Крысеныш

Стив не отличался особыми манерами. Плевал на законы, правила, мораль, и прочую, по выражению многих окружающих этого чокнутого, ересь. И правильно. Здесь мы не прикрываемся масками для дела, все четко и прямо - либо сожрешь ты, либо тебя. Некоторые подчинялись этому закону инстинктивно, получая искреннее наслаждение от мучений других или просто от той самой эйфории пролитой крови. Некоторые были бы рады бросить все это дерьмо и закопаться в недрах квартиры, но кто им позволит? Правильно, никто. Уж точно не он, презирающий этих слабаков, бегущих от боя. Кроме Андрэ. Андрэ просто задолбала эта английская крыса. Именно та, которую в данный момент и пытается грохнуть Стив. Тц, глупый англикашка, бегает по незнакомому городу и еще надеется не попасться! - Я тебя прикончу, кусок монархического дерьма! - с нечеловеческим воплем Джонс несется за противно хихикающим Оливером, сворачивает вслед за гаденышем в переулок, несколько секунд, и на лице появляется жуткий оскал, парень заливисто ржет, иначе не скажешь, высовывая язык и покачивая битой. Ай-яй-яй, как же глупо. Тупик, Оливер. Нехрен было бегать. - Хихихи, Стиви, хочешь кексик? - голос у пока еще тощего Керкленда противный и писклявый, Америка рычит и гвозди биты врезаются в стену в миллиметре от соломенных волос. - Заткнись, крысеныш. Англия показушно трясется от страха, касается губ пальцами в мелких порезах от ножа, строит глазки, но на белом лице с неестественно голубыми глазами это смотрится отвратительно, ненормально, фальшиво... Как раз в духе Стива. Он оценивающе осматривает Оливера, цепляется взглядом за язык, скользящий по кончикам пальцев и кривит губы в мерзкой усмешке, не придающей лицу ничего, кроме уродства, у братцев это семейное. Джонс хватает Керкленда за запястье и дергает вверх, заставляя встать на носочки. Тот продолжает строить из себя святую невинность, хлопая ресницами. - Как же я тебя ненавижу, шваль английская. - Стивен склоняется к лицу Оливера, продолжая скалиться и замахивается битой. Англия бросает незаметный взгляд в сторону выхода из переулка, за доли секунды успевает что-то придумать и внезапно хватает Джонса за футболку свободной рукой, подтягивая к себе. Тот неловко замедляет удар от смены положения и этого Англии хватает. Он издает короткий визг и впивается в губы Америки, кусая их. Спустя две секунды впавшего в ступор Стива отшвыривает к противоположной стене затянутая в толстую кожу рука. Трясущийся от гнева и непонимания анархист смотрит на ухмылку Оливера, стоявшего в объятиях Бернхарда, в глазах которого видит собственный отраженный гнев. - О, Claire-Bear*, ты так вовремя! Этот нехороший мальчик хотел забрать то, что ты назвал своим~. - голос Керкленда приторный, как у старой тетушки, британец хихикает и подмигивает Джонсу. - Закройся, Schickse*. Я потом с тобой разберусь. Конечно, Германия не поверил в болтовню Оливера, зная его, насколько вообще возможно знать такого психа, но вот только как же удержаться, когда есть такой прекрасный повод вмазать ненавистному Америке? Стивену же просто хотелось грохнуть обоих. Оливер сидел на ящиках, закинув ногу на ногу и со слабым интересом наблюдая за тем, как Бернхард пытается достать гранату, параллельно пытаясь врезать хотя бы кулаком. У Америки же просто снесло крышу от такого концентрата раздражающих факторов и он бессистемно махал битой, хотя надо признать, результативно. Рядом с рукой Керкленда сел грязно-коричневый кот с приплюснутой мордой, которого он тут же погладил. - Я буду звать тебя Кексик. - мерзкое хихиканье было раздалось в тишине, прерываемой лишь тяжелым дыханием Германии. Стив валялся на земле, продолжая бессознательно сжимать биту. Немец хмыкнул и отточеным движением достал гранату, готовый было швырнуть ее в бессознательное тело, но был остановлен рукой Оливера, наивно хлопающего ресницами и надувшего губы. Вблизи можно было видеть усыпанное веснушками лицо, пудра исчезла после вечерних приключений. - Оставь Стиви, без него будет неинтересно. Бернхард вспылил, резким движением впечатывая Англию в стену и сжимая тонкую, цыплячью шею. Ладони Керкленда обхватили запястье немца, а по губам расползлась противная усмешка, от которой даже взбесившийся мужчина вздрогнул. - Ну конечно, ты просто не хочешь лишаться еще одного претендента на потрахаться, да, Schickse? - глухо зарычав, он задрал жилет и рубашку Оливера, привычно сдавливая кожу между затянутых в перчатки пальцев, и как всегда, не добиваясь ничего, кроме истеричного хихиканья. Вскоре Англия сдавленно хрипит, теряя сознание и обмякает в руках Бернхарда. Такой, он даже не кажется опасным, без ледянящих душу неестественных глаз и кривой зубастой ухмылки. Ловя момент, немец целует его, хотя это нельзя назвать поцелуем, он терзает губы зубами до крови, пока взгляд снова не упирается в голубые глаза с почти исчезнувшим зрачком. - Бернхард... - Оливер облизывается, собирая кровь, дотошно, до последней капли. Мерзкое зрелище. - Hure. - Не отрицаю. Очнувшийся было под аккомпанемент стонов Стив незамедлительно получил по голове чьим-то ботинком и снова отключился, увидев в следующий раз рядом с собой лишь родную биту и термоядерный кекс Оливера. ___________________________________ Claire-Bear - медвежонок Schickse - блядь. Hure - смягченное schickse, что-то вроде "шлюха". Teddy-bear - мишка (плюшевый). Оливер каламбурит с именем Бернхарда.