Проклятие Принцев

- Северус, - Тем Самым Тоном сказал чертов Поттер, и Снейп понял, что тот в этот раз не станет ничего слушать. Сделает по-своему, и все. Потому что это Поттер, и когда у него такое выражение лица, лучше сразу приготовить луну с неба, воскрешающий камень, рукопись Мерлина, кресло Министра или же… ключ от своего дома. Потому что герои не сдаются. - Послушай… - Северус, - перебил Поттер, - я знаю все твои аргументы наизусть. Я, черт подери, уже не первый год слушаю их. И считаю все эти твои, - он сделал неопределенный жест рукой, - выкрутасы ничем иным, как… трусостью. Снейп вскинулся, как бык, увидевший красный плащ тореадора, но коварный танцор со смертью тут же повернул сей раздражающий предмет туалета белоснежной стороной, накрывая его сжавшуюся в кулак руку своей – большой и теплой. Надежной. Это отрицать было глупо. - Погоди ты, - мягко выговорил Поттер, нежно поглаживая его напряженную кисть. – Погоди, дай мне договорить. После школы, четыре года назад, ты сказал, что мои чувства к тебе – бред сивого фестрала, посттравматический синдром, что у меня мозги после войны набекрень, что я ищу кого-то, кто будет принимать за меня решения, что ты не нанимался нянькой инфантильному, незрелому, несамостоятельному приду… - Поттер, - устало попытался вставить хоть слово Снейп, но чертов мальчишка лишь взял его руку в свои широкие ладони и поднес сначала к губам, а потом потерся об нее чуть шершавой щекой. - Да, придурку. И я повел себя, как придурок – хлопнул дверью, шипя, как рассерженная змея, которой наступили на хвост. Я бежал темной кривой улочкой с поэтичным названием «Паучий тупик» и глотал слезы, хороня свои безответные чувства к черствому мерзавцу. Снейп хмыкнул. - А потом, поостыв, я понял, что ты прав. И поклялся себе стать достойным тебя. Я засел за учебники, поступил в школу авроров, закончил ее, стал одним из лучших выпускников. Вот уже год, как я старший группы, год, как я хожу за тобой, будто привязанный. Я, Гарри Джеймс Поттер, совершеннолетний волшебник, с полной уверенностью заявляю, что мне нужен только один-единственный человек. Возможно, - Гарри невесело ухмыльнулся, - я бы поверил, что безразличен тебе, если бы не та ночь в Мунго, когда ты буквально вытащил меня с того света. Северус высвободил руку и отвернулся. - Поттер, если ты возомнил, что я раз за разом расхлебываю последствия твоего безрассудства потому, что давно и тайно влюблен в тебя, то ты… «прав, как никогда» заблуждаешься, - он изогнул бровь в своей лучшей саркастичной манере и продолжил: - Постоянно вытаскивать тебя за шкирку из самых разнообразных неприятностей – привычка, от которой мне трудно избавиться. Я вообще человек привычки, как это ни прискорбно признавать. Ты как курение, Поттер. Избавиться от тебя вроде не слишком сложно, но хлопотно, да и желания особого нет. - Не избавляйся, - просто предложил Гарри и снова взял его руку в свои. – Обещаю быть безопасным для твоего здоровья, - белозубая улыбка удивительно шла этому воплощенному… соблазну, и он был прекрасно об этом осведомлен. – Я буду самой тихой твоей привычкой. Даже тапочки могу тебе приносить. И молчать. А еще я прекрасно готовлю. И самое главное – я люблю тебя, Северус. Посттравматический синдром не длится пять лет после окончания войны и уж точно не принимает таких причудливых форм. Снейп мысленно вздохнул, борясь с самим собой. Если бы он только мог, то запер бы этого невыносимого… Поттера в самом неприступном замке, стерег бы его, как старый злобный дракон – юную принцессу, испепелил бы каждого залетного гада-принца, который попытался бы отнять его, но… - Нет, Поттер. Ничего не выйдет. Он резко поднялся из-за стола и, бросив на белоснежную скатерть несколько монет, поспешно вышел, практически сбежал, чтобы не согласиться, обрекая себя и Поттера на бесконечные мучения. Сам-то он давно смирился со своей… особенностью, но вот Гарри… молодой, а, главное, очень совестливый Гарри, одержимый желанием всех спасать, ни в чем не виноват. Стоит подпустить мальчишку ближе, и… он уже не сможет отпустить. А герой будет мучиться, не в силах ни помочь, ни уйти. Нет, уж лучше так. А еще через неделю невыносимо желанный Поттер появился у него на пороге с небольшой спортивной маггловской сумкой. Он стоял под дождем и щурился. Темные волосы намокли, одинокий уличный фонарь светил ему в спину, а крупные капли первого по-настоящему весеннего дождя барабанили по широким плечам, обтянутым черной кожаной курткой. - Я буду жить под твоими окнами в палатке и петь серенады, - хриплым простуженным голосом пообещал незваный гость. Старый дракон отступил вглубь своей пещеры, а дверь захлопнулась за его сокровищем со звуком сорвавшегося с вершины горы огромного валуна, завалившего единственный выход. *** - Никакого секса, - предупредил Северус, ставя на стол перед Поттером большую кружку горячего грога, - никакого беспорядка, грязной обуви посреди коридора, никаких вопящих рыжих идиотов в моем доме. Никаких животных. В лабораторию ни ногой. Ничего нигде не тро… Поттер в один широкий шаг оказался рядом и обнял. Всего. И губами к виску прижался. - Все, что хочешь, Северус, - прозвучало у самого уха. – Ни секса, ни друзей, ни животных. Все, что прикажешь, только скажи мне еще раз. Подтверди, что мне не послышалось тогда, в Мунго. Что ты и правда… - Поттер, - Снейп попытался вывернуться, но сильные руки держали крепко, да и желания плеваться ядом, вырываться и проклинать не было. Чертов мальчишка пах дождем, влажной кожей и сигаретным дымом, поглаживал по спине и терпеливо ждал. Зажмурившись от какого-то иррационального стыда, сейчас совсем неуместного, Северус открыл рот, но понял, что не сможет издать ни звука. Горячая ладонь скользнула на затылок, Поттер тихо вздохнул и пообещал: - Я подожду. И ждал. Ждал, когда, заставая за готовкой завтрака, прижимался со спины всем своим большим сильным телом, жгуче, жадно целовал в шею, тут же отступал, стоило Северусу нервно дернуть плечом. Ждал, когда, возвращаясь за полночь в прожженной в нескольких местах мантии, опускался на пол у кресла, в котором Северус беспокоился, делая вид, что читает. Он просто опускался на толстый ковер, клал тяжелую лохматую голову ему на колени и блаженно закрывал глаза, когда тонкие пальцы запутывались в его волосах. Ждал, когда кричал ночами от кошмаров, и, просыпаясь от осторожного прикосновения к плечу, прижимал Северуса к себе так, как будто от этого зависела жизнь, шептал: «А если бы я не успел? Мерлин, я бы и сам не жил. Мне просто не к кому было бы возвращаться с призрачного вокзала». Ждал, когда, разгоняя клубы дыма от взорвавшегося очередного экспериментального зелья, вытаскивал его из лаборатории, нес на руках, раздевал, залечивал ожоги, нанося холодную мазь подрагивающими от пережитого стресса руками. Ждал… но однажды произошло то, чего Северус боялся: точно так же, как и месяц назад, Поттер возник на пороге его дома, одним далеко не прекрасным вечером он явился и в спальню, решительно держа свою подушку подмышкой. - Я буду спать с тобой, - заявил нагло. – Все равно бужу тебя каждую ночь своими кошмарами. - Ты так очаровательно заботлив, Поттер, - хрипло заметил Снейп, стараясь не смотреть на его голую грудь с темными кружками сосков, плоский рельефный живот и сильные ноги, весьма условно скрытые от жадного взгляда простыми хлопковыми штанами. – Теперь, смею заметить, я вообще не усну. «Потому что сдохну от перевозбуждения!» - Я обниму тебя, и даже во сне буду знать, что успел. Что ты жив, Северус. Снейп хотел возразить, и довольно аргументированно, но Поттер уже устраивался рядом, подгребая его к себе и закрывая глаза. - Прости, я сегодня устал, - он зевнул, - давай завтра назовешь меня недоумком? Тяжелый рейд… двое в Мунго… отчеты… Смитсон, гад, - каждое следующее слово звучало тише предыдущего, а последнее Поттер уже почти выдохнул и засопел, уткнувшись Северусу в бок. Снейп мысленно досчитал до ста, аккуратно закрыл книгу и, выбравшись из-под тяжелой горячей руки, отправился принимать холодный душ. Вернувшись через полчаса, он осторожно устроился на самом краю кровати, подавив в себе желание малодушно сбежать в гостиную, чтобы не видеть разметавшегося во сне Поттера. Взгляд, казалось, сам возвращался к широким плечам, приоткрытым губам, упрямому подбородку с ямочкой, растрепанным волосам и пушистым ресницам. Вздохнув, Северус повернулся к Гарри спиной, чувствуя себя очень старым и удивляясь, чем мог так заинтересовать молодого, полного сил героя, что тот согласился на все, на самые нелепые условия, лишь бы быть рядом. Попытки найти в его поступках какой-то скрытый смысл с треском провалились – Поттеру ничего не было нужно от Снейпа, кроме него самого. В течение еще нескольких долгих минут он прикидывал так и эдак, придумывая самые дикие варианты развития событий, но уснул, так ничего и не выдумав нового. Пробуждение было незабываемым: еще в полудреме Северус ощутил невероятно сладкую истому. Кто-то большой и сильный обнимал его, поглаживая по груди, целуя в лопатку сквозь тонкую ткань старомодной ночной рубашки. Прикосновения, властные, но осторожные, рождали внутри потрясающее ощущение собственной нужности и желанности. Открыв глаза, Северус полностью проснулся и испытал сильнейший шок. Поттер, по-видимому все еще пребывающий в объятиях Морфея, прильнул к нему сзади и постанывал, вжимаясь твердым членом между ягодиц, целовал спину и шею, гладил по животу. Когда крупная, чуть загрубевшая ладонь Поттера накрыла его пах, Северус громко, вымученно застонал. Происходящее было просто невозможно приятным, но допускать продолжения было нельзя. Потом будет больно. Не только физически, но и морально. И не только ему одному. - Северус, - тихо прошептал Гарри и снова сжал в объятиях, - мой… Твердый член снова заскользил вдоль ложбинки между ягодицами, вжимаясь в поясницу. Северуса выгнуло, и он, скрипнув зубами, сделал несколько резких выдохов, возвращая мозги на место, после чего резко отстранился, убрав наглую руку Поттера от своего паха. Его разбирало зло. Он ругал себя последними словами за то, что пошел на поводу у чертова озабоченного мальчишки, что пустил его в свою жизнь… в постель, наконец! За то… да за все! Особенно недобрым словом вспоминалась Эвелина Принц, чертова фригидная дура, которая… - Северус? – голос Поттера со сна звучал хрипло и чувственно. Мерзавец приоткрыл один глаз и очень выразительно смотрел на внушительную палатку, в которую превратилась белая ночная рубашка Северуса. Вот же ж… мерлиновы яйца! Ничего не ответив, Снейп хлопнул дверью ванной, в который раз проклиная всех и вся. Опять холодный душ. Второй раз за восемь часов! Чертов Поттер. Чертов желанный, сильный Поттер с золотистой гладкой кожей, широкой грудью и большим, твердым членом. Мордредов желающий его, непонятно за какие такие грехи, Поттер. Красивый, как сам дьявол. Северус схватился за свое возбужденное достоинство и безнадежно, зло провел по всей его длине несколько раз, сжав тоскливо поджавшиеся яйца. Он не кончит. Ни-ког-да. Чертова бабка, чертовы Принцы. Все, от Маркуса, основателя рода, до деда Аурелиуса, старого хрыча, бывшего не в состоянии удовлетворить собственную жену. Гори он в аду, вместе с ней! - Северус, - голос Поттера из-за двери звучал непривычно холодно. – Я жду тебя на кухне. Думаю, нам нужно поговорить. «Вот и все», - тяжело бухнуло в груди, и стоящий колом член опал сам собой. Северус осторожно выбрался из ванны, тщательно вытерся, стараясь успокоиться, потом бросил раздраженный взгляд в зеркало, привычно скривившись при виде своего худого нескладного тела, кое-где исчерченного шрамами, промокнул волосы, обернулся полотенцем и вышел. В спальне он тщательно облачался в костюм и мантию, заковываясь в привычную броню до самого подбородка, мысленно готовился к резким словам и обвинениям со стороны жаждущего справедливости, оскорбленного в лучших своих чувствах Поттера. И тот будет прав. Ну вот зачем, зачем было соглашаться, пускать этого раздражающе живого, страстного мальчишку в свою жизнь? Северус ведь так надеялся, что вскоре его тело, осознав бессмысленность своих желаний, успокоится и даст ему передохнуть. Заняться наукой. Да, наукой! Темные волосы на белой подушке, рельефный живот, длинные ноги, внушительный член, едва скрытый тонкой тканью домашних штанов, четко проступающие мышцы рук и плеч. Улыбка, искренняя, радостная, весело сверкающие глаза, красиво очерченные сочные губы. Мордред! Какая тут наука?! С ума бы не сойти. Поттер сидел на кухне и угрюмо цедил кофе. Вторая чашка, вопреки вкусам Гарри – маленькая и хрупкая – стояла чуть поодаль, ожидая Северуса, который всегда пил этот напиток очень крепким, но мелкими порциями. Лев, изображенный на большой кружке Поттера, грозно рыкнул, будто уловив настроение хозяина, заставив застегнутого на все пуговицы Снейпа едва заметно вздрогнуть. Мысленно отругав себя за малодушие, он уселся напротив и сделал глоток божественного напитка – кофе его несостоявшийся любовник варил мастерски. - Поттер, - прервал Северус тягостное молчание, - позволь напомнить, что я ничего тебе не обещал. Более того, предупреждал, что… - Я думал, ты, - перебил его Гарри, - не любишь секс как таковой, не испытываешь влечения. Что ты, на худой конец, не способен возбуждаться. - Ты считал меня импотентом, - ровно констатировал Северус и сделал еще один глоток кофе, – и все равно настоял на своем. Тебе двадцать два, Поттер. И ты… - И я сам решаю, с кем мне быть, - жестко отрубил Гарри. – И я заслуживаю объяснений. У тебя стояло. Стояло так, будто это тебе двадцать два и ты в постели с тем, кто тебе действительно… небезразличен, - последнее слово прозвучало горько, и Гарри отвел взгляд. – Я надеялся, что если секс тебе просто неинтересен, то со временем я… смогу разбудить твою чувственность. Что со мной… Мерлин, какой я дурак, - он замолк и обреченно закрыл ладонью глаза. - Поттер… - Что «Поттер», Северус? Всегда только «Поттер»! Единственный раз в Мунго ты назвал меня по имени. В бреду я слышал твой голос и тянулся к нему, как цветок к солнцу. Я ничего не забыл, ни «хороший мой», ни «живи, Гарри, пожалуйста, живи» - ничего. Что ж, похоже, не спать трое суток, совершить практически невозможное – сварить какое-то безумно сложное зелье из баснословно редких ингредиентов – для тебя гораздо проще, чем позволить мне... Яркая зелень глаз казалась сейчас какой-то мутной, широкие плечи безвольно поникли, а извечное жизнелюбие будто покинуло Гарри совсем. - Прости, - выдавил, наконец, Поттер и поднялся. – Так глупо вышло. Я навязываюсь тебе, преследую, чего-то требую, совершенно не имея на то права. Но… мне хотелось бы знать, - он резким движением выбил из пачки сигарету и щелкнул большой серебряной зажигалкой, отворачиваясь к окну. – Что происходит, Северус? Если я настолько неприятен тебе, зачем ты впустил меня в свой дом, зачем позволял ластиться к себе, зачем ждал после дежурств? В груди у Северуса гулко билось сердце. Он уже несколько раз пытался начать говорить, но у него выходило из рук вон плохо: горло будто сжал стальной кулак. Он сделал еще глоток кофе и как мог спокойно ответил: - Потому что все, что я сказал твоему почти трупу в Мунго – правда от первого до последнего слова. Широкая спина Поттера напряглась, будто он хотел повернуться, но сдержал очередной свой глупый порыв. И промолчал, вопреки обыкновению. - Я желаю тебя, как никого никогда не желал, Гарри. Проблема в том, что как бы сильно я ни хотел… близости с тобой, у нас ничего не выйдет. Я проклят. Поттер медленно повернулся и недобро прищурился. - Кто? – хрипло спросил он. - Моя бабка, Эвелина Принц, прокляла всех мужчин рода. Каждый, в ком течет хоть капля крови Принцев, не может… довести половой акт до логического завершения, как бы ни пытался. Я испытываю мучительное, острое возбуждение, которое может лишь спасть само по себе. При этом… - Ты не конч… не испытываешь оргазм, - закончил за него Поттер. – Ты пытался? Снейп фыркнул. - Неоднократно. Ты не представляешь себе, Поттер, что со мной было в пубертатный период, когда все юноши вокруг яростно занимались самоудовлетворением, я отвлекался от навязчивого возбуждения учебой, изобретал новые зелья и заклинания, кипел от злости и завидовал даже самым последним идиотам, только потому, что они могли подрочить, а я нет. - А с… посторонней помощью? - Несколько проституток обоих полов вернули мне деньги, признав свое поражение, - спокойно отозвался Снейп. – Тут ничего нельзя сделать, Поттер. Я пойму, если… - Если что? – Гарри раздавил сигарету в блюдце Северуса и навис над ним. – Если я уйду, даже не попытавшись? Не рассчитывай на это. - Не уверен, что стоит пытаться, - через силу выдавил Северус, стараясь скрыть горечь, которая почти физически ощущалась на губах. – Разочарование будет слишком… сильным. Снять проклятие невозможно, оно кровное, я пытался. - И все же, я хотел бы рискнуть. - Что ж, хоть кто-то из нас получит удовольствие при любом исходе дела. Гарри прижал его голову к своей груди и уверенно пообещал: - Удовольствие получим мы оба, или не получит никто. Северус презрительно фыркнул: - Справедливость – наше все, Поттер? - Герой я или кто? – весело отозвался тот. – Сегодня же напишу рапорт на недельный отпуск. Я приложу максимум усилий. Обещаю. Он отпустил Северуса и присел перед ним на корточки, заглядывая в глаза: - Ты мне веришь? - Боюсь, что за неделю… - Ты обкончаешь в этом доме каждый угол, - закончил за него Поттер и быстро поцеловал в губы. – До вечера. Вечером Поттер ввалился в дом рано, нагруженный различной снедью из маггловского супермаркета. Окинув Северуса плотоядным взглядом, он выгрузил покупки, неспешно разложил их в холодной кладовой под особыми чарами, чем-то загадочно звякнул в небольшом бумажном пакете и, на мгновение присосавшись к шее наблюдавшего за ним Северуса, отправился в спальню, бросив на ходу: - Я в душ. Потом окопаемся в спальне. Меня отпустили до следующих выходных, еды должно хватить. Северус молча посмотрел на удаляющуюся широкую спину и мысленно повторил все то, над чем думал целый день. Он попытается. С кем, если не с Гарри? Неужели какие-то проститутки заслужили… тошнота подкатила к горлу, и он резко оборвал мысль. Если ничего не выйдет, Поттер уйдет. Если нет – он сам его выгонит. Невозможно, просто нереально жить под одной крышей с воплощенным соблазном. Пусть будет больно и пусто – он уже успел привыкнуть к шумному Поттеру, причинявшему массу беспокойства – но это, все же, лучше, чем подпитывать призрачную надежду на обычное человеческое счастье. Бросив последний взгляд в зеркало, он отвернулся. Будь, что будет. В конце концов, можно тихо отравиться. Никто и не заме… - Северус, - крикнул Поттер из спальни, - хватит уже себя жалеть. Я жду. Снейп резко выдохнул, загоняя страх и стыд вглубь сознания и прикрывая их непрошибаемым щитом. Жалеть себя и рефлексировать можно будет потом, когда Поттер уйдет. Руки мелко подрагивали, и это вызывало раздражение. Нервы расшатаны, как у семнадцатилетнего девственника, готовящегося к дефлорации. Хотелось аппарировать к черту на кулички, но в то же время – испить чашу унижения до дна, рискнуть в последний раз, чтобы убедиться в полной безнадежности дальнейших попыток, чтобы потом забыть об этой стороне человеческих отношений. Вытравить все это из себя, смириться, похоронить надежду навсегда. - Северус, - Гарри возник за спиной бесшумно и неожиданно. – Ну, что ты? Передумал? Они стояли у подножия лестницы, ведущей на второй этаж, в спальню. Северус не решался ступить даже на нижнюю ступеньку, мысленно костеря себя за трусость, за страх потерять Поттера и последние остатки самоуважения. Сильные руки обняли со спины, а теплые губы коснулись виска. Поттер разжал кулак и на его ладони Северус увидел черную бархатную коробочку. Никаких золотых тиснений, надписей и финтифлюшек. Просто коробочка. Черная. - Наверное, принято становиться на одно колено, - чуть насмешливо прошептал Поттер ему на ухо. – Но сегодня на тренировке я потянул мышцы. Прости, что я не слишком романтичен, но мне хотелось, чтобы ты знал: я в любом случае останусь с тобой. Даже если ты выгонишь меня в отдельную спальню и запретишь к себе прикасаться. Я буду просто смотреть, варить тебе кофе, мечтая оказаться на месте чашки и прикоснуться к твоим губам. Хочу знать, что во сколько бы я ни вернулся, застану тебя в кресле у камина. Ты будешь хмуриться и делать вид, что тебе все равно, что ты увлечен чтением, но я буду знать: «Трактат по зельям Кауфмана», подаренный мной на Рождество, ты давно изучил вдоль и поперек и знаешь наизусть. Северус замер, прикрыв глаза, спиной чувствуя уютное тепло большого сильного тела. Если бы его сейчас поразил гром, он бы умер счастливым. Как жаль, что… все равно ничего не выйдет. - Давай договоримся, - хрипло отозвался Снейп, обхватывая пальцы Поттера своими и заставляя его снова сжать руку в кулак, пряча вожделенную коробочку, - что если ничего не выйдет, ты уйдешь. Ты молод, у тебя впереди вся жизнь. Так глупо тратить ее на то… - Моя жизнь принадлежит тебе. Я мог умереть пять лет назад, там, в Запретном лесу, но знал, что у меня есть ты. Секс – это такая малость, лишь одна из граней отношений. Я хочу тебя. Всего, и только для себя. Северус молчал, все так же прикрыв глаза, и Гарри продолжил: - Ладно. Только пообещай мне, что не прогонишь, что бы ни случилось. Что все останется по-прежнему. - Ничего уже не будет по-прежнему… Гарри. Поттер резко развернул его к себе, зарываясь носом в блестящие темные волосы, коснулся губами шеи, щеки, скулы, лба. - Скажи еще раз. Пожалуйста. - Ничего… - Не это. - Гарри, - тихо выговорил Северус, и Поттер поцеловал его. Жадно, неистово. Наверняка именно так целует хрустальные струи холодного родника обезумевший от жажды путник, оставляя за спиной жар раскаленной пустыни. Все перестает иметь значение: долгий путь к оазису, противная горячая вода из бурдюка, отдающая кожей и тленом, павший верблюд и солнечные ожоги. В спальню самоубийца-Поттер аппарировал, наплевав на тонкую вязь заклятий, наложенных лично Снейпом и запрещавших любые перемещения подобного рода. Но Героям закон не писан. - Поттер! – рыкнул Снейп, оказываясь четко посередине кровати, придавленный сверху любовником, так и не оставившим в покое его шею. - Чшшш, потом поругаешься. Ну, забыл я, что нельзя. Прости, - ловкие пальцы развязали пояс домашнего халата и прошлись по груди, легко огладив соски. Северус подавился шипением и выгнулся, поражаясь собственной чувствительности. Он так давно не предпринимал попыток заняться с кем-нибудь сексом, что когда горячие губы коснулись его соска, искренне поразился остроте ощущений. Это было… словно в первый раз. Гарри, легонько сжав напряженную бусину зубами, застонал. Тихо, чувственно, будто удивляясь собственным действиям. Или тому, что Северус ему позволяет… все позволяет: целовать, ласкать, касаться бледной гладкой кожи, предвкушая столь выстраданную близость. Неловкость попыталась встать между ними тонким ледяным стеклом, но горячее дыхание растопило ее, и она истаяла без следа, осев на коже влажными каплями. Северус, поглощенный новыми ощущениями, почти не заметил момент, когда тонкий халат и штаны испарились, оставляя его совершенно беззащитным. Пожалуй, впервые за много лет. И дело было даже не в сексе, в конце концов, со шлюхами из Лютного он не испытывал ничего подобного. Он ощущал болезненную обнаженность души, почти беспомощность, от которой было сладко и страшно одновременно, он вверял себя другому человеку, не только тело, но и всего себя. Казалось, сделай Поттер одно-единственное неловкое движение, скажи какую-нибудь глупость, и мир вокруг разобьется, брызнув вокруг острыми осколками, раня нежную незащищенную плоть. Тяжелые шершавые ладони скользили по бокам, гладили обнаженные бедра, язык вел влажную, быстро остывающую дорожку вниз по животу. Очень хотелось прикрыться и одновременно – подставиться под ласку, выгибаясь, надеясь, что в полумраке спальни, освещенной всего несколькими свечами, не видно, как пылает его лицо. Отчаяние, основанное на прошлом опыте, не успело отравить его: Гарри не позволил кислоте безнадежности разъесть возлюбленного изнутри. Он выцеловывал на его впалом животе узоры и тихо стонал. И Северус решил – будь, что будет. Вспомнилась черная бархатная коробочка, и на душе стало тепло. Если не Гарри, от одного вида которого все внутри наливается жаром, то кто же? Он чувствовал себя чудовищем, которое забыло, что оно ждет, пока его расколдуют. И время течет сквозь пальцы, и вот-вот последний лепесток волшебной розы, накрытой стеклянным колпаком, опадет. Смех давно почившей злой ведьмы звучит в ушах и стихает, вытесненный жарким шепотом Гарри. Язык коснулся влажной головки, чувственно слизывая прозрачную капельку, и Северус глухо, отчаянно застонал, запуская руки в растрепанные темные волосы, бесстыдно разводя ноги, забывая обо всем: о разнице в возрасте, о проклятии, о собственной неудачливости. Влажные губы обхватили напряженный член, язык обводил чувствительную головку, почти причиняя боль – настолько было хорошо. Поттер прошелся губами по всей длине, втянул поочередно яички, и снова вобрал в рот почти до конца. Северус задыхался. Волны жара проходили по телу, скапливаясь внизу живота, движения губ и языка были неторопливыми, будто ленивыми, вдумчивыми. Было совершенно понятно, что Гарри никуда не спешит, получая от процесса удовольствие. Сильные руки скользнули под ягодицы, и в следующее мгновение Гарри лизнул между ними. Северус задохнулся. Ощущение от этого интимного прикосновения заставило его крепко зажмуриться и закусить губу, чтобы не застонать – жалко, протяжно, теряя последние крохи собственного достоинства. Хотя какое может быть достоинство, когда лежишь на кровати с широко разведенными ногами, а молодой красивый любовник нежно вылизывает твою задницу, опаляя кожу, ставшую вдруг очень чувствительной, своим сбившимся дыханием? Член, потемневший от прилившей к нему крови, пульсировал, казалось – вот-вот, и наслаждение, ни разу не испытанное даже во сне, обрушится на него девятым валом, заставив ослепнуть и оглохнуть, сбросить болезненное, душное напряжение, измотавшее его до последнего предела. Извечная неуверенность скреблась где-то на самом краю сознания, нашептывая гадким голосом, что ничего не выйдет, что Поттер хоть и великий волшебник, но и у него есть предел сил и возможностей, что привязывать молодого красивого мужчину к себе неразрывными узами – подло, а без них он упорхнет, как легкий мотылек, завидевший вдалеке ярко горящую свечу. Поттер даже не подозревал о том, что где-то существуют какие-то свечи. Он ласкал Северуса неторопливо, вкладывая в каждую ласку всю свою нерастраченную нежность. И с каждым его поцелуем темное напряжение будто оставляло измученное долгим воздержанием тело, рождая в голове лихую мысль: «Гори оно все! По крайней мере, нужно сделать так, чтобы Гарри было хорошо. Чтобы он не напрасно…» Мысли кончились, и терпение кончилось тоже – Поттер нагло раздвинул тугие мышцы самым кончиком юркого языка и сам застонал от остроты ощущений, заставляя забыть обо всем. Гибкий настойчивый язык толкнулся внутрь, обвел по кругу, и снова лизнул чувствительную кожу. Северус буквально расплавился от этой ласки, совершенно перестав что-либо соображать. Его самообладания хватало только на то, чтобы не хрипеть: «Еще». Гарри обхватил губами яички, провел рукой по всей длине напряженного члена, наслаждаясь видом подрагивающих от напряжения бедер, ощущением тонких пальцев, сжимающих его плечи, перебирающих волосы, тихими стонами, слетающими с губ, всем Северусом – раскрасневшимся, чувственным, непривычно эмоциональным. Беспалочковое Акцио всегда хорошо удавалось Поттеру, и вот уже прохладное, тонко пахнущее травами масло стекает по пальцам, поглаживающим нежный вход. Северус инстинктивно пытается свести колени, но его член снова оказывается в жарком плену ласковых губ, и напряженные мышцы расслабляются. Гарри осторожно массирует тугую дырочку, кружит вокруг нее скользкими пальцами, поглаживает, не спешит проникать внутрь, посасывая гладкую темную головку члена. Северус ощущал себя как человек, который очень хочет чихнуть, просто с ума сходит от желания, но что-то постоянно ему мешает: кто-то не так взглянет, то муха пролетит, то планеты не так встанут. Очень хочется, но не получается. Он буквально всем телом ощущал предоргазменную дрожь. Под веками крепко зажмуренных глаз плавали цветные пятна, все тело было напряжено, дыхание стало поверхностным и частым. Хотелось застонать: «Ну же, Гарри! Еще чуть-чуть», он балансировал на грани, каждое мгновение грозя сорваться либо в оглушительное, вышибающее дух удовольствие, либо в холодную бездну фрустрации и отчаяния. Поттер всосал его член так, что чувствительная головка уперлась в горло и, плотно обхватив губами, задвигался резкими, почти грубыми толчками. Северус захрипел, отчаянно подаваясь бедрами навстречу, сходя с ума от желания, ускользавшего, как туман, дразнящего, как аромат любимого парфюма, едва слышный, и оттого еще более волнующий, но через минуту удовольствие схлынуло, оставив по себе острейшее чувство неудовлетворенности и обиды неизвестно на кого. Чуткий Поттер тут же остановился, выпустив изо рта блестящий от слюны, по-прежнему напряженный до предела член. Лизнув гладкую головку еще раз, он подтянулся выше и поцеловал любовника в скривившиеся от разочарования губы. - Ничего не выйдет, - произнес Снейп, едва отдышавшись после страстного поцелуя. – Это безнадежно. Поттер нагло ухмыльнулся припухшими губами и снова его поцеловал, а потом, длинно лизнув шею, прошептал на ухо: - Самое интересное еще даже не начиналось. Повернись-ка. Гарри смотрел открыто и чуть насмешливо, в глазах его не было и тени сомнения в своих силах. Северуса, несмотря на только что испытанное разочарование, охватило странное нетерпение. Будто вот-вот случится что-то… странное и приятное одновременно. Он нехотя перевернулся на живот, стараясь не зажиматься, не показывать своего волнения и уязвимости. - Не переживай, - Гарри провел по худой спине ладонью и поцеловал в острую лопатку. – Все будет хорошо. Мое предложение в силе при любом раскладе. - Кстати о раскладе, - выдохнул Северус, млея от прикосновений к чувствительной коже там, внизу, - почему это… - Потому, что ты должен сосредоточиться на получении удовольствия, - ответил Поттер, - к тому же, если я хоть что-то понимаю в проклятиях, - палец аккуратно толкнулся внутрь, Северус тихо застонал и приподнял ягодицы, - порчу твоей бабки можно снять лишь в принимающей позиции. То есть проклятый должен побывать в шкуре обиженной дамы, испытать все «прелести» неудовлетворенности. Ты пробовал быть снизу? - Нет, - тихо выдохнул Северус, с замиранием сердца понимая, что, кажется, пальцев стало больше, но вот сколько именно – сосчитать затруднялся. – Не с проститутками же… ммм… – руки Гарри творили что-то невообразимое, заставляя тихо, вымученно постанывать. - Нет, конечно, - прошептал Поттер, опаляя дыханием его ухо, отчего по спине пробежал холодок, - вообще можешь забыть о ком бы то ни было. Ты мой, - будто в подтверждение последнего тезиса наглые пальцы задели внутри то самое «второе сердце мужчины», и Северус застонал, выгибаясь, - мой, слышишь? Ты весь, и твоя горячая, тесная задница, и твой некончающий член, и тяжелый характер. Никому не отдам. Пальцы как-то хитро провернулись, и у Снейпа потемнело в глазах от почти невыносимого удовольствия. Он только и мог, что беззвучно открывать рот, пока Поттер, тяжело дыша ему в шею, растягивал его для себя. Ожидание боли смазалось и перестало быть чем-то важным. До поджавшихся на ногах пальцев хотелось Гарри. Ощутить его над собой, в себе, потеряться в ощущениях, даримых им, и стало как-то все равно, испытает он оргазм или нет. При мысли о том, как Гарри будет стонать, двигаясь в нем, как будет сбиваться его дыхание и мутнеть взгляд, живот сводило сладкой судорогой и хотелось… просто хотелось. Все равно, как и зачем. Без всяких «почему» и «а как же я?». Гарри сдавленно, глухо зарычал, лихорадочно покрывая поцелуями его плечи, а потом поднялся на вытянутых руках, и Северус буквально лопатками ощутил его прожигающий взгляд. - Северус… Желание сладко вибрировало внутри, заставляя похотливо выгибать спину, и только остатки самообладания еще удерживали от того, чтобы не извиваться под любовником, не умолять. Нестерпимо хотелось трахаться. Нет, не так - хотелось Гарри. До кровавых пикси перед глазами. До хрипа, до полного отключения самоконтроля. Упругая головка крупного члена уверенно надавила на узкий вход, и Северус просто перестал дышать. В голове не осталось ни одной цельной мысли, кроме нелепых обрывков вроде: «О, Мерлин!», «неужели?..» и «мой Гарри». Хотелось податься навстречу, ощутить все: болезненное, но все равно восхитительное натяжение мышц, хриплое, тяжелое дыхание любовника, его руку, крепко сжимающую бедро. - Хороший мой, - прошептал Гарри, - Мерлин, дай мне сил… Такой горячий… весь будто шелковый внутри… Господи, как хорошо… Северус задыхался. Каждое слово, произнесенное шепотом, током било по натянутым до предела нервам, опаляя их, заставляя превратиться в совершенно дикое, первобытное существо, обретшее свою пару, подчиненное гону. Весь он был – желание, будто они с Гарри – первые люди в мире, открывшие чувственные удовольствия, и теперь жадно познающие друг друга. Гарри неумолимо продвигался внутрь, заставляя Северуса неловко замереть. Казалось, что реальность сузилась до их кровати, а время скрутилось в тугой жгут, почти перестав существовать. Гарри стонал, что-то шептал, нежное и важное, его руки оглаживали напряженную худую Северусову спину, и от этого почему-то щипало глаза, от всей той страстной нежности, на которую тот был так щедр. Хотелось умереть в этот самый миг, или же жить вечно. Чтобы каждое биение сердца принадлежало ему. Тому, другому, что так жалобно стонет, что раскачивает весь огромный мир вокруг в такт движениям сильных бедер, что и сам – целый свет, большой и сложный, нужный до последнего грана магии, до самого тонкого волоска. Нет ни боли, ни стыда, все растворилось в желании распластаться, сильнее прогнуться, подставляясь под ласку, тихо скулить от остроты ощущений, даже не пытаясь двигаться и что-то говорить. При каждом движении искры яркого удовольствия прошивали все тело, заставляя вскидывать бедра и хрипло стонать. Гарри тянет его на себя, поднимая на колени, и обхватывает член горячей ладонью. Хорошо так, что, кажется, вот-вот мир разлетится на тысячи ярких осколков, освобождая его. Но ощущения вдруг тускнеют, превращая волшебство в неинтересную механическую рутину. Просто член в заднице. Просто ладонь, ласкающая его. Снова разочарование. Такое сильное, что хочется провалиться в ад. Но Гарри хорошо, он тихо стонет и запрокидывает свое красивое лицо, будто специально открывая беззащитную шею. Эрекция спадает, а Поттер останавливается и аккуратно выскальзывает из него. Взгляд его ярких глаз, подернутых туманной дымкой удовольствия, ласков и нежен. - Ничего, Северус, - шепчет он и притягивает напряженного, как струна, любовника в объятия. – Поцелуй меня. Поцелуй, и мы придумаем что-то еще. На выдумки Поттер оказался горазд: он целовал долго и нежно, проводя руками по напряженной спине, заставляя забыть о раздражении и остром чувстве собственной ущербности; вылизывал под коленями и между ягодиц, прикусывал ставшие очень чувствительными соски. Северус стонал, извивался, снова одержимый острым желанием. Ему казалось, что от поцелуев на коже распускаются огненные цветы, и сам он горит в этом ярком пламени, как средневековая ведьма на костре инквизиции. Выматывающее напряжение давало о себе знать: руки подрагивали, а к чувственному, изысканному удовольствию, даримому губами любовника, нет-нет, да и примешивалось безнадежное раздражение. Наконец, Поттер, облизав его всего, перевернулся на спину, укладывая Северуса на себя. - Давай, Северус, - жарко выдохнул он, оглаживая его ягодицы, раздвигая их, - может, я что-то не так делаю? - Поттер, - голос Северуса звучал с заметной угрозой, что совершенно не вязалось с видом его тонких исцелованных губ, лихорадочно пылающих щек и встрепанных волос. – Ты предлагаешь мне… попрыгать на твоем члене? - Ты против? – Гарри облизнулся и приподнял бедра. - Это все равно ничего… - Давай попробуем? – предложил Гарри. – Что мы теряем? - Ничего. Ты и так можешь считать, что сделал все, что мог, - проворчал Северус, усаживаясь сверху. - Мы сделали, Северус. И будем делать дальше. - Пока не заработаем потертости всех хм… сопрягаемых поверхностей? - Ты же зельевар, – ухмыльнулся Гарри, придерживая член, чтобы Северусу было удобнее на него сесть. - Сваришь какое-нибудь зелье... Северус, закусив губу, осторожно опускался, пережидая неприятные ощущения. Гарри откровенно любовался им: и нескладным худым телом, и неровными пятнами румянца на щеках и груди, темными кружками напряженных сосков, наслаждался ощущением упругих ягодиц, удобно лежащих в его ладонях, горячей теснотой, охватывающей его член. Насадившись до конца, Северус выдохнул и открыл глаза. Поттер тяжело дышал, облизывая пересохшие губы, и выглядел… просто потрясающе. Волосы растрепались, на шее темнел засос, мышцы мягко перекатывались под кожей, вызывая желание их потрогать и отвлекая от жжения в растянутой заднице. Гарри отпустил его ягодицы и обхватил член. Удовольствие тут же накатило теплой волной, и Северус, выгнувшись, застонал. Вскоре желание перевесило дискомфорт, и он стал медленно двигаться, прислушиваясь к тихим стонам, срывавшимся с губ любовника. С каждым мгновением он чувствовал себя все лучше, сердце уже билось где-то в горле, а член Поттера задевал внутри то, что нужно. Можно было медленно соскальзывать и снова опускаться, упираясь обеими руками в широкую грудь. Искры удовольствия покалывали кончики пальцев, взрывались маленькими фейерверками в животе. Тело будто существовало отдельно, ведомое древним инстинктом, и, казалось, вот-вот, почти... Короткая судорога скрутила внутренности, острое удовольствие ударило в член и резко схлынуло, оставляя по себе лишь раздражающую усталость. Северус по инерции приподнялся еще несколько раз, будто не веря, что ничего не вышло, а потом улегся рядом с Гарри, прикрыв локтем глаза. - Все, Поттер, - хрипло сказал он, пресекая попытки любовника его обнять. – Не вижу смысла продолжать. Сил нет никаких. Гарри тихо усмехнулся ему в ухо и потерся о худое бедро все еще стоящим членом. - Тебе отсосать? – устало поинтересовался Северус, скорее, из вежливости. – Я могу, Поттер. Гарри фыркнул, чмокнул его в нос и поднялся, натягивая неизменные домашние штаны. - Я на кухню - за новыми впечатлениями. Присоединяйся. Дверь тихо затворилась за ним, а Северус остался в прохладном полумраке спальни. Низ живота неприятно тянуло, яйца болели, а эрекция никак не хотела спадать. Он будто увидел себя со стороны: немолодого, худого и нелепого, с торчащим багровым членом, ни на что не годного, и чувствовал себя обломком, выкинутым на белоснежный песок дикой лагуны после кораблекрушения. Зря он надеялся, все было напрасно. - Северус! – крикнул Гарри откуда-то снизу. – Я разогрел лазанью! Спускайся, я знаю, ты любишь итальянскую кухню. Вино, кстати, к ней какое идет? Снейп вздохнул, поднялся, поморщившись от жжения в заднице, и натянул на себя халат. Отравиться он всегда успеет, а есть действительно хотелось. - Я вот что думаю, - глубокомысленно изрек насытившийся Поттер полчаса спустя, облизывая пальцы и отпивая вино из высокого бокала, - остался только один вариант, который мы еще не испробовали. - На потолке? - язвительно поинтересовался Снейп. – На улице? Перегнувшись через бортик фонтана в атриуме Министерства? - Нет, - ухмыльнулся Гарри, - но ход твоих мыслей мне нравится. Доедай – попробуем. - Поттер… - начал Северус, раздумывая, как бы помягче сказать, что ничего не выйдет. Что он даже пробовать больше не хочет. – Я думаю, не стоит… Тот посерьезнел, отставил бокал и взял его руку в свои. - Давай договоримся так: последний раз попробуем, и на сегодня все. Не буду больше тебя мучить. - На сегодня? То есть ты… - Предлагаю вернуться к этому вопросу позже, после того, как мы всесторонне его изучим. Библиотека Принцев сохранилась? Или хотя бы кодекс рода? Северус отнял руку и отвернулся. - Никогда не интересовался этим вопросом, Поттер. - Значит, им заинтересуюсь я, - твердо заявил тот, сделал еще глоток вина и поднялся. – Жду тебя наверху. Не задерживайся, пожалуйста. Еще несколько минут Снейп сидел, сосредоточенно обдумывая сложившуюся ситуацию, потом привел в порядок кухню, и направился в спальню. Для себя он твердо решил, что ни на какие уговоры больше не поддастся. Последний раз – значит, последний. Завтра он выставит Поттера за дверь, тот - молодой, справится. Забудет. Гарри лежал на кровати обнаженный и, прижав колени к груди, совершенно бесстыдно, даже как-то деловито себя растягивал. Блестящие от масла пальцы исчезали в чуть покрасневшем анусе, на лице была написана сосредоточенность и готовность идти до конца. «С таким лицом только на Волдеморта ходить, - подумал Северус, пытаясь отвести взгляд от потрясающей задницы и колом стоящего члена. – Впрочем, чем я лучше того безносого урода?» - Поможешь? – в голосе Гарри слышалось напряжение - было заметно, что процедура ему удовольствия не доставляет. Северус скинул халат и устроился между его разведенных ног. - Не спеши, - посоветовал он, осторожно высвободив поттеровские пальцы и заменив их своими. – Опусти ноги и расслабь живот. - Чувствую себя, как на уроке ох… зелий, - Поттер послушно расслабился и прикрыл глаза. – Если бы ты мне тогда так же все объяснял, я был бы гением зельеварения. - Буду знать, что через задницу ты новую информацию усваиваешь лучше, - усмехнулся Северус, нежно массируя его изнутри. - Представь, - Гарри мечтательно вздохнул, - я накрошил в котел какой-то дряни, а ты подходишь и строго так: «Мистер Поттер, голова дана людям не только для того, чтобы бладжеры отбивать. Тролль за урок, примите удобную позу». - Удобную? – обманчиво-невинно поинтересовался Северус. - Ну да, - выдавил Гарри, пережидая неприятное ощущение от добавленного к остальным пальца, - я ложусь на каменную столешницу грудью и задираю мантию. А под ней ничего нет. Ты такой: «Мистер Поттер, это неуважение к преподавателю!» - И ремнем тебя по круглой заднице, - предположил Снейп, усмехаясь. - Ох… - Гарри зажмурился, но потом быстро справился с собой. – Планировал кое-что другое, но… надо… было учесть… ммм… сделай так еще раз… что я тебя безмерно раздражал тогда. Давай уже, а? Северус осторожно высвободил пальцы и размазал остатки масла по своему крепко прижатому к животу члену. При одной мысли о том, что он сейчас окажется внутри горячей задницы, внутри все замирало. Он хотел Гарри. Хотел, вопреки всему. Обхватив свой член подрагивающими руками, он нежно толкнулся в обжигающе тесную глубину и… просто перестал существовать. Подхватив любовника под колени, он начал двигаться. Сначала медленно, боясь причинить боль, а потом все быстрее, теряясь от стонов, от тяжести длинных ног, лежащих на его плечах, от вида раскрасневшегося, возбужденного Гарри, ласкающего себя. Мыслей не было. Осталось только возбуждение, от которого становились влажными ладони, поджимались ягодицы, и не хватало воздуха. Движения становились все более лихорадочными и яростными, из горла вырывался хрип, а желание стало таким сильным, что казалось – мир превратился в смазанное цветное пятно, завертелся со страшной, почти убийственной скоростью и вдруг рухнул, погребая под своей тяжестью, выламывая поясницу, ослепляя и оглушая. Удовольствие было так сильно, что Северус буквально взвыл, выгибаясь, дрожа от напряжения, впиваясь побелевшими от напряжения пальцами в твердые бедра Гарри. Он содрогался от накатившего удовольствия и облегчения, захлебываясь в нем, как голодный щенок – в теплом молоке. Мир дрогнул в последний раз и померк, унося с собой проклятие чертовой бабки, напряжение и отчаяние. Обессиленно опускаясь на грудь любовника, Северус чувствовал себя, как человек, с которого сняли тяжеленные кандалы и дали вдохнуть свежего, напоенного свободой воздуха. - Спасибо, - едва слышно прошептал он, будучи не в силах даже сползти с теплой груди, мерно вздымающейся под ним. В ответ тяжелая ладонь погладила его между лопаток, и он соскользнул в блаженное полузабытье. Проснулся Северус в серой предрассветной мгле и остро почувствовал сладостность пробуждения: небо на востоке едва-едва светлело, в голове было пусто и тихо, а тело будто заново соткали из тончайших серебряных нитей. Простыни ласкали обнаженную кожу, от подушки едва уловимо пахло лавандой, Поттер тихо сопел, лежа на животе. Северусу было так хорошо, как никогда раньше. Мир вокруг казался призрачным, а первый в жизни любовник – самым что ни на есть настоящим. Он провел рукой по растрепанным темным волосам, по гладкому плечу и вздохнул. Жизнь, похоже, перестала быть сточной канавой. В ней теперь есть Поттер… и секс. Член наливался кровью, но теперь вместо глухого раздражения этот факт вызывал скорее радостное предвкушение. События прошлого вечера врезались в память: Гарри, растягивающий себя, Гарри с приоткрытыми губами, стонущий, выгибающийся, ласкающий себя. Белесые брызги на животе и невозможно стиснувшая член задница, сумасшедший оргазм, будто толкнувший за край бытия. Он смотрел на Гарри с каким-то затаенным удивлением, как на странный феномен, не встречающийся в природе. Победитель темного мага, разрушитель кровных проклятий, не теряющий ни оптимизма, ни благодушия, что бы ни случилось. Ему всего двадцать два. Что он, Северус, может предложить ему, кроме своего гадкого характера и весьма сомнительной красоты? «Ну, хоть с сексом теперь проблем быть не должно», - подумал он, прижимаясь напряженным членом к бедру Гарри. Тот улыбнулся во сне и протянул руку, коснувшись его волос. От этой неосознанной ласки у Северуса в груди что-то дрогнуло, и он поспешно поднялся, будто испугавшись нахлынувших чувств. Неловко запахнул халат, путаясь в длинных полах, и вышел из комнаты. Он просыпал кофе мимо турки и долго не мог зажечь огонь. Восток окончательно окрасился розовым, и от этого в отмытой до скрипа, будто выполосканной и высушенной на морозе душе рождалось странное беспокойство. Тысячи мыслей, как рой назойливых мух, с раздражающей навязчивостью крутились в голове. Вдруг начало казаться, что это первая и последняя в его жизни страсть обернется катастрофой. Поттер, теплый, сильный, терпеливый и надежный, приручив к себе, влезши в душу, в конце концов развернется и уйдет, оставив по себе выжженную пустыню, в которой больше никогда не будет ни одного оазиса. Что такому молодому и горячему любовнику он вскоре наскучит, замучает его своими придирками и отвратительным характером. Аромат кофе поплыл по небольшой кухне, будто пытаясь убедить, что все будет хорошо. Что небольшой кусочек кратковременного счастья – это несоизмеримо лучше, чем полное его отсутствие, пусть после того, как все закончится, жить станет невозможно. Да и незачем. - Вот ты где, - на пороге появился встрепанный Поттер с розовым отпечатком подушки на небритой щеке. – Проснулся, а тебя нет, - он гибко потянулся и сладко зевнул. - Ммм… вкусно пахнет. Поделишься? Он взял с полки свою «сиротскую» кружку и протянул ее Северусу. - Скромность украшает героев, - проворчал тот, наполняя бездонную емкость, но лишь наполовину. - А щедрость – зельеваров, - парировал Гарри, с удовольствием отпивая очень крепкий напиток. - Умеренность, я бы сказал, - отозвался Северус, тоже пригубив из своей миниатюрной чашечки. – Пожалей свое сердце, Поттер. Гарри ухмыльнулся, в три глотка осушил кружку и, подобравшись вплотную, обнял Северуса со спины. - Мое сердце принадлежит тебе. Обожаю твое утреннее ворчание. Оно придает мне сил, которых хватает на целый день. А они мне понадобятся, - он прижался губами к тонкой коже где-то за северусовым ухом. – Я собираюсь взять реванш за долгие месяцы воздержания, - губы сменились языком, и чашка в руках у Северуса жалобно звякнула о блюдце. – Наконец-то ты мой. Северус сам не заметил, как оказался прижатым к столу, в распахнутом халате и с развратно выпяченной задницей. Ненасытный Поттер вылизывал шею, теребил ставшие очень чувствительными соски, вжимался возбужденным членом между ягодицами и жарко шептал что-то совершенно невообразимое, такое, от чего внутри все переворачивалось, а спина сама собой выгибалась, будто нарочно заставляя подставляться под сумасшедшие ласки. Еще мгновение, и призванный из спальни лубрикант обильно покрывает крупный член, пальцы Поттера нежно наносят его на все еще чуть приоткрытый анус, а потом… Северус не смог бы описать то, что за этим последовало, при всем богатстве своего словарного запаса. Не могут банальные понятия «секс», «трах», «соитие» или даже «любовь» описать то, что происходит между двумя людьми, по-настоящему желающими друг друга. Ведь тут и трогательная дрожь ресниц, и сладость пересохших губ, и стоны, тихие и жадные, и нежность, от которой почти больно, напряженная линия спины и плеч, и даже «Гарри…» на выдохе, на самом краю, когда разноцветная радуга под веками, и тело – камертон, тронутый умелой рукой. - Испортили скатерть, - хрипло говорит Северус, придя в себя. Он опирается обеими руками о стол, а к его спине прижимается Поттер, нежно, благодарно целующий в ухо. - Мерлин с ней, со скатертью, - отвечает Гарри. – Когда придут гости и сядут пить чай, можно будет думать о чем-то еще, кроме методов разведения павлинов. - Люциус, пьющий чай на кухне – это оксюморон, уж прости. Поттер весело фыркает и осторожно отстраняется, молниеносно бросая очищающее. - Тогда тем более нам не о чем беспокоиться. Как насчет яичницы с беконом? Северус вздыхает, запахивает халат и устало опускается на свой стул. Все еще растущий организм Поттера требует пищи и секса и, похоже, ему впервые есть, что предложить. - С удовольствием, - отзывается он, и слышит в ответ: - Можно и с удовольствием, но сначала поедим. О, за последующую неделю Северус изрядно поднаторел в получении удовольствий. Кто бы мог подумать, что шкура у камина, старый вытертый диван в лаборатории, ванная, скрипучее кресло в гостиной, подоконник в библиотеке и даже крыльцо, скрытое чарами от любопытных магглов, – вполне пригодные для этого места? Поттер был неутомим, нападал продуманно и неожиданно, целовал так, что ему совершенно невозможно было отказать. Да и не хотелось, в сущности. Долго не имевшее выхода либидо будто сорвалось с невидимых цепей, рванувшись на свободу и потребовав удовлетворения. Легкое, дурманящее возбуждение присутствовало постоянно: с утра, стоило только открыть глаза и взглянуть на приоткрытые полные губы Гарри, в душе, где даже самые простые прикосновения вызывали в теле чувственную дрожь, за завтраком, когда несносный Поттер с удовольствием облизывал ложку, читая очередной глупый журнал по квиддичу, во время их недолгих совместных прогулок, стоило любовнику осторожно коснуться его руки или придержать открытую дверь, в гостиной, когда Гарри терся о ноги, как кот, глядя снизу вверх своими яркими глазами… Постоянно, каждую секунду, потому что источник этого приподнятого состояния каждую минуту находился на расстоянии вытянутой руки. - Я люблю тебя, - твердо сказал Поттер в понедельник, уже стоя у камина. Алая аврорская мантия удивительно шла ему, несмотря на нелепый цвет и мешковатый крой. – До вечера, - он обхватил его лицо ладонями и тягуче, чувственно поцеловал. – Помни, ты обещал подумать. - Гарри… - Все-все, не отвечай сейчас. Я хочу хотя бы еще один день надеяться, что ты согласишься, - он сгреб Северуса в объятия. – Мне пора. На службе наверняка такой завал, что рано меня ждать не стоит. Но ты все равно жди, ладно? - Куда я денусь? Послушай… - Пожалуйста… - Да погоди ты! Что за манера постоянно перебивать! - Хорошо, - Поттер отпустил его, мгновенно став серьезным. – Я все понимаю. Теперь, когда проклятие снято, ты сможешь найти кого-то более… умного и интересного. Люциус… - Надутый павлин, - закончил за него Северус, после чего достал из кармана домашней мантии небольшую коробочку, открыл ее и надел на палец тонкое простое кольцо из белого металла, украшенное мелкими черными камушками. – Я лишь хотел довести до твоего сведения… - Северус! – Гарри стиснул его до хруста и едва удержался от того, чтобы не начать кружить по комнате. – Завтра! В одиннадцать! Я договорюсь с начальником отдела семейной магии. Люблю тебя, Сев! - Не смей сокращать мое имя! – проворчал втайне довольный Снейп и отстранился: - Кому-то пора на работу, полагаю. - До вечера, - шепнул довольный Гарри, еще раз впился в губы, стиснул в объятиях и исчез в камине, пока мнительный любовник не передумал. Северус согласился! Теперь все точно будет хорошо.