Я ненавижу смотреть на свое отражение в глади воды каждый раз, когда выплываю на поверхность. Я ненавижу то, что не могу твердо встать на земле. Я ненавижу чувствовать вместо двух ног множество болтающихся живых ответвлений. Я ненавижу то, чем я стал.
Что я теперь? Почему со мной такое сотворили? Эти вопросы держат мои мысли в плену уже долгое время. Прежняя жизнь осталась далеко позади и редко всплывает в воспоминаниях, будто отрывки из фильма, который я давным-давно смотрел. «Тогда», кажущееся теперь таким светлым и прекрасным, отделялось от мрачного и безысходного «сейчас» моментом, когда я попался в руки Медику RED. Я столкнулся с ним на миссии и попытался убить, но он оглушил меня ударом и унес куда-то… А дальше — провал. То ли это Медик постарался, то ли моя память сама решила выкинуть все те ужасы, которые мне пришлось перенести.
От того, кем я был раньше, сохранилась разве что синяя маска, но и она уже пришла в негодность и скоро спадет с моего лица. Никакого элегантного костюма, перчаток, портсигара, шляпы и лакированных туфлей — они мне вообще ни к чему. На отвратительно бледной коже были видны вены, синеватыми нитями пронизывавшие мое тело, которое ниже пояса темнело и переходило в длинные подвижные выросты. Ногти на пальцах рук потеряли свой естественный розоватый оттенок, стали совсем хрупкими и легко ломались. А главное — они не отрастали снова. Безымянный палец правой руки и указательный левой уже были девственно белыми и мягкими. Однажды я проснулся и вдруг обнаружил, что могу запросто дышать под водой неограниченное количество времени. У меня были догадки на этот счет, так что я провел рукой по шее. Предположение оказалось верным: у меня появились жабры.
Я вынырнул ненадолго и безразлично осмотрел окружавшую меня обстановку. Вокруг стояла кромешная тьма, но мне все было отчетливо видно: и потрескавшиеся стены с недавно оставленными пятнами крови на них, и большая железная дверь, и волнующаяся вода. С каждым днем во мне остается все меньше человеческого. Хоть я сам и меняюсь, но дни мои отличаются убийственной постоянностью и однообразностью. И вот я совершенно один под водой, и чувствую себя хоть сколько-то живым только благодаря беспомощному плаванию туда-сюда по ненавистному огромному бассейну. Никто и ни за что не услышит глупых и жалких всхлипов — они утонут. Никто не увидит слез на моем лице — вода тоже поглотит их.
Дверь загремела, загорелся белый холодный свет. Я зажмурился от резко упавшего мне в глаза яркого луча. В помещение вошел человек, которого я ненавидел ещё больше, чем себя.
— Guten Abend, — раздался в тишине четкий голос, выделяющий каждое слово. Я молча посмотрел на его владельца презрительным взглядом. Он был внешне почти полной копией Медика BLU, но, несмотря на это, нисколько не был на него похож ни в чем другом. Синий Медик был, по крайней мере, намного более адекватным.
— Не в настроении? — спросил Медик, своим тоном выдавая, что ему на самом деле совсем не интересно. В руках, обтянутых красными перчатками, он держал пакет с едой. Я бессильно промолчал. Я был ужасно голоден, но остатки гордости не позволяли брать еду у этой сволочи. Он как будто случайно помахал пакетом, затем достал оттуда рыбу, и в следующую минуту в меня полетели куски пищи. Животный инстинкт взял надо мной вверх, и я, поймав еду, с жадностью стал грызть сырое мясо, злясь и ненавидя то себя, то Медика, сделавшего из меня своего питомца. Немец усмехнулся, сложив руки.
— Как поживаешь? — спросил он, садясь на краю бассейна. Он снял обувь, закатал брюки до колен и опустил голые ноги в воду, практически перед моим носом.
— Parfaitement, docteur, — с сарказмом сказал я, оторвавшись от терзания дохлой рыбы. Если бы мне когда-то давно сказали, что я буду так делать, я бы просто рассмеялся в ответ на такую небылицу.
Мужчина смотрел на меня, с каким-то вызовом улыбаясь мне прямо в лицо и беззаботно болтая ногами. Это было не случайно, он точно знал, как мне больно.
— Gut, — сказал Медик. — Знаешь, я пришел потому, что мне кое-что от тебя нужно.
Только не это.
— А именно — образец… — начал он, вытащив из-под халата пилу.
— Нет! — резко перебил я его и сжал ноги в щупальцах. В глазах безумца промелькнул страх, но он невозмутимо произнес:
— Это не будет слишком больно. Ерунда. — Он наклонился ко мне с пилой.
— Убери это от меня!
Я наклонился в сторону и ещё крепче сжал его ноги. Медик на мгновение заколебался, и я, решив не терять времени, сдернул его вниз. Раздался громкий всплеск; я нырнул, держа тело доктора в своих тисках. Инструмент выпал у него из рук и медленно пошёл ко дну; как-то получилось, что Медик порезался своим же собственным орудием. Зубцы впились в кожу и прошлись вдоль оголенной ноги, начиная с колена и заканчивая нижней частью голени, не доходя до лодыжки, и порез открыл моему взору мерзости, которые каждый день видят патологоанатомы. Безусловно, Медик тоже на такое насмотрелся. Я не мог отвернуться или закрыть глаза, так как мой «хозяин», пусть и раненый, смог бы вырваться, воспользовавшись моей минутной задержкой, и тогда мне несдобровать. К моему счастью, смотреть на это пришлось недолго, так как воду вокруг нас заполонила кровь. Красный туман застилал мне глаза, но я отчетливо видел самое главное — лицо Медика, искажённое гримасой гнева и страданий от невыносимой боли. Я смотрел в эти тёмно-голубые глаза, которые в толще воды стали почти чёрными, и, кажется, видел в них злость, рождённую в бессилии и своими девятидюймовыми стальными когтями царапающую грудь изнутри. Я испытываю это чувство каждый день с тех пор, как потерял способность ходить и оказался заперт в тайном подземелье на базе Красных. И как вам это, дорогой доктор?
Медик успел задержать дыхание, так что пришлось подождать, пока он начнет задыхаться. Мужчина в ужасе смотрел на меня, лишенный возможности двигаться и говорить. Из уголков глаз, обвивая голубую радужку, словно змеи, побежали красные трещины. Эх,
такой красный совсем не сочетается с
таким синим…
И вот он инстинктивно открыл рот, из которого тут же пузырьками вышел воздух, растворяясь в воде. На моём лице сама собой появилась довольная ухмылка. Затем он начал дергаться, кашлять и пытаться что-то прохрипеть, с мольбой смотря на меня, словно побитый щенок на улице. Ха! Думает, ему ещё можно помочь? Даже если бы это было и так, я бы всё равно не помог этому ублюдку. Лучшее помощь для него сейчас — это быстрая смерть. Его тело держит в себе боль, словно западня, но ведь эта боль слишком велика для человека. Я приблизился к нему, одной из щупалец обвивая его шею, и лишь одними губами произнес:
— Да пошёл ты к чёрту.
Несомненно, доктор понял, что я хотел ему сказать. Щупальце все круче обворачивало шею, а затем резко свернуло её в сторону. Послышался приглушенный водой хруст и какой-то противный лязг, от которого по моей спине побежали мурашки. Жизнь Медика оказалась прервана. Правда, это ненадолго. Я вынырнул и швырнул мертвеца в стену. Он врезался в неё и сполз на пол, словно мешок дерьма, оставляя после себя кровавые следы.
— Какая жалость! — хмыкнул я, с презрением смотря на мокрый труп с распростертыми конечностями. На его шее отчетливо виднелись следы удушения, рот был широко распахнут, а глаза остекленевшим взглядом уставились вверх. Я не чувствовал сожаления, шока или страха. Я понимал, что в этом нет никакого смысла, но не мог удержаться. Я несколько раз убивал его с особой жестокостью, мучил, как мог, чтобы хоть как-то отомстить, и приходил от этого в экстаз. Я определенно сходил с ума и становился все более диким. Вот только Медик через пару минут проснется на респауне, такой же здоровый, как и прежде. А мне не поможет никакой респаун. Он на меня теперь не распространяется, да и в принципе не в состоянии исправить
такие дефекты. Я судорожно выдохнул и не спеша погрузился в грязную воду, пытаясь расслабиться. Я её пленник. Дверь открыта, хочешь сбежать? А вот не получится!
Все же во мне теплится глупая надежда на спасение. Хоть раз в день в моей голове мелькают мысли вроде «эх, если бы меня увидел кто-нибудь из моей команды», «однажды меня точно найдут» и тому подобные. Но я, похоже, застрял навсегда в подземелье, и единственным моим собеседником является чокнутый так называемый врач. Интересно, красные вообще знают, кто их лечит?.. Наверное, мои бывшие союзники забыли обо мне. Или же в их команду своевременно прислали нового шпиона. От этой мысли я сжал зубы и невольно проскулил. Ведь они могут даже и не подозревать о моем исчезновении. Я обнял себя за плечи и опустился на дно. Только я себя и могу утешить.
«Alone under water,
I walk under water,
I sleep under water at night,
I cry under water,
I fly under water,
I’m safe under water at night».
***
Иногда мне снится, что я лечу. Но, открыв глаза, я вижу все те же унылые стены, а крыльев у меня нет. Практически любой нормальный человек, если бы ему предложили стать человеком-осьминогом или человеком-орлом, выбрал бы второе. Несомненно, лучше парить в небесах, чем скитаться в подводном мире (в моем случае он состоял из четырех стен и пола), однако меня лишили выбора. Я подозреваю, что если бы даже Медик решил вырастить мне крылья, то он бы посадил меня в огромную клетку. Но отчего-то мне кажется, что тогда у меня было бы больше шансов вырваться из плена.
Сейчас примерно девять часов утра. Я поднялся наверх, и струйки холодной воды потекли по коже. С досадой я обнаружил, что накануне сломал ноготь большого пальца правой руки, и заметил ещё кое-что — на тыльной стороне ладоней появились тонкие, прозрачные полукруглые пластинки. Прикоснувшись к ним, я с грустью вздохнул: это была чешуя. Да что же я за существо такое?..
Свет остался включенным со вчерашнего вечера, но дверь вновь была заперта. Я двинулся к стенке, что была к ней ближе всего, и, прислонившись к ней, лег подбородком на пол. Чувствую, скоро снова придет Медик, обнаружит у меня чешую и будет пытаться взять у меня её образцы, чтобы исследовать их. Разумеется, он потерпит фиаско. О вчерашнем мне напоминала лишь красно-бурая мазня на стене; тела, конечно, не было, а воду очистили фильтры. На дне теперь довольно отчетливо виднелась пила Медика, которую он точно не получит назад. Я вдруг подумал, что очень давно не курил — Медик не позволял мне и этой маленькой радости. Как же я хочу вновь поджечь сигарету, затянуться ею, вдохнуть в легкие пары никотина, читая при этом в какой-нибудь газетенке статью, пропагандирующую здоровый образ жизни. «Если бы вы не курили, то смогли бы сэкономить столько денег, что их хватило бы на поездку в Прагу». Отчего же я тогда не в Праге?
Мои размышления прервал звук тяжело открывающейся двери. Медик зашел с суровым выражением лица, поджав губы и нахмурив брови, а в руках, кроме привычного пакета, он держал большой шприц с непонятной субстанцией, что меня насторожило.
— Я как раз вспоминал вас, docteur, — сказал я, скрестив пальцы рук. Тот с совершенно безразличным выражением лица подошел ко мне и сел на корточки, поставив рядом пакет. Я к нему не притронулся. Медик оценивающе смотрел на меня, наморщив лоб, а затем его взгляд упал на мои руки. Он схватил их и обеспокоенно спросил:
— Когда это появилось?!
— Сегодня утром, — я попытался выдернуть свои руки, но хватка была просто железной. — Слушайте, лучше вам меня отпустить. — Я угрожающе пошевелил щупальцами, пристально смотря на Медика.
— Не в этот раз! — с торжествующей улыбкой произнес он. Я хотел было снова прикончить его, но гораздо раньше, чем я успел что-то сделать, в мою сонную артерию вонзилась игла.
— Schlechter Junge, — успел услышать я перед тем, как почувствовал внезапно навалившуюся на мое тело тяжесть. Ужасно закружилась голова, мысли превратились в непонятные обрывки, а тьма обступила меня со всех сторон, и скоро я впал в небытие.
***
Я с трудом разлепил веки и почувствовал кратковременную вялость во всем теле. Какого черта я валяюсь на дне бассейна?.. Ах да, точно. Меня же навещал Медик. Я сделал рывок вверх и поднялся над водой. Кисти рук неприятно покалывало, и, посмотрев на них, я увидел, что часть чешуи пропала, а на месте её были рубцы. Работа была проделана аккуратно, как и полагается. Я с раздражением сплюнул и хотел снова спуститься вниз, как увидел, наконец, что Медик все ещё тут. Он стоял в стороне и молча следил за мной острым взглядом из-под круглых очков.
— Ты знаешь, — медленно произнес он, — завтра наша команда отбывает в Бэдлэндс.
Я вопросительно посмотрел на него, смутно догадываясь, к чему тот клонит.
— Я был бы очень рад, mein Freund, если бы ты перестал так агрессивно вести себя по отношению ко мне. Создатель любит свое творение и не может его бросить…
— Но творение плевать на это хотело и скорее сдохнет, чем позволит использовать себя в качестве игрушки, — перебил его я, выплевывая каждое слово и вкладывая в него свою ненависть. Медик подошел ближе к бассейну, однако все ещё оставаясь на безопасном расстоянии от него.
— Ты должен последовать за мной. Ты должен смириться с тем, что уготовила тебе судьба. — Речь с немецким акцентом для меня звучала так, будто доносилась из старого радиоприемника.
— Судьба?! — патетически воскликнул я и нервно засмеялся. — Кто дал вам право играть с чужими жизнями, доктор?..
— Заткнись, — оборвал он меня, — сейчас не об этом речь. Ты же понимаешь, что умрешь, если останешься здесь. Ты умрешь без меня.
— Лучше уж так, чем влачить жалкое существование лабораторной крысы-мутанта, — парировал я, сдерживая эмоции из последних сил.
— Считаешь, что лучше сдохнуть в заброшенной базе от голода, да? По-твоему, это достойная смерть? Ничего подобного! — жестко возразил Медик, сжав кулаки. На его лице отразилась непреклонность и готовность идти на крайние меры в случае необходимости.
— Ты не крыса-мутант, как ты выражаешься, — продолжил он, осторожными шагами расхаживая туда-сюда. — Ты феномен. Нечто новое, поразительное существо. Ты — лучшее, что я когда-либо создавал…
Я мрачно усмехнулся:
— Можете сфотографировать меня и поставить это фото на самое видное место в своем доме, чтобы все ваши гости смотрели на него, восхищались и спрашивали, что это за чудо. А вы с гордостью будете отвечать им: «Это поразительное существо! Жаль, что оно сдохло лишь из-за того, что я вообще его создал».
— Dummkopf, — фыркнул Медик, скривившись. — Тебе все равно придется поехать вместе со мной.
— И как вы думаете меня перевезти? Неужели так легко протащить монстра с щупальцами мимо своих союзников? — скептически ответил я, приподняв бровь. Медик, нисколько не изменившись в лице, сказал:
— Уж поверь, я отлично знаю, как и что мне делать. Даю тебе сутки на раздумья.
Доктор развернулся и пошел к двери, а выйдя, сказал напоследок:
— Auf Wiedersehen, mein Freund. Я приду за тобой завтра и спрошу, что ты решил. Согласишься — отлично, откажешься — что ж… — он пожал плечам, — придется переубедить тебя.
Дверь закрылась вслед за ним. Я застыл на месте, вновь прокручивая в голове диалог, произошедший только что, и обдумывая смысл сказанного. А ведь он прав — я не протяну долго, если останусь здесь. Я не только пленник воды — я ещё и зависимый от так называемого «создателя». Жалкое, беспомощное, зависимое существо неизвестного рода, необратимо измененное и застрявшее в череде повторяющихся дней ныне ненавистной жизни. С другой стороны, из этого всего есть выход, пусть и довольно низкий, противный, но все же… суицид. Однако есть «но». Я вспомнил, что ранее уже несколько раз пытался задушить сам себя, но щупальца почему-то отказывались мне повиноваться — вероятно, этому способствовал обострившийся инстинкт самосохранения.
Что же дальше?
— Пусть это закончится, пусть это закончится, пусть это закончится… — шептал я, словно мантру, одну фразу. Против моей воли на глаза навернулись слезы, соленые и обжигающие кожу, и тогда я просто нырнул в воду.
Только я себя и могу утешить.
«Awake under water,
I will stay under water,
'Till I drop I’m alive,
I’m alone at last.
I tried to kill myself,
Now I shine…»
