Одет Ремус был в весьма поношенную одежду, но чиненную и чистую. Держался он довольно прохладно, если не сказать хуже. — Ты пришел, — заметил Ремус, кивая на старое кресло. — Предложить тебе чаю? — Да, спасибо, — вежливо поблагодарил Блэк, присаживаясь. Люпин налил чаю и демонстративно сел напротив, так далеко, как это было возможно в небольшой комнатушке. — Как идут твои дела? — Это не светский визит, — резко прервал его Ремус. — Я позвал тебя, чтобы дать шанс объясниться, почему же ты так сильно сожалеешь о предательстве своего лучшего друга и его семьи. И в чем состоит твое оправдание? Империус? — на последних словах мужчина презрительно скривил губы. — Я не делал этого, — просто сказал Сириус, прикусив губы. Люпин закатил глаза. — И это все? Ты проделал этот путь, чтобы сказать мне… — Замолчи, Лунатик, — резко оборвал Блэк. — Помолчи и дай мне все объяснить. Я никогда не был хранителем секрета Фиделиуса Джеймса и Лили. —Дамблдор сказал… — начал было тот, но замолчал, когда Сириус поднял руку в останавливающем жесте. — Дамблдор и сам не знал, — ответил Блэк. — Изначально хранителем должен был стать именно я, но затем понял, что это слишком очевидно. Конечно, Волдеморту сразу бы донесли, что эту роль возложили на меня, и тот сделал бы все, чтобы добиться признания, — Сириус вздрогнул, вспоминая те времена. — Я не настолько доверял самому себе, чтобы быть уверенным, что не расколюсь под пытками или, что проще, Веритасерумом. Потому я предложил Джеймсу, чтобы тот взял в хранители секрета Питера, нашего неприметного Питера, а я сам был бы приманкой для всех. Таким образом мы надежнее защитили бы тайну от Волдеморта, а Питер отправился бы в подполье и не светился бы. Ремус нахмурился, обдумывая слова Блэка. — Должен признать, этот план вполне в вашем с Джеймсом духе. Но если это было так, почему вы ничего не рассказали мне? Сириус переменился в лице. — Я думал, что ты можешь быть предателем, — было видно, что это признание далось ему нелегко, в глаза друга он посмотреть не мог. — Питер все время указывал нам, что ты необъяснимо пропадаешь, не подаешь о себе вести, и еще множество мелких деталей. Конечно, все вышло так, что предателем на самом деле был он. Я обнаружил, что эта крыса смылась, когда все произошло той ночью, и до меня наконец все дошло. Я прибыл в Годрикову лощину слишком поздно. Это было похоже на кошмар, Лунатик. В доме обнаружились тела Лили и Джеймса. Гарри, к счастью, был жив, с ним уже был Хагрид. Он сказал, что Дамблдор собирается отправить ребенка жить к его тетке. Я спорил, но он не хотел слушать! Ну, и ты знаешь, как я временами теряю голову и совершаю глупости… Решил погнаться за предателем и найти Хвоста. — И затем ты убил его, когда нашел? — говорил Ремус с трудом, обуревая рой мыслей в своей голове. — Нет, я не убил его, — покачал головой Блэк. — Хвост вопил на всю улицу, что я предатель, чтобы как можно больше магглов его услышали, затем отрезал заклинанием себе палец и подорвал Бомбардой улицу. Превратился в крысу и исчез в канализации, оставив меня посреди уничтоженной улицы и трупов простецов. Сириус вздохнул. Он был вымотан, рассказывая историю и заново переживая тот день. — Я хотел объяснить все это на суде, да вот только… — Ты так и не получил тогда судебного разбирательства, — закончил Люпин вполголоса. — Я бы никогда не предал Сохатого. Если бы я мог, я умер бы, только бы его семья была жива! Ты же знаешь меня, Лунатик, ты должен мне поверить! — в запале едва не прокричал Блэк. Тот посмотрел тяжелым взглядом на бывшего друга. — Я верю тебе. Оказывается, ошибался я так же, как и ошиблись Джеймс с Лили, когда поверили Питеру. Из-за него Гарри пришлось жить в ужасных условиях с кошмарной семьей магглов, а затем его похитили и до сих пор никто не знает, что с ним произошло. Вполне вероятно, что он тоже мертв!.. — Он не мертв, — прошептал Сириус, успокаиваясь. — Что? — резко вскинул голову Люпин. — Откуда ты знаешь, что с ним? Где он? — Ты и сам знаешь, Лунатик, — или знал. — Что ты имеешь в виду? — Боюсь, что на тебя наложила чары памяти моя тетка Кассиопея, — пояснил Блэк. — Я заподозрил это вчера после нашей встречи и провел некоторые исследования. Думаю, я смогу исправить этот провал в твоей памяти, если ты мне позволишь. — Хочешь, чтобы я позволил тебе приставить палочку к моей голове? — усмехнулся Ремус. — Ты с ума сошел? — Наверное, — пожал плечами тот. — Я надеялся, что ты поверишь мне. Или, может, у тебя припасено немного Веритасерума? — К сожалению, нет, — хмыкнул Люпин. — Тогда мы застряли на этой точке. Если только… — он замолчал. — Что у тебя на уме? — Мне кажется, я знаю кое-кого, кто может быть более убедительным. Он был рядом с Гарри гораздо больше времени, чем я сам. Но если ты хочешь поговорить с ним, тебе придется пойти со мной в дом, в котором я живу. Ты пойдешь? Ремус глубоко вздохнул и поднялся на ноги. — Не будем откладывать, пойдем сейчас. — Ты и правда согласен? — Сириус был крайне удивлен, что удалось так легко уговорить друга. — Все мои друзья мертвы или вроде того, — с горечью проговорил Ремус. — Гарри пропал. Я не имею каких-либо причин жить дальше. Если ты говоришь правду, у меня есть шанс вернуть друга и этого ребенка. Вот две причины. Не вижу причин не сделать ставку, потому что терять мне все равно нечего. Два волшебника аппарировали на Уиндермир Корт, и Сириус направился к нужному дому. Затем провел Люпина на второй этаж и открыл дверь в одну из комнат. Ремус оглядел довольно обжитое пространство. — Чья это комната? — спросил он. — Комната Гарри, — ответил Сириус и по-доброму улыбнулся. — Зачем ты привел меня сюда? Но ответил ему человек, изображенный на большом портрете, висевшем на стене. — Лунатик! — воскликнул Джеймс. — Ты вернулся! Прошло довольно много времени. Ремус резко развернулся, не веря своим ушам, и побледнел. — Сохатый?! — Единственный и неповторимый, — с былой озорной заносчивостью усмехнулся портрет. — Так Гарри жил здесь все это время? — Ну конечно, — ответил Поттер, — с тех самых пор, как покинул тех отвратительных магглов. — Хотела бы я быть живой, чтобы придушить Вернона и Петунью, — сказала Лили, входя в рамки портрета. — Привет, Ремус, — она тепло улыбнулась. — Лили, — едва выдохнул Люпин. — Джеймс сказал мне, что ты приходил раньше. Почему не возвращался? Ремус посмотрел на Сириуса, и на лице его отражалось полное замешательство. — Я же говорил тебе, Лунатик, — сказал Блэк, — тетка Кассиопея наложила на тебя чары памяти. Маг нахмурился. — Скажи мне, Сохатый, что случилось? Как Гарри оказался здесь? Изображения на портрете по очереди рассказали суть истории с небольшой помощью портрета Регины, которая только что вернулась с портретной вечеринки на третьем этаже. — Эрис и есть Гарри? — Люпин покачал головой. — Это быть не может! Я помню, как Сириус собирался во Францию, чтобы присутствовать на родах. Мерлин, Сохатый, я был там на крестинах мальчика! Ты же сам был крестным отцом! — Как сказал Бродяга, — с улыбкой ответил Джеймс, — ты попал под очень хорошие чары памяти. В воздухе повисла тишина. Мысли не укладывались в голове Ремуса, настолько много откровений свалилось на него этим вечером. Наконец он взглянул на портрет. — Хорошо, скажи мне, Сохатый, — неуверенно начал он пару минут спустя, — счастлив ли Гарри? Хорошо ли о нем заботится Сириус? — Ну, я не видел Гарри некоторое время, потому что они уехали на пару месяцев погостить во Францию, и, видимо, они не ощущали большой потребности в портретах, раз не взяли нас с собой. — Мы почти все время проводили на воздухе, — сказал Сириус, — ты в любом случае пропустил бы все веселье, Сохатый, а большинство портретов в шато разговаривают на французском. Поттер сморщил свой нарисованный нос. — И то верно. — Как я уже сказал, я пока видел Гарри только мельком с момента его возвращения, но выглядел он слегка приунывшим. — Почему? — нахмурился Ремус. — Он сказал, что все из-за того, что прекрасный месяц с Сириусом закончился, а Гарри как и не хочет, чтобы что-то хорошее заканчивалось. Люпин вздохнул с облегчением. — Ну, это звучит так, будто Гарри счастлив с ним. — Что я могу сказать? — Сириус пожал плечами и задорно улыбнулся. — Я самый крутой крестный отец в мире. — Как я могу доверять тебе, Сириус? — тихо произнес Ремус. — После всего, что случилось… Только если у тебя есть какие-то доказательства. — Но мы ничего не сможем доказать, пока не найдем Хвоста, — резонно ответил Блэк. — И все, что мы знаем, это то, что он прятался в Хогвартсе, а МакГонагалл временами бывает голодна. — Да ладно тебе, Лунатик, — заныл Джеймс, — не будь таким занудой. — Тихо, Сохатый, — рыкнул Блэк, — ты не помогаешь. — А ты думаешь, что можешь просто состроить ему щенячьи глазки — и он поверит тебе? — вернул шпильку Поттер. — Он ведет себя глупо. Я тот, кого якобы предали, и все же я верю, что ты любишь моего сына — моего сына! — так что такого ты сделал Ремусу, чтобы он и дальше точил на тебя зуб? Люпин невольно улыбнулся. На секунду он представил, что ничего не случилось и они все еще в башне Гриффиндора. Он сделал глубокий вдох и повернулся к Сириусу. — Ну, давай. — Прости? — Блэк насмешливо посмотрел на друга. — Давай, отменяй эти чертовы чары памяти. И побыстрее, пока я не передумал. Хочу вспомнить, до чего же я тогда дошел и что узнал. Сириус широко улыбнулся. — Так ты поверил мне, в конце концов? Тот вздохнул снова и слегка кивнул. — Верю, Бродяга. Сам не знаю, почему, и не уверен, что всё это значит, но, Боже помоги мне, я верю тебе.