Персональное чистилище

Никогда не понимал что такое одиночество. Нас всегда было так много. Каждую секунду. Со мной всегда были мои братья и сёстры. Всегда. Даже когда просто слышал их, мне казалось, что они рядом. А сейчас... Я целую вечность ни на секунду не оставался один, и уж точно не был настолько одинок. И Дин... Казалось, он всегда рядом. Теперь я понимаю эту поговорку о дружеском плече. Теперь я многое понимаю. Например, как далёк был раньше от людей, хотя думал, что за столько тысячелетий узнал про них всё. Я так заблуждался. Ещё больше я заблуждался, думая, что понимал их. Кастиэль закрыл толстую тетрадь, в которую записывал все свои мысли, новые, человеческие мысли, которые теперь никто не мог услышать. Кроме него. И он тонул в них. Ангелу, который затеял переворот в небесном царстве, как оказалось, совсем не по плечу простая земная жизнь. Бывшему ангелу, ставшему человеком. Очень одиноким человеком. Каждый день он чувствовал себя так, словно находился в ссылке, и его человеческая душа разрывалась от боли за всех его братьев и сестёр, которые оказались в этой ссылке вместе с ним. По его вине. И это всё меняло. Как бы он это не отрицал и не пытался себя оправдать, но он прекрасно понимал, что это его вина. Он снова связался не с тем человеком, снова взял на себя больше, чем следовало, и снова оказался по другую сторону баррикады. Теперь он был сам за себя: ангел, лишённый благодати, простой человек против озлобленного падшего небесного воинства, как всегда жаждущего лишь отмщения и власти. Правда, даже сейчас у них было нечто общее: все они жаждали вернуть себе свой дом. Его губы пересохли. Он облизнул их, так по-человечески, но это не помогло. Он зазвенел стаканами в поисках глотка воды. Ему пришлось перебрать все стаканы и бокалы, которые кучно толпились на его столе, словно небольшой взвод, прежде, чем он нашёл заветный глоток в самом последнем. Кас ухмыльнулся: в этом человеческом мире всё против него, даже эти дурацкие стаканы на его старом пыльном столе. Одиночество съедало его изнутри, воспоминания о былых сражениях и ангельской силе лишали желания существовать. А зачем? Его братья ненавидят его, да и он сам ненавидит себя ничуть не меньше. А ещё ему кажется, что и Дин до сих пор не простил его, и от этой мысли его слабые человеческие кулаки сжимаются с какой-то нечеловеческой силой, а ногти впиваются в тонкую человеческую кожу, оставляя следы-полумесяцы, как напоминание: "Ты чужой здесь, падший ангел, это не твой мир". Но вся ирония заключается в том, что и в своём мире он чужой. И Дин... Охотник, кажется, не собирался покидать его мысли. Винчестер выгнал его, бездомного, слабого, заросшего щетиной бывшего ангела. Оставил один на один с его болью, бросил на растерзание армиям падших. Просто выгнал на улицу того, с кем сражался плечом к плечу, кто вытащил его из Ада, с кем прошёл столько испытаний и даже Чистилище, кто готов был не задумываясь отдать за старшего Винчестера жизнь, да и сейчас бы отдал без лишних колебаний, того, кто верил в него... того, кто едва не убил его брата... И это ставило всё на свои места. Дин не простил его. Может даже думал, что Кас заслужил всё это. И Кастиэль не мог возразить, ведь он и сам думал, что заслужил. Это его персональное чистилище, его персональные демоны, которые пожирали его медленно и мучительно. Оказываясь в цепких лапах своих бесконечных мыслей, он невольно вспоминал жутких, но, в каком-то плане, менее жестоких левиафанов, которые разбирались со своими жертвами быстро, очень быстро, и Кастиэль иногда даже мечтал, чтобы они, а не бесконечные мысли и пожирающая изнутри совесть, поглотили его. Ужасно и бесчеловечно? Возможно, но зато быстро. Но левиафанов больше нет. Не здесь и не сейчас. Зато именно здесь и сейчас бывший ангел отчаянно нуждался в ком-то. Ему не нужны долгие разговоры по душам, потому что тот, кто был ему нужен, ненавидел всю эту болтовню. Касу нужно то самое банальное "дружеское плечо", ему нужен один человек, тот единственный, кого он мог назвать своим другом. Ему нужен Дин Винчестер. Кас встал - ноги затекли и что-то в них неприятно покалывало, но он, не обращая внимания на новое ощущение, отправился к телефону - он должен поговорить с Дином. Он даст Винчестеру ещё один шанс... просто взять трубку... он даст себе ещё один шанс... Гудок, ещё один, и ещё - автоответчик. Второй номер Кас вспомнил с трудом: гудок, второй... Кас схватил свою рабочую рубашку: он найдёт Дина, он должен, даже если для этого придётся пересечь пол-страны автостопом. В кармане звякнули монеты - у него ещё есть около 15 долларов. Ещё гудок. Кас уже приготовился бросить трубку, но вместо очередного гудка и автоответчика тишину нарушил знакомый голос: - Клади уже эту чёртову трубку, Кас, и тащи свой зад на улицу. - Дин?.. - только и успел пробормотать Кастиэль. Его взгляд уже наткнулся на чёрную машину, припаркованную прямо у дверей супермаркета, а в трубке раздавались оглушающие гудки. Он не заметил как преодолел расстояние до машины, даже не мог точно сказать закрыл ли магазин, но сейчас это не имело никакого значения. - Дин? - повторил Кас ещё более неуверенно. - Ты... ты простил меня? То есть... я имею в виду... - Кас нервно выдохнул, -Ты когда-нибудь сможешь простить меня? - голубые глаза ангела теперь с надеждой смотрели прямо в глаза Винчестера, так, словно Кастиэль пытался как раньше прочитать в них ответ. Дин молча открыл пассажирскую дверь. - Не говори ерунды, Кас. Не заставляй меня пожалеть, что я приехал сюда. - он сделал паузу и повернул ключи в замке зажигания, - И не смей заставлять меня чувствовать себя ещё большим козлом, чем я уже себя чувствую. А теперь пристегнись и помалкивай. Кастиэль прекрасно знал, что за ровным, строгим тоном старшего Винчестера скрывалось нечто большее, целая буря эмоций. Может он и не знал людей, но Дина он знал даже лучше, чем самого себя. Кас не стал искушать судьбу, боясь спугнуть неожиданную удачу: он молча пристегнулся и покосился на Дина. - И не пялься на меня, Кас! Это... У парней так не принято, понял? - Винчестер повернулся и посмотрел на Каса, несмотря на строгий тон, в глазах охотника плясали огоньки, а по губам скользнула лёгкая улыбка, словно он вспомнил какую-то шутку. Кас послушно отвернулся к окну, но его губы застыли в улыбке, такой непривычной для Дина. Кастиэль вдруг почувствовал себя так, словно одновременно ему вернули благодать и братья простили его. Только сейчас он начал понимать насколько важен для него Дин. Только сейчас, натворив столько глупостей и утратив свою ангельскую суть. Но, если это в итоге привело его к прощению, к искуплению грехов в глазах Дина, то оно того стоило. Пожалуй, кое-что в этой человечности Кастиэлю определённо нравится, например, машины теперь так не раздражают. А ещё ему очень нравится это новое ощущение, которое теплом разлилось по его телу, кажется, люди называют это счастьем.