***
Как оказалось, когда Альмалексия обещала превратить жизнь Нереварина в ад, она не шутила и даже, к сожалению, ничуть не преувеличивала. Альма не затыкалась ни на секунду — ныла, капризничала, требовала, раскрывала в подробностях всю глубину ничтожности Неревара Возрожденного, а также широту своего величия и без конца пересказывала свои великие деяния, как фальшивые, так и настоящие. Дошло до того, что ей был сооружен личный алтарь в главном доме прославленного героя, и алтарь этот пришлось обставить со всем роскошеством, изрядно распотрошив личную коллекцию драгоценностей. Устав от бесконечной болтовни, Нереварин попробовал оставить клинок дома — дайкатана Альма переломала всю его обширную коллекцию оружия, изрубила в хлам экспозицию редчайших доспехов вместе с манекенами, размела любовно выставленные фигуры из фонарей и яиц квама, и вообще — устроила форменный погром. И еще пообещала в следующий раз поджечь все к даэдровой бабушке. В бою Альма была практически бесполезна, она могла прямо в гуще сражения сказать, что устала, и спрятаться в ножны, оставив Нереварина разбираться с неприятностями голыми руками — ведь к любому другому оружию Альма ревновала и перерубала его без промедления. Или крикнуть: «Эге-гей!» — и испортить Нереварину всю внезапность нападения. Или сообщить, что вот это оружие слишком плебейское, и оно недостойно поединка с таким великолепным клинком, как она. В сердцах Нереварин решил избавиться от клинка, забрался в самую глушь и сбросил дайкатану с моста прямо в пучину реки Одай, но он недооценил широту возможностей души богини. Альма самостоятельно выбралась из воды и, нахлестывая широкой стороной клинка, гнала Нереварина до самой Балморы. Альмалексия не давала своему хозяину погибнуть, приходя на помощь в критических ситуациях — но не из доброты или долга. Она просто растягивала его мучения.***
Вивек парил в воздухе в медитативном трансе. Завидев входящего Нереварина, он на всякий случай взлетел повыше, но не сменил ни позы — лотоса, пальцы колечком, глаза умиротворенно прикрыты — ни выражения лица. Словом, сделал вид, что гостя не заметил. Но Нереварин сегодня был настроен крайне миролюбиво: — Векх, брат! — Он уселся прямо на пол перед постаментом Трибуна. — Мы же с тобой друзья, правда? Я же тебя даже не убил после всего, что случилось. — Крайне любезно и великодушно с твоей стороны, — проговорил Вивек, старательно продолжая изображать безучастный божественный транс. — Забери Альму, а? — взмолился Нереварин. — Вы же с ней оба боги, вам будет о чем поговорить. В конце концов, вы же муж и жена… — Нет, спасибо, — Вивек вздохнул. — В том-то и дело, что одного раза мне хватило. Нет уж, ты хронологически первый супруг — ты и мучайся. Кстати, а где она? — На косметических процедурах, красоту наводит. Алмазная заточка лезвия, макияж по клинку, расслабляющий массаж крысиной шкуркой. — Неревар вскинул руки в умоляющем жесте: — Вивек, я так больше не могу! Ну подскажи, что мне делать, а? Ты же умный, ты же бог, в конце концов, у нас много общего, например — жена. Ну помоги мне-е! Вивек помедитировал еще немного, для порядка. Почесал нос. Вздохнул. И многозначительно произнес. — Вернись к истокам. Там найдешь решение проблемы.***
Сперва Нереварин подумал, что Вивек говорил о зачарователе. Но тот не смог ему помочь, да и вряд ли совет Вивека, знаменитого как раз своими иносказаниями и загадками, решался так тривиально и плоско. Тогда Нереварин решил, что все дело в его жажде обладать лучшими вещами во всем Вварденфелле. Если бы не эта жажда, он бы никогда не полез на всеми богами и людьми забытый остров за Звездой Азуры, не заказал бы эту трижды проклятую зачарованную дайкатану. И не ограбил бы Фира. Дивайт Фир, одетый в домашний халат с эмблемой дома Телванни и мягкие тапочки, сидел в своем кабинете и пил травяной чай из блюдечка. Его новый — прошлый почил смертью храбрых как раз в момент экспроприации Нереварином доспехов — домашний любимец-даэдрот длинным раздвоенным языком брал кусочки сладкого мяса грязекрабов из рук хозяина и жмурился от удовольствия. Нереварин скромно кашлянул. — Дивайт, я это… Извиниться пришел, — и он сгрузил перед собой объемный мешок. Мешок приглушенно громыхнул. — Не прав я был. — Ты бы хоть пледик на меня тогда накинул, — меланхолично отозвался Дивайт. — Пока заклинание паралича спало, я же простудиться успел, а в моем возрасте это довольно неприятно. — Извини, в общем. Вот твои доспехи. И скромный дар, чтобы возместить моральный ущерб. Даэдрическая дайкатана, зачарованная лучшим мастером Вварденфелла! — А я ведь убить тебя хотел, — хмыкнул Дивайт. — Но потом поостыл и понял, что тебе же хуже. А теперь смотрю — и правда, тебе же хуже. Раз сам приполз. — Ну возьми, а? — взмолился Нереварин. — Э-э, нет. Доспехи давай сюда, а меч себе забери, — Дивайт зловеще усмехнулся. — Мне, в отличие от тебя, чужого не надо. Нереварин с тоской посмотрел на полный мешок даэдрических доспехов. Даэдрот облизнулся. Вот так и остался Нереварин с мыслями об истоках, с мечом-Альмалексией и без даэдрика.***
— А куда мы идем? — поинтересовалась Альмалексия в перерыве между разглагольствованиями о погоде и о том, что «раньше разломы были глубже, а лава жарче». — Я тебя, кстати, еще за то заклинание тишины не простила. — В паломничество по местам боевой славы, — буркнул Нереварин. Новый и, к тому же, дешевенький доспех ему порядком жал. — Я на Красную Гору каждый год хожу. Чтобы помнить. — Ну пойдем, — милостиво разрешила Альма. — Я не против, веков пять уже там не была. Без пепельных бурь кратер вулкана смотрелся уже не так эффектно, но лава на его дне исправно булькала. — Красиво, да? — Нереварин прищурился. — Это та самая крепость Дагот Ура, еще от двемеров осталась. Отсюда он насылал свое моровое проклятье. — Я ее помню, — вздохнула Альма. — Мы зайдем внутрь? Что-то ностальгия такая накатила… — Конечно. Обязательно зайдем. Сейчас я даже тебя достану, чтобы тебе лучше было видно… — Нереварин размахнулся посильнее и швырнул клинок прямо в лаву. Насладился возмущенным воплем падающей Альмалексии, убедился, что она благополучно погибла в пламени, развернулся — и с легким сердцем пошел домой. Снаряжать экспедицию в Акавир. На всякий случай.