Кто сказал...

Центр Парижа. Большая просторная двухкомнатная квартира на десятом этаже. Большое окно, в полстены, завешено тюлем, за которым не скрылось тяжелое небо, покрытое свинцовыми тучами. Казалось, что оно было готово упасть на оживленные улочки города влюбленных и придавить всем своим многотонным весом всех спешащих, гуляющих, счастливых и несчастных. Через неплотно закрытую форточку в гостиную прорывался ветер, доносились раскаты грома и сигналы машин, стоящих в пробке. Все, как всегда, за исключением того, что в воздухе витало что-то давящее и нагнетающее. Сквозняк, теребя глянцевые страницы модного журнала, попавшего сюда лишь потому, что издательство не поскупилось разослать каждому жильцу по экземпляру, разносил это чувство в каждый уголок, окружая, сковывая, заставляя хвататься за голову и метаться от одной стены к другой. Хозяин квартиры, Мерван Рим, известный актер и певец, долго измерял комнату шагами, бесцельно глядя вперед. Шум за окном обрывками доносился до сознания мужчины, пробивая некий блок, стену, которой отгородился он от внешнего мира. В сердце его была какая-то пустота, воронка, затянувшая все светлые и прекрасные чувства, воспоминания, а в голове гудел рой мыслей, вызывая жуткую мигрень. Весь негатив, накопившийся за много лет, стал прорываться, давать о себе знать, кричать, стучать в виски… Дабы хоть как-то заглушить его, алжирец рывком взял гитару за гриф и сел на кожаный диван, осторожно касаясь кончиками пальцев струн и поджимая губы. Кто сказал, что известный человек живет, как в раю? Люди рвутся к популярности, славе, но они даже не представляют, что это такое. Глядя на всегда улыбающегося и смеющегося в экран телевизоров Мервана, они ложно считают его беззаботным, радостным, довольным своей жизнью человеком. Но никакие материальные блага и толпы поклонниц не избавят его от того, что он чувствует на самом деле. В какой-то момент все пошло наперекосяк. Он, наверное, даже предполагал, когда именно это случилось. Потеря отца стала для семьи огромной трагедией. Нет, Мер никогда не жаловался на трудности и помогал действительно искренно, не потому, что так надо, не потому, что не было другого выхода. В конце концов даже из этой ситуации можно извлечь плюсы – он стал тем, кем он есть, т.е неплохим человеком. Ну…как он считал. Потом в его жизни появились мюзиклы. Поначалу за это алжирец был безмерно благодарен судьбе. Но вскоре все изменилось. Вскоре он понял, что на самом деле это своего рода яблоко раздора. Люди приходят и уходят. Они успевают разделить триумф, а потом, в минуты переживаний, ты осознаешь, что это было что-то мимолетное, непостоянное. И так уже много лет. Если кто-то и задерживался в его жизни, то со временем их общение все равно сходило на нет. А уже так хотелось постоянства… Даже с родными и близкими он потерял ту ниточку, всегда связывающую их. Они безусловно рады за Мервана, но вот только с каждым днем они все дальше и дальше. Времени у мужчины не всегда хватает, чтобы приехать, позвонить, сказать что-то важное, что-то, согревающее сердце и душу не только зимой, но и летом, ведь солнце греет только физическое тело, а духовному требуются слова, взгляды. Но эти два тела, несомненно, связаны друг с другом: чтобы приглушить боль второго, нужно сделать больно первому. Этот закон алжирец знал и сейчас, сменяя тихие звуки податливой гитары более громкими, резкими, он уже остервенело бил по струнам. Лишь бы раствориться в музыке, лишь бы забыться. Проигрыш Dors слишком чувственный, проникновенный, но в то же время на нем легко выплеснуть все свои эмоции, отбивая ритм по струнам, выбивая аккорд за аккордом, сбивая пальцы в кровь… «Спи» и не тревожься, «спи»… Как бы хотелось сейчас действительно уснуть и ничего не знать. Даже не смотря на то, что Мерван был один в квартире, он не мог полностью отдаться чувствам, расслабиться. Он нервно поджимал губы, кусал их, хмурился. Хотелось взять эту самую гитару и со всего маху ударить ею об стену. Нет, он не бунтарь, просто он слишком устал. Кто сказал, что у известного человека все есть? Кто сказал, что он ни в чем не нуждается? Да, у него есть деньги, поклонники, работа, дорогие вещи, но нет самого главного: внимания, заботы и любви. Рим в какой-то мере чувствовал себя роботом, зайчиком от батареек «энерджайзер», всегда заведенным, но который скоро потеряет свой заряд. Колыбельная закончилась, забрав с собой часть тяжелых и ненужных мыслей. Две струны все же были порваны, на кончиках пальцев проступали капельки крови, а за окном до сих пор лил дождь, сопровождающийся вспышками молний и печальными раскатами грома…