Мелочь.

Он подошёл к кованым воротам. Сегодня он устал. Работа... Мелочь. Бесполезная трата времени. Зачем, зачем он до сих пор встаёт рано утром, гладит рубашку, садится за руль машины, заходит в серое высотное здание, ставит кейс на стол, включает компьютер? Ему это не интересно. Ему вообще ничего не интересно. И как он мог раньше так рваться на эту грёбанную работу? Он не знает. Кажется, сегодня его компания заключила выгодную сделку... Но кого это волнует? Явно не его... Сегодня ему позвонил друг. Ещё с армии они не разлей вода. Вчера ночью подожгли его особняк. Но ему это не интересно. Он молча зашёл в ближайшее агентство недвижимости и купил дом в каком-то элитном посёлке, название которого даже не попытался узнать. Наверное, его обсчитали... Но кто знает? Точно не он. Чтобы не возиться с бумагами по поводу покупки жилья он просто дал им крупную сумму денег. Сколько? Он не считал. Его это абсолютно не волновало. Тем, что хоть в какой-то мере тревожило его, являлась покупка красивых цветов на рассаду. Главное, чтобы они были долголетними. Хотя, даже если таковыми они не будут, в следующем году он посадит новые. Наверное, президент компании, специализирующейся на продаже редких металлов по всему миру выглядел очень смешно, сажающий дорогущие цветы, закатав рукава рубашки. Но и это его не интересовало. Какая ему разница? Абсолютно никакой. Скорее всего, тем, кто звонил сегодня около полудня, был его друг. Было похоже, что он только что получил документы на новый дом. Он не помнил, что говорил ему счастливейший товарищ. Было ли это важно? Нет. Выслушав друга, он просто сказал «Не за что» и повесил трубку. Наверное, сегодня ему звонил брат. По веб-камере. С каких-то там островов. И если его не обманывала память, брат сказал ему, что он очень бледен. Ещё он пытался развеселить его. Не получилось. В конце концов, разговор, а точнее монолог брата пришлось прервать, так как заглянула секретарша и сказала, что прибыли коллеги из Норвегии и желают немедленно начать переговоры. Тогда он попрощался с братом, лишь кивнув головой, и, взяв пиджак, направился в зал совещаний. О чём же говорили те люди? Кажется, о каком-то сотрудничестве. Он согласился. Это принесёт обеим сторонам прибыль. А нужно ли это ему? Нет. Но её мать просила не бросать работу. Он повиновался. Его же мать считала, что раз уж представилась такая возможность, то пора заканчивать с жизнью в мегаполисе и перебираться к ней, как она считала, в деревню. Но так получилось, что её мама стала ему дороже собственной. Он отказался от переезда. Его родители были в негодовании. Тогда он послал им несколько сотен тысяч банкнот. Они успокоились. Чего и следовало ожидать. Её мама, когда он заехал к ней после работы, обняла его и в слезах отдала всё то, что он каждый раз оставлял ей на хранение. Это была её шкатулка. Волновало ли это его? Безусловно. Он не держал эту вещицу дома лишь по одной причине. Он боялся того, что с ним могло случиться, когда он оставался в одиночестве, наедине с её шкатулкой. А случиться могло что угодно. Он, человек с отличным самоконтролем и выдержкой, служивший в армии, уже несколько лет занимающей первые строчки в рейтинге жестокого бизнеса, мог с легкостью закрыть все окна, молча включить газ, и, сев на кухне, закурить, ожидая смерти. Но, как бы он не хотел этого, он не мог так поступить. Почему? Её мать и их с ней сын, который через две недели возвращается из санатория. Они явно бы не простили ему этого. По возвращению сына он немного оживлялся. Паренёк очень часто ездил по путёвкам в какие-нибудь места отдыха. Сейчас как раз были каникулы. Летние. Приблизительно месяц назад парень пришёл к нему на работу. В здание сын уже давно проходил свободно. Он сам распорядился, чтобы паренька никто никогда не задерживал. Когда дверь кабинета открылась, к нему как раз пыталась пристать молодая секретарша. Но он даже не обращал на это внимание. Лишь поднял в приветственном жесте руку и коротко улыбнулся сыну. Но паренёк непроницаемо смотрел на секретаршу, пытающуюся соблазнить начальника. Девушка слегка растерянно взглянула на парня. Посмотрев на неё с минуту, сын спокойно прошёл и, сев на кожаное кресло, спросил: «Пап, разве ты заказывал шлюху?». От таких слов девушка в шоке распахнула глаза и тоном, оскорблённым до глубины души, запинаясь, воскликнула: «Да... Да что ты себе позволяешь?! Да как ты вообще посмел...». Паренёк лишь скривился в презрительной усмешке и с безразличием ответил: «Девушка, вы наверное адресом ошиблись. Здесь досуг», - последнее слово парень особенно выделил. – «Никому не требуется. Вам лучше убраться подобру-поздорову, иначе я позвоню в ваше место работы – бордель в соседнем квартале, и настоятельно рекомендую вас уволить». Секретарша стояла, как кипятком ошпаренная. Шеф развернулся в своём кресле и произнёс: «Зайдите ко мне позже, сейчас я буду занят». Девушка шарахнулась от него и в недоумении воскликнула: «А как же отчёт?». Сын тут же усмехнулся и презрительно бросил: «Пап, это теперь так отчёты сдают? Тогда извините, я, правда, вас с вашим отчётом за «девочку по вызову» принял». Тогда секретарша задохнулась в возмущении, и, стрельнув взглядом в паренька, гордо зашагала из кабинета. Тогда отец сказал: «Раньше ты не говорил таких слов», а сын ответил: «Раньше я такого не видел. На твоём месте я бы давно её вышвырнул», - отвращение отразилось на лице парня. – «Потаскушка. Жалкая потаскушка». Он лишь вздохнул, спокойно глядя на такого взрослого не по годам сына, и спросил, зачем тот пришёл. Оказалось, паренёк пришёл по поводу какой-нибудь поездки. Он всегда просил куда-нибудь отправить его подлечиться. Отец согласился. Тогда он договорился довольно быстро. Вот уже три недели прошло с того момента, как они доехали до аэропорта, он обнял сына и посадил в самолёт... Сколько сейчас было времени? Он не знал. Да это было и не важно. Главное, что кладбище ещё не закрылось. Он тихо толкнул калитку. Она со скрипом поддалась. Он ступил на мощёную дорожку, ощущая привычную судорогу в теле. Сколько денег он отправил на облагораживание кладбища? Он не помнил. Он уже давно их не считал. Медленно шагая по тропинке внутрь кладбища, он всё больше погружался в воспоминания. Он знал, что если поднимет голову, ему привидится она. Такая лёгкая, прозрачная и сверкающая... И непременно смеющаяся. Ей было... Кажется, 25. Почему он не помнил? Да потому, что каждый её день рождения они, смеясь, пили за её «вечные» 18. Да и для него ей всегда было 18... Он любил её всю жизнь. Иногда, стоя перед зеркалом, она огорчённо критиковала свою, как она часто говорила, «неприемлемую для девушки такого уровня» внешность. Тогда он подходил и обнимал её сзади. Говорил, что она у него королева красоты. Она всегда была королевой его мира. Она, конечно же, упрекала его и называла подлизой, но всё-таки верила. Ведь он никогда не умел врать... Она бы сразу поняла, что он врёт. Ну а потом прибегал их 8-летний сынишка, и начиналась тяжёлая жизнь «нянек». Это когда он не работал. В выходные, например. Тогда он всё своё время посвящал семье. Она готовила какое-нибудь новой лакомство, непоседливый сын мучил бедную кошку, которая уже не знала, куда спрятаться, а он что-нибудь приколачивал, иногда тихо матерясь, когда нечаянно попадал по пальцу. Ссорились ли они? Он не помнил. Все её предрассудки выветрились из его головы с того дня. Как она умерла? Он не стал вникать. Он просто, совсем обезумев, ворвался в кабинет того врача, который, по его мнению, её убил и с размаху врезал ему. Тут же ворвались охранники, не успевшие задержать его на входе. Кажется они скрутили ему руки, но он успел ещё пнуть того ублюдка, который разрушил его счастье. «Врачебная ошибка», - заключил тогда суд. На деле её смерти поставили печать. Вот тогда всё и решилось. Не то чтобы он опустил руки, нет. Он поднял на уши несколько частных детективных агентств, подослал своих людей в ту самую больницу, приставил слежку за тем врачом... Но, похоже, это и правда была врачебная ошибка... Измотав себя поисками правды он, в один прекрасный вечер был увезён скорой. Инсульт. Из-за чего? Он не слушал докторов, но и так было понятно... Он всё-таки решился поднять голову. Её прекрасный, отдающий горькой болью в омертвевшем сердце, силуэт скользил между серых надгробий. В тот момент ему казалось, что она манила его за собой... Он почти развернулся в её сторону... На памятник опустилась птица. Видение ушедшего некогда счастья тут же рассеялось... На что он лишь вздохнул. Он никогда больше не сможет увидеть её. Но у него есть фотографии. Наверное, это к лучшему. Он наизусть знал дорогу к её могиле. Кажется, он почти пришёл... Всего лишь шаг вправо, чуть пройти вперёд, завернуть у той оградки... И вот она. Как же тяжело было для него переступить порог выкованной калитки... Как же болезненно сжимались все внутренности, когда он медленно подходил к её памятнику. Это выбило его из колеи. Лицо, которое отпечаталось в его памяти, наверное, навечно, сейчас смотрело на него с такой холодной, гранитной плиты... Она больше никогда не улыбнётся ему той тёплой улыбкой, и он больше никогда не поцелует её в щёку. Она не погладит его своей нежной, дарящей какую-то уютную безмятежность рукой, а он, в свою очередь не уткнётся лбом ей в плечо и не услышит её ободряющее «Всё образуется». Их сын, маленький сын, который вырос в 16-летнего юношу, как две капли воды похожего на неё, уже никогда не дёрнет её за подол летнего платья и не укажет пальцем на какого-нибудь очередного голубя... Он потерял её навсегда. Он лишь вздохнул, позволяя воспоминаниям захлестнуть его с головой и утянуть в тот, как теперь ему казалось, сказочный, невозможный и далёкий, мир, так жестоко разрушенный восемь лет назад. Он, совершенно не заботясь о чистоте новой рубашки, засучил рукава и, небрежно бросив дорогой пиджак на траву, открыл банку с бронзовой краской. Молча, словно в трансе вспоминая жизнь, оставившую его, он присел на корточки и уже хотел начать отцвечивать заборчик, как услышал звонок телефона. Даже не посмотрев, кто звонит, он взял трубку. Зачем? Наверное, потому что знал, кем окажется звонивший... В трубке раздался голос сына: - Пап, я сейчас приеду, не начинай без меня. Помолчав с секунду, он со вздохом спросил: - Почему ты не в санатории? Сын ответил сразу: - Я уехал. - Это я понял. Почему? - Просто уехал. Ты ведь их предупредил, что я могу внезапно уехать? - Да, конечно... Почему не позвонил мне? - Позвонил. Только немного позже. - Я бы прислал за тобой шофёра... - И на трамвае неплохо доеду. - Отец знал, что сын улыбается. Её улыбкой. - Ладно, подожди меня, буду уже скоро. Он ничего не ответил. Лишь молча завершил вызов и бросил телефон на пиджак. Паренёк унаследовал её гены... Она так же делала. Всегда. И почему он не вырос в спокойного и хладнокровного молодого человека? Неизвестно. Хотя, в глубине душе он знал, что это и к лучшему. Парень, был хоть какой-то частичкой её. Внешне хоть и походил на отца, но внутренне копия её. Он сел на траву. Как же хорошо было сидеть вот так, зная, что несколькими метрами ниже, абсолютно не заморачиваясь о повседневных заботах, лежит она... Сколько он так просидел, он не знал. Из блаженного транса его вывел голос сына. Отец, как обычно, поднял руку в знак приветствия. Парень сделал точно так же. Гены, наверное. - Спасибо, что подождал, - сказал паренёк. - Не за что, - ответил он, поднимаясь на корточки и протягивая одну кисточку сыну. - Мы ведь сегодня посадим цветов? - серьёзно спросил тот, кладя сумку на траву и опускаясь рядом с отцом. - Конечно, - кивнул тот, мягко макая кисть в краску...