Тринадцать дней рождения

— Давай уже открывай. Ты глазеешь на неё весь вечер, — Квай-Гон снисходительно улыбнулся своему вспыхнувшему ученику и протянул ему крошечную коробочку. Оби-Ван смотрел на неё ещё пару секунд, а потом принялся разворачивать. Обычно он не приходил в такое волнение из-за подарков, но то, что мастер дарил ему на день рождения, всегда было особенно дорого Оби-Вану. Он открыл коробочку и обнаружил там белую бусину. Нахмурившись, он взял её большим и указательным пальцами и повертел: — Она чудесная. Квай-Гон улыбнулся, ожидая неизбежного вопроса. — Что это? — спросил Оби-Ван. Ломать голову над подарками мастера стало ещё одной доброй традицией. — Это бусина, Падаван. Оби-Ван приподнял брови и шутливо-укоризненно взглянул на Квай-Гона: — Я заметил, Мастер. Квай-Гон усмехнулся, уступая: — Это для твоей косички. Губернатор Маластара в благодарность за помощь в переговорах прислал мне один из своих лучших кристаллов. А так как задание удалось благополучно завершить только благодаря твоей самоотверженности и огромному старанию, то справедливо, что все почести должны достаться тоже тебе. И я сделал из кристалла её, — он указал на бусину. Оби-Ван вздрогнул. Он не хотел никаких напоминаний об этом задании. Он всех подвёл. Не смог защитить Квай-Гона во время перестрелки. Угрозами и уговорами заставил всех — таких неторопливых — участников быстро решить оставшиеся вопросы. Он думал тогда лишь о том, чтобы как можно скорее доставить мастера на Корусант и вверить опеке храмовых целителей. Оби-Ван посмотрел вниз на бусину, вверх — на Квай-Гона, наблюдавшего за ним с непроницаемым выражением лица, и глубоко вздохнул: — Я не заслужил этого, Мастер. Я подвёл вас… — заметив удивлённый взгляд Квай-Гона, он замолк на полуслове. — Подвёл меня? Оби-Ван начал нервно расхаживать: — Вам пришлось провести несколько недель в восстановительном центре, потому что я оказался недостаточно быстр и не прикрыл вас с фланга. Квай-Гон поднялся, крепко взял юношу за плечи, пресекая беспорядочное хождение, и заставил посмотреть в глаза: — Послушай меня, Падаван. Не в твоих силах было предотвратить случившееся. Ты защищал делегатов, контролировал эвакуацию мирного населения, ты делал свою клятую работу. Точно так же, как и я. И в конечном счёте именно ты сумел стабилизировать обстановку и завершить переговоры. Всё это ты сделал сам. Оби-Ван смотрел на него круглыми глазами: — Но вас же ранили, — прошептал он. Квай-Гон заключил ученика в сокрушительные объятия: — Да, Падаван, ранили. Но лишь благодаря твоей исключительной заботе, рассудительности и благоразумному поведению я не умер. Я очень горжусь тобой, Падаван. И хочу, чтобы ты всегда об этом помнил. Он взял со стола оставленную Оби-Ваном бусину и протянул ему. С улыбкой Оби-Ван опустился на пол перед креслом, в котором сидел Квай-Гон, и распустил падаванскую косичку, чтобы мастер переплёл её заново и добавил в неё свидетельство своей гордости. Мастер гордится им. И теперь он всегда будет носить с собой наглядное этому подтверждение. Квай-Гон вплёл бусину в косичку — символ его ученичества, и Оби-Ван часто заморгал, чтобы не расплакаться.