Королева серых мышек

Саундтреки: Tame Impala - Borderline Gotye - Somebody that I used to know Phoebe Bridgers - I Know The End Она идет по длинному темному туннелю и не может выбраться. Нет света, и непонятно, почему она еще ни разу не стукнулась об стенку. Страх сковывает движения. Она понимает, что ничего не может сделать. Она лишь будет идти и идти... От этой мысли становится невыносимо больно. Кажется, что сердце черствеет. И уже не больно. Уже нормально. Интересно, Лера чувствовала то же самое, когда потеряла всех? Наверное, да... Скорее всего, она так и не выберется к свету. А может, ничего и не существует? Может, жизнь - это лишь шутка, а после смерти они должны скитаться по бесконечной тьме... Но тогда, это значит, что она умерла... После этого приходит какое-то осознание уюта. Что теперь ее никто не тронет. Что здесь она будет одинока и свободна. Она не хочет уходить из этой тьмы... Она решила, что останется тут. В ее личном маленьком мире, куда не может зайти никто другой. Но на смену радости снова приходит страх. А как же лошади? Она не хочет оставлять их... Нет! Она больше не хочет быть здесь! Но уже ничего не изменишь... Она вечно будет скитаться по туннелям, потому что нет выхода. Невидимый страж охраняет его, и, как только она подходит ближе, сразу переносит в другое место. И она понимает, что никогда не выберется. Что не может ничего сделать. Такое же состояние было у нее, когда она потеряла их всех... Но тогда она смогла выбраться. Потому что, выберется она или нет - зависело от нее. А сейчас - нет. Сейчас это зависит только от каких-то всевышних сил. А они, кажется, и не думают выпустить ее... А вы знаете, что такое безысходность? *** - А ты чего тут стоишь? Тебе кто-то разрешил? - Я... Просто... Все же стоят... - Стадное чувство? - истерический смех. Лина попятилась. Почему Марина продолжает обижать ее? Что она делает не так? Она ведь просто спокойно стоит рядом с ними! Почему Мара кричит на нее? - Слушай, если ты хочешь в элиту, - сделала акцент на последнем слове Мариша. - То так и скажи. Только популярной ты не будешь. Но мы будем с тобой дружить, - сладенько улыбнулась ей девочка. Полина задумалась. Пафосным словом "элита" Мара называла сборище избранных ею подружек и нескольких мальчиков, с которыми она пусть и не общалась, но находила их достойными своего внимания. Они устраивали какие-то совместные походы в кино, оккупировали единственный диванчик в коридоре школы, а главным предметом их разговоров были свои или чужие деньги. Хотела ли Полина в эту "элиту"? Она хотела быть уважаемой среди одноклассников, но "элита"... Нет. Ни за что. Она как-нибудь проживет без "любимых" одноклассников, зато не будет этих понтов, гонки за популярность и комплексов из-за того, что она хуже одета или не знает каких-то актеров. Ей это не нужно. Она найдет себе друзей, просто не здесь. И это ее решение окончательное. - Нет, - твердо ответила Лина. - Почему? - наигранно удивленно приподняла брови Мара. - Потому что мне это не нужно, - спокойно ответила девочка, и, под удивленные взгляды одноклассников, "мятежница против элиты" удалилась. В классе было душно. Лина открыла окно и села, глядя на улицу. Ничего интересного. Всё как обычно. Вон мусорные контейнеры с голубями на них, вон на детской площадке бегают всеми любимые дворняжки, а вон в фургоне везут мороженое... Стоп, мороженое! Полину с ног до головы окутало чувство безумной радости. Мороженое в школу привозили раз в месяц, и все без исключения дети с нетерпением ждали этого момента. Звонок прервал ее счастье. Девочка спешно слезла с подоконника. Во-первых, ее могла отругать математичка, а во-вторых, Маришка и кто-нибудь из ее компании вряд ли пожертвуют таким случаем, чтобы столкнуть ее вниз. Ну, хорошо, вряд ли прямо-таки столкнуть, но посмеяться над "неудавшейся суицидницей" - точно. Вернувшись к своей парте и вывалив из портфеля на парту все учебники, Полина легла сверху. Ей очень хотелось спать - всю предыдущую ночь она повела в постели с фонариком, читая полюбившуюся ей книгу про приключения Тома Сойера. В то время как другие ученики встали и поздоровались с учительницей, девочка тихонько посапывала на своей любимой задней парте... - Повторяем таблицу умножения. Трижды девять - двадцать семь... Четырежды восемь - тридцать два... Семью восемь - пятьдесят четыре... - монотонно бубнила учительница математики. Стоп! Но ведь семью восемь - пятьдесят шесть! Или это у нее уже глюки? Полина решительно встряхнула головой. Всё! Не спим! - Тенькина, к доске! - словно прочитав её мысли, прогремел голос учительницы. Девочка с трудом заставила себя встать с места и на негнущихся ногах пошла вперед. Сейчас она уже не боялась отвечать при всех, она поняла, что всем на нее всё равно. Она просто была усталой и невыспавшейся. - Перед тобой отрезок длиной в три сантиметра, - указала на интерактивную доску математичка. - Дорисуй его, чтобы он стал в три раза больше! "Гениальное задание!" - думала Полина, отмеряя большой линейкой для доски еще шесть сантиметров и дорисовывая их красным маркером. - Ладно, теперь подойди к меловой доске и пиши уравнение, диктую! - пробормотала учительница. "Ну вот, теперь я должна писать скрипучим мелом просто из-за того, что так захотела вредная училка!" - сердито подумала Лина, но тут же себя одернула. Что это она сегодня всё ворчит, как старуха? Не с той ноги, что ли, встала? Надо исправлять! С этими мыслями девочка записывала ответ уравнения. Прозвенел звонок. Лина, так и не выслушала вердикт учительницы, спешно сложила все тетради и учебники в ранец и побежала повышать настроение в буфет - мороженое не ждет. К кассе удалось протиснуться быстро, так как Полина прибежала в столовую одна из первых. - Можно Dove? - спросила девочка. Продавщица протянула ей любимое лакомство. - Сорок шесть рублей, - объявила женщина. Лина вынула из кармана помятую бумажку, дождалась сдачи и хотела уходить, но тут кто-то пропел у нее над ухом: - Наша серая мышка так преданно ждет сдачу! - довольно улыбнулась блондинка. - Четыре рубля - это, наверное, много. Опять эта серая мышка! В саду ее преследовало это прозвище, неужели и в школе про него не забудут?! Девочка предпочла ничего не отвечать. Она пошла набрать чай, но Марина уже была тут как тут и подставила Лине услужливую подножку. Дочь Елены растянулась на полу, облившись горячим напитком. Многие захохотали. Так приятно видеть чужой позор! Вдруг Полина услышала твердое: - Давай руку! Девочка с благодарностью схватилась за протянутую ладонь и встала на ноги, только потом, посмотрев на свою спасительницу. Девочка десяти лет, светлые волосы, и такое знакомое лицо... Неужели?.. - Полина?! - Маша?! *** Девочки стояли и в каком-то немом удивлении смотрели друг на друга. Первой, наконец, заговорила Полина. - Т-ты... Как сюда попала? - тихо спросила она. - Я... Это... - кажется, Маша тоже не могла подобрать слов. - Я вернулась, - вдруг твердо, но тихо объявила она. Лина не выдержала и бросилась к ней на шею. Вся школьная столовая в тишине наблюдала за этой сценой. *** Полина так долго ждала этого момента. Точнее, она ждала, когда уже Маша уедет, и она не будет волноваться. Девочка приготовила целую речь прощания и уже хотела что-то сказать, но... Просто молчала. Вот на шумном вокзале прощаются двое молодых людей, кажется, девушка с парнем. И видно, что ненадолго, ведь девушка не плачет, а улыбается и обнимает его. Тот чмокает ее в щечку и что-то ласково говорит. А рядом стоит целый класс, наверное, какой-то школы. Среди всех выделяется девочка, которая что-то сердито говорит маме и вырывается из ее рук. Наверное, класс уезжает на экскурсию. Девочке-то хорошо, а вот у ее мамы будет болеть сердце до последнего момента, когда дочь приедет. А вон уезжает большая семья. Тут и бабушка, и папа с мамой, и, наверное, тетя, две дочери и сын. Их никто не провожает, видимо, уезжают все. Наверное, только у них на всем вокзале абсолютно прекрасное настроение. Одной кассирше в небольшом кафе всё равно. Она лишь меланхолично печатает чеки и дает сдачу. А вот и Маша. С небольшим красным чемоданом, она стоит и потерянно оглядывается, словно ищет, чтобы с кем-то попрощаться. И в это время девочки встречаются взглядами. С этого момента всё идет не по плану. На глазах появляются предательские слезы, сердце царапают острые когти боли, а ноги подкашиваются. - Лина... - слышит она тихое. И одного слова достаточно, чтобы окончательно перепутать все планы. Она не может больше находится в этом месте печали, боли, страдания. Это место - хуже кладбища. Ведь на кладбище уже понимаешь, что ничего не изменишь. А здесь близкий человек жив, здоров, но уезжает, так далеко... И часто - навсегда. Дружба на расстоянии? Не смешите. Одно дело, когда всю жизнь общался с человеком, не видя его в лицо, и совсем другое, когда общался с ним вживую в каждый день. Не слушая окрики мамы, Лина бежит, куда глаза глядят. В голове вертится лишь одна фраза: Она ее больше никогда не увидит... *** - Почему ты вернулась? - тихонько спрашивает она. - Потому что... бабушки больше нет. - глухим стуком роняет эту фразу. Молчание. - Соболезную. - Ага. Опять молчат. - У тебя, как вижу, с одноклассниками не очень отношения? Горькая улыбка. - Сначала у нас было взаимопонимание. Они меня не замечали, я их не трогала. А потом Мариша стала меня оскорблять из-за этой своей идиотской элиты... - Не ругайся. - Угу. Молчание. Звонок. Уже ничего не изменишь. Да, они останутся приятельницами. Но у них больше никогда не будет тех теплых отношений, что были раньше. *** Елена сидела на полу. В руках она держала небольшаую деревянную шкатулку. На крышке была маленькая цветная фотография. Мужчина и женщина. Даже нет. Совсем еще девушка и парень. Молодые, лет по двадцать пять. Девушка, не изменяя себе, - в белом брючном костюме и, всё же, в традиционной фате . В каштановых волосах маленькие белые розочки, которые и держат ее. А парень... Его лица нет. Оно словно монеткой выцарапано с крышки. Он одет в черные брюки. Пиджак у него висит на руке, видимо, снял из-за жары. Воротник рубашки расстегнут на пару пуговиц и открывает мускулистое, загорелое тело. А внизу надпись красным маркером. Вроде, такая простая, а столько радости и одновременно горя принесла. Лена+Сережа А дальше... Дальше было сердечко. Когда-то целое, а теперь, всё той же монеткой, разделенное на две половинки. Елена одним резким движением откинула крышку. Внутри было немного содержимого. Лишь кольцо, то, которое он ей подарил, когда делал предложение, серебряная медаль по конкуру, вроде, обычная вещь в их доме, но эта медаль была самая главная во всей ее жизни, фотографии - они на яхте, они с Линочкой, свадьба... И гребаные документы. Документы на развод. Он сам ее бросил. Так вот подошел, и, со всем своим обычным хладнокровием сказал три роковых слова: - Лена, мы разводимся. Она не понимала, за что. Он же любил ее, и она знала это. Она взрослый человек, всё-таки, и, тем более, после прожитых вместе лет она научилась различать его эмоции. И она знала одно - любовь никуда не пропала. Она видела всю ту нежность, с которой он смотрел на маленькую Полину, а после, уже после развода - на крошечного Андрюшу... Других девушек у него тоже не водилось, и это ее удивляло. Зачем тогда было разводиться?! Она так давно не открывала эту шкатулку. Боялась открыть и снова поддасться воспоминаниям. Один раз она уже это сделала, и до сих пор винила себя за это. Ровно через неделю после развода она пришла к бывшему мужу и коротко спросила: - За что? А он протянул к ней руки и сразу же отпрянул, словно боялся подойти к ней больше, чем на пару шагов. - Поверь, это для твоего же блага... - тихо сказал он. Для ее же блага?! Он же видел - она любила его! И до сих пор любит. Но из-за своей гордости никогда не скажет ему это. Она была уверена: Прошлое не вернуть. Оно всегда будет прошлым, как бы ты ни старался.