Ничего сверхъестественного

             Когда начали твориться эти странности с Сэмом, я припомнить могу с трудом. На память приходит только самый первый вечер двадцать шестого ноября. Я сижу в кресле за столом и роюсь в старых выпусках новостей Бутта. Маленький городишко, каких до хрена на территории США. В интернете, как всегда, полно рекламы и всякого мусора. Сэмми сидит позади меня на кровати, устроив себе гнездо из подушек, и что-то рисует в своем блокноте. Мечтатель.       — Эй, глянь-ка. Череда странных убийств происходит в Бутте с 15 сентября.       — Дин…       — …у полиции нет никаких улик. Ни одно убийство не расследовано. Смотри, тут даже фото есть…       — Дин.       — Нам надо махнуть туда. Даже протокол есть, странно… Хм.       — Дин!       — А?       — Давай трахнемся.       — Давай, а с кем? — не отворачиваясь от экрана ноута, спрашиваю рассеянно.       За спиной молчание. Я сосредоточенно грызу кончик простого карандаша, изредка сверяясь с выпуском газеты за 20 сентября из Бутта. Случайно на глаза попалась в одном кафе. Прочитал и решил накопать в интернете об этом деле что-нибудь. Взгляд цепляется за несколько строчек, которые кажутся мне странными. Что-то тут не так. Я внимательно перечитываю абзац — показания свидетелей. Конечно, в газете не напишут все правдоподобно. Незачем мирным жителям знать о всяких ужасах. Ведь охрана правопорядка, то бишь полиция, всегда на страже, так что успокойтесь, мирные граждане…       Хмурюсь, ощущая чью-то ладонь на своем колене. Поворачиваю голову. Сэмми сидит у моих ног на корточках, улыбается своей привычной простодушной улыбкой и смотрит снизу вверх доверчивым открытым взглядом, от которого тают все женщины, от малолеток до пенсионерок.       — Дин, я с тобой хочу.       Несколько минут тупо смотрю на братишку сверху вниз. Чувствую, что бровь сама поднимается вверх в немом вопросе. Шуточка не в стиле Сэма Винчестера. Определенно, нет.       — Ха-ха-ха. Твое чувство юмора атрофируется с каждым разом все больше. Кажется, встреча с нечистью тебе противопоказана, — говорю я, фыркая, и снова разворачиваюсь к экрану.       Хочу снова сосредоточиться на показаниях свидетелей, но рука Сэма не убирается. Наоборот — поднимается выше.       — Сэм! — рычу я. — Это не смешно. Лапу убери! Ты пьяный, что ли?       Братишка продолжает смотреть на меня снизу вверх и хлопать длиннющими ресницами. Они у него всегда длинные были. Вот как на такого смазливого девчонки западают? А я знаю. Он производит впечатление беспомощного обаятельного милашки, и они сами стелются к его ногам. Он всегда был такой. И если по чесноку, я и сам порою на этот взгляд залипаю. Не, не в том смысле, конечно… Просто когда он на меня так смотрит, я не могу ему отказать. Правда, Сэмми никогда об этом не узнает. Не дай бог. Или кто там…       Когда рука братишки почти накрывает мое причинное место, я вскакиваю как ошпаренный, опрокидываю стул.       — Ты рехнулся, что ли?! — Смотрю на него возмущенно и недоуменно.       Он продолжает сидеть на корточках и улыбаться. Смущенно так, даже, пожалуй, немного застенчиво. Я все еще не понимаю: это он так неудачно пошутил?       — Ладно, забыли. Я пойду проветрюсь, — ворчу я, хватая со спинки стула свой пиджак и направляясь к выходу.       Потом я забыл тот инцидент. И вроде два дня было тихо. Ночью просыпаюсь от того, что кто-то скулит.       Приподнимаюсь на локтях. Сэмми мечется по кровати. На лбу — капли пота. Опять кошмарики снятся.       — Сэм.       Он не слышит, продолжая что-то бормотать. Лицо напряжено.       — Сэм!       Спускаю ноги с кровати и тянусь к брату — койки совсем рядом. Хватаю его за плечо и тереблю. Он вскакивает так резко, что я отшатываюсь. Хватает меня за руку, тяжело дыша и ошеломленно глядя на меня. Похоже, еще не до конца проснулся.       — Сэм?       Трясет головой, в глазах откровенный страх. Опять Джессика в огне?       — Эй… Это всего лишь сон. Ну хватит уже.       Его грудь тяжело вздымается, он опускает голову, и неожиданно сильная хватка на моей руке слабеет. Я морщусь, только сейчас понимая, что он оставил следы. Больно. Силенки-то прибавилось. Кашки много ел, что ли?       — Сон… Да, — бормочет Сэмми, снова падая на подушки, но даже не думая выпускать мою руку.       — Эй… отпусти уже, а?       Сэм неохотно ослабляет хватку и устало проводит ладонью по лицу.       — Полежи со мной?       Я начинаю кашлять, поперхнувшись воздухом.       — Может, мне тебя еще обнять и сказку рассказать? — иронично спрашиваю, вскидывая бровь, и небрежно кидаю ему на лицо одеяло. Ну не умею я иначе заботу проявлять!       Сэмми спускает одеяло так, что видны только его улыбающиеся глаза. У меня от этого его взгляда мурашки по позвоночнику пробегают. Как-то неправильно он на меня смотрит…       — Спи давай! Четыре утра, а нам завтра ехать в Бутт. — Крякнув, валюсь на постель лицом вниз, обнимая подушку и запуская под нее руки. И что на него нашло…       Утром просыпаюсь от того, что по моей правой ноге, под одеялом, от колена до бедра ползет чья-то рука. Хотя… почему чья-то? Спросонья не могу ничего понять, но прикосновение приятно. Мне еще и сон такой снился… Понятное дело, утренний стояк обеспечен. В нашей дурацкой работе такие сны — непозволительная роскошь. Только когда ладонь ложится на мою правую ягодицу, я понимаю, что что-то не так. Резко приподнимаюсь на локте, выхватывая из-под подушки свой мачете. Сверкающее лезвие оказывается у горла Сэмми быстрее, чем я успеваю подумать о том, что хочу сделать. Рефлекс. Смотрю на братишку огромными глазами, пытаясь понять, что только что произошло, а этот гаденыш улыбается, продолжая лапать мою задницу.       — Ты ебнулся, да? Какой бес в тебя вселился?       Улыбка Сэма становится откровенно ехидной, но в этот момент я не придаю этому никакого значения. Медленно убираю мачете от его горла. Но Сэм, блять, не убирает свою лапу от моей задницы! И поэтому получает по морде.       Поднимается с пола, потирая челюсть, и бросает на меня какой-то странный взгляд.       — Зря ты так, — спокойно говорит.       Моя собственная челюсть падает на постель. Ну ахуеть! Мой родной брат пытался меня облапать с самыми определенными намерениями, так я же еще и виноват!       А он поднимается с пола и уходит из комнаты.       Конец второго эпизода, блять.       После этого я от Сэма начал шарахаться. Честно, этот псих пострашнее любого призрака и демона будет. Старался держаться от него на расстоянии хотя бы одного метра. Ебать, реально страшно, когда твой брат вдруг стал геем и теперь клеит тебя! Но Сэм почти пять дней вел себя нормально. Я расслабился. И зря, дебил. Этот поганец так мою бдительность усыплял.       Вернувшись с какого-то заброшенного склада, где мы рассматривали место последнего убийства, это уже в Бутте, усталый и раздраженный, я пошел в душ. Сэм щедро разрешил мне пойти первым. Я весь в грязи, на улице слякоть и дождь. И от меня воняет. Тот склад — то еще местечко.       Будь я проклят. Я забыл запереть дверь! Впрочем, после того утреннего инцидента я старался принимать душ, когда Сэма в номере нет. Когда братишка оказывается рядом, я не замечаю. Душевая кабинка сделана из непрозрачного материала. Стекло матовое. Ни черта не видно, а из-за струй душа — не слышно.       Слышу за спиной его голос:       — Ди-и-ин.       У меня прекрасный слух, иначе я бы уже раз сто был умерщвлен, но каким образом в душевую кабинку, оказавшуюся, на мою беду, слишком просторной, проник Сэмми, да еще так неслышно, я так и не понял.       Его рука касается моего плеча, меня подбрасывает едва ли не на метр, сердце начинает колотиться, как бешеное. Когда мы на работе выслеживаем призраков, у меня и то пульс так не зашкаливает, как сейчас, в тесном пространстве с этим чудовищем, покушающимся на мое святое филейное. Это Сэмми! Сэмми! «Милое, очаровательное существо», карие глаза, обаятельная улыбка, приятный, располагающий к себе голос, дружелюбная аура, открытый взгляд. Но я реально его начинаю бояться. Потому что, блять, не знаю, что мне делать в такой ситуации! Уж лучше бы на меня вендиго напал!       — Блять, Сэм, немедленно свали отсюда! Я серьезно!       Ловлю себя на том, что прижимаюсь к стене. Выход, как назло, загораживает он. Между нами всего каких-то двадцать сантиметров. Может, больше. Надеюсь, хоть полметра наберется. Он голый. Голый, блять!       Оглядываюсь назад — не размахнуться.       — Я дам тебе в морду, — честно предупреждаю.       У него такой взгляд… Темный. Не опасный, нет… Но… жадный какой-то. Он стоит и лапает меня глазами. Если уже не трахает… Дьявол! В него реально кто-то вселился!       Тут меня осеняет… Сэм… он же сам на себя не похож. И поведение ему абсолютно несвойственно. Может, реально в него кто-то вселился? Но кто? Призрак младшего брата-гея?! Понимаю, что мысли у меня мечутся, в башке кавардак, смотрю на Сэмми, а он на меня. Ну, думаю, точно врезать придется. Слава яйцам, хоть лапу свою убрал от меня.       Мне даже как-то жарко становится.       — Сэм, ну… хочешь, мы поговорим, а? — Надо выиграть время. Если в него действительно вселилась какая-то похотливая сущность, необходимо заболтать ему зубы. Главное — добраться до дневника отца, там наверняка есть подсказка. — Слушай, Сэмми… Ты же это… натурал! Ты что, а Джессика?!       — Дин, расслабься! — он поднимает вверх руки, спокойно улыбается мне и смотрит как маньяк. Ага, блять, расслабься. Я расслаблюсь, и будет моей жопе пиздец. Дожили… В моего брата вселился сексуальный маньяк-гей. Но почему я-то?!       — Сэмми, дай мне выйти. А потом мы оденемся и поговорим.       Его рука тянется ко мне… и опускается на стену в двух сантиметрах от моей головы справа. Так… мне это не нравится. Расстояние между нами уменьшается.       — Мы и здесь поговорить можем. Дин, чего ты боишься? — Ебаный пиздец, и опять этот доверчивый, открытый взгляд.       Мне как-то вдруг начинает не хватать воздуха, я вжимаюсь в стену. Готовлюсь врезать ему и свалить из этой ловушки, но кидаю взгляд на его руки, шею, грудь… Он кажется абсолютно расслабленным внешне, но я вижу, что это обманчивая демонстрация. На шее бьется жилка. Быстро бьется. Он не даст мне ударить его. Изнасилует?! Пиздец. Нет, я не дамся! Пусть он хоть трижды моим младшим братом будет, я лучше его изобью, как собаку, но не дам себя трахнуть! Я не извращенец.       А с чего, собственно, я решил, что он хочет меня именно трахнуть? Может, это шутка такая? Первое апреля у нас когда? Всего-то через три месяца, ха-ха… Конечно, Сэмми пытается пошутить.       Я понимаю, что утешение бредовое, и на самом деле у меня начинается паника. Честное слово, лучше бы я на самолете земной шар облетел! Автоматически начинаю мурлыкать себе под нос любимую мелодию и обещаю себе, что, когда Сэм снова станет нормальным, я засуну его в комнату с клоунами.       — Сэм, ты рехнулся, да? Ничего я не боюсь. Просто как-то стремно, ты меня тут собираешься… ты меня домогаешься!       Ржет.       Вскипаю, пальцы сжимаются в кулак. Щас реально врежу, вот козел с ланьими глазами!       — Ты пошутил так, да?!       — Да нет…       И прежде чем я успеваю что-то сказать, его губы впиваются в мои. У меня глаза нараспашку, как придурок, открываю рот, пытаясь ухватить ртом воздух, вместо этого хапаю его язык. Задыхаюсь — язык горячий и напористый. Сэм не прижимается ко мне — просто целует.       У меня уходит где-то шесть-семь ударов сердца на то, чтобы понять, в каком я положении и что со мной вообще происходит. После этого Сэм получает коленом в живот. Я пожалел его, решил не вредить его сокровенному, которое он, кажется, очень жаждет в меня засунуть. Неслыханная щедрость с моей стороны!       Утешаю себя тем, что это не он хочет, а оно. Наверняка в нем сидит какая-то дрянь.       Пока Сэмми ловит воздух ртом, согнувшись пополам, сваливаю на хуй из ванны, тщательно стараясь не дотрагиваться до него.       Вылетаю, быстро вытираюсь, напяливаю на себя одежду. Так спешил, что даже трусы не надел. Сэм выходит через десять минут. Быстро оправился, сволочь. Надо было ему в «солнышко» втюхнуть. И снова эта дурацкая, чуть виноватая улыбка.       — Дин…       — Заткнись, придурок! Вообще свали на хуй с глаз моих! — в бешенстве рычу я.       Мое альтер-эго задето. Мне пришлось защищаться, как какой-то девице от насильника, ударив едва ли не в пах. Смотрю в эти ласковые глаза, и жутко хочется дать ему в морду.       — Какого хрена, Сэм?! Говори, что в тебя вселилось!       Ну да, так оно мне и сказало.       — Дин, да ничего в меня не вселялось. Я просто…       — Врешь!       Кидаюсь к сумке, хватая оттуда свой пистолет, и направляю его на братишку. Карие глаза темнеют. Он поджимает губы. Почти зло. Черты лица неуловимо меняются, становятся каким-то хищными. Думаю про себя, — пиздец, — рука слегка дрожит. Я никогда так не боялся. Значит, я прав. В него реально вселилась какая-то хуйня, которая хочет меня трахнуть. Но меня-то почему?! Старательно пытаюсь отогнать ехидный шепоток: призрак, вселяющийся в человеческое тело, питается от его агрессии, тайных желаний, мотивов… Нет, нет, Сэм не такой. У него никогда не возникало таких желаний! Он никогда не смотрел на меня, как на… бабу?! Бабу, которую хочет поиметь?! Кривлюсь. Да Сэм вообще никого, кроме своей Джессики, не видит! И ночью, и днем! Это абсурд. Значит, это все призрак! Похуистически сваливаю все на потустороннюю сущность, радуясь, что все так просто, и значит Сэмми остается Сэмми. А эту похотливую гадость я из него вышибу. Вопрос, почему именно я, остается открытым, но я гоню его из своей головы.       Пистолет в моих руках перестает ходить ходуном. Дуло целится в грудь Сэма. Я глубоко дышу, в башке, как обычно, вертится любимая мелодия, успокаиваюсь. Медленно наклоняюсь, не отрывая взгляда от Сэма, напряженно выискивая в его позе любой признак того, что он сейчас на меня нападет, но Сэм стоит спокойно. Скрестил руки на груди, лицо снова нормальное. Слава яйцам, вокруг бедер полотенце.       А он… неплохо сложен. Не теряет форму.       Так, блять! Нахуй-нахуй! О чем я думаю?! А может, это заразно?       Судорожно шарю в сумке, наконец пальцы натыкаются на кожаный переплет отцовского дневника.       — Стой на месте, понял?!       — Дин, кончай этот фарс, — спокойно говорит он.       Что-то в его спокойствии напрягает меня. Сэм никогда не бывает настолько невозмутим. Я окончательно уверяюсь в том, что это не он. Остается только надеяться, что тогда, когда эта хуйня из него выйдет, Сэмми снова вернется ко мне. Младший братишка. Чертов студент. Интеллектуал гребанный. Но мой. Мой брат, за которого, если надо, я жизнь отдам. А вот насчет задницы… подумаю.       Неохотно отвожу от него взгляд, кладу дневник на стол, быстро листаю страницы, ищу что-то необычное. Дневник я изучил уже вдоль и поперек, и, если по чесноку, не уверен, что найду в нем что-то новое. Никогда не встречал призраков-геев, которые, к тому же, еще и не чураются инцеста. И сдалась ему моя задница… Дебил, блять. Когда я не усмотрел?! Как не заметил, что Сэм не Сэм?       Стоп! Пролистываю назад несколько страничек. Помимо вырезок из газет, старых, вклеенных сюда листов из каких-то книг, писем, здесь куча всякой информации. И вот листочек. Маленький. Которого я раньше никогда не замечал. Не помню, чтобы он тут был, но из дневника мы с Сэмом никогда ничего не вытаскиваем, все кладем обратно. Я беру этот листок, читаю. Почерк — отцовский, и меня в этот момент ничего не смущает.       «Ситри».       Что за черт? Хмурюсь. Никогда не сталкивался с этим именем. Бросаю короткий взгляд на Сэма. Он все также стоит, спокойно наблюдает за мной.       — Ситри. Ты Ситри? — спрашиваю я зачем-то.       Улыбается.       Сэм, и в то же время не Сэм.       Не знаю я, кто такой Ситри.       На листочке, кроме имени, написана информация о том, как изгнать демона из человеческого тела.       «Провести сексуальный обряд с объектом вожделения».       Я чувствую, что меня начинает пробивать на истерический ржач. Ну конечно. Как же, блять, иначе! Надо трахнуться, чтобы демон траха съебался обратно в тартарары. Пистолет опускаю, быстро набираю в поисковике имя демона. Ситри.       «Принц Ситри — двенадцатый дух, великий принц. Появляется вначале с головой леопарда и крыльями грифона, но после того, как мастер произнесет заклинание, он может принять человеческий облик, при этом очень красивый. Он разжигает любовь мужчин к женщинам и женщин к мужчинам, и, если есть желание, он может также показать их обнаженными. Он управляет шестьюдесятью легионами духов».       Но я, блять, мужчина! Мужчина! И Сэм тоже вообще-то мужского пола!       Зло чертыхаюсь, бросаю листок на стол, хлопаю крышкой ноута и бухаю по ней кулаком. Ноут перестает жужжать. Поворачиваюсь к Сэмми. Нет, к Ситри. Все стоит, тянет проклятую лыбу.       — Козел. Думаешь, я не найду другой способ тебя изгнать?!       — Дин, тебе правда так противно? — спрашивает он невинно. У меня жуть как чешутся кулаки. Хочется дать ему по морде, но я сдерживаюсь. Сцепляю зубы, по скулам ходят желваки, а он делает ко мне шаг.       Невольно пячусь назад, пистолет поднимается выше, — целюсь в башку Сэмми.       — Не подходи, псих.       — Тебе не понравился поцелуй?       — Да пошел ты на хуй!       Он наступает, я пячусь и упираюсь в стенку.       — Ди-и-ин… Ну это же всего один раз. Ну что ты? Один раз, и я уйду из этого тела.       — А просто так ты уйти не сможешь?       Пистолет упирается в его влажную грудь. Капли воды скользят от ключиц к соскам, между кубиками пресса. Невольно слежу за ними взглядом, сглатываю. Так плохо мне еще никогда не было.       — Если ты выстрелишь, я уйду, но Сэмми уже не вернется, — шантажирует он меня.       — Знаю! — огрызаюсь я. — Дай подумать! Блять, отойди!       Не двигается с места. Смотрит на меня выжидающе. Я дурак, я такой дурак… Веду переговоры с каким-то озабоченным духом… Но листок… почерк отца… Он и с таким сталкивался?! Бляяяя… Что делать, что делать?!       Мелодия в голове нарастает, дышу. Дыши, Дин, дыши. Ты найдешь выход.       Так, вдох, выдох. Вдох, выдох.       — Мне обязательно зад подставить надо? — Голос мой жалок. Аж самого передергивает. — И ты уйдешь?       — Уйду, — улыбается Сэмми. Щурит глаза, в которых пляшут озорные смешинки.       Блять. А как я потом буду ему в глаза смотреть? Ебаный в рот. Хоть бы он ничего потом не помнил! Сука! Что за подстава! Как! Как его угораздило так вляпаться?! Когда этот чертов Ситри в него вселился?! В туалете? И главное, никакой информации!       — Точно съебешься? — Поджимаю губы.       — Верь мне, Дин.       И глаза такие… улыбающиеся. Взгляд открытый. Опять эта его магия… Козел!       — Я тебя потом все равно убью, ты понял?!       У меня, наверное, истерика. Сэмми мягко забирает пистолет из моих рук. Мои ладони крепко сжаты в кулаки. Зажмуриваюсь. Хочу ничего не чувствовать и вообще потерять сознание.       Проходит минута, две. Сэм ничего не делает. Но я чувствую его взгляд. Осторожно открываю один глаз.       — Че, уже все?       — Дин, мне так не нравится. Не делай такое лицо, — просит это чудовище.       Старательно растягиваю губы в тупой улыбке.       — Ы-ы-ы! Так лучше?       Ничего не говорит. Молчит, смотрит изучающе. А потом вдруг резко наклоняется вперед, прижимается к моим губам своими. Я крепко сжимаю зубы и смыкаю губы. Его язык скользит по ним, медленно, дразняще, у меня мурашки по коже. Я думал, что я испытываю отвращение к геям. Ну каково это, ебаться в задницу, а? И поцелуи с мужиком — это мерзко. Но губы Сэмми теплые, язык как язык. Поцелуй ничем не отличается от девчачьего. Я удивленно распахиваю глаза. Его глаза напротив — улыбаются. Мягко, но настойчиво язык раздвигает мои губы, скользит между ними. Только зубы сильнее стискиваю. Мычу.       Язык убери, козел. Мы так не договаривались. Трахай, но не целуй!       Тогда это чудовище отстраняется. Смотрит с укоризной.       — Закрой глаза, — говорит.       Не знаю почему, но я слушаюсь. Закрываю глаза. Через некоторое время ощущаю его теплые губы на своем лице. Целует зачем-то глаза, лоб, виски, нос, щеки, уголок губ, подбородок. Рот. Поцелуи трепетные и какие-то нежные. Против воли я расслабляюсь. Жмурюсь, повторяя про себя: это все не со мной, это не я. Это просто на один раз. Потом я врежу Сэму. Обязательно. Когда он снова собой будет. И ничего не скажу. Позор на всю жизнь.       А он целует. Его теплое дыхание касается моего лица. Вот его губы перемещаются вдоль скулы, прикасаясь едва ощутимо. Скользят по кромке уха — стая мурашек по коже, взрыв. Дрожу. Это странно. Поджимаю губы, скулы напрягаются, и тут же Сэм касается их цепочкой нежных поцелуев, затем снова возвращается к моему уху. Че-е-ерт… Это нечестно! Ухо — моя эрогенная зона! Приятно так, что коленки подгибаются. Он словно угадывает это, прижимается ко мне всем телом. Впечатывает в стену. Я все еще сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как его язык скользит за моим ухом. Хриплое дыхание срывается с губ, поднимаю руку, чтобы врезать ему, но он неожиданно сильно перехватывает мое запястье. Я даже задыхаюсь. Вот это демонстрация силы. Вдруг понимаю, что мой зад сегодня все-таки распечатают. Становится как-то… не стремно или горько… нет. Неуютно, и по коже ползут мурашки уже не удовольствия от его бесстыдных поцелуев, а легкого страха, и оттого — возбуждения. Я понимаю, что Сэм сильнее меня сейчас. Почему-то осознание этого возбуждает. Я ошеломленно смотрю на него — мне стыдно. Потому что мой член поднимается весьма заинтересованно.       Сэмми улыбается уголком губ, подносит к своему лицу мое запястье, нежно целует, поглаживает основание ладони большим пальцем и вдруг лижет его кончиком языка. Мой стояк упирается ему прямо в бедро, он все чувствует. И, слава яйцам, молчит, никак не комментируя происходящее.       Но стоит мне только подумать об этом, как Сэм спрашивает:       — Дин, хочешь, я тебе повязку на глаза надену?       Несколько секунд молчу, а потом отворачиваюсь и возмущенно цежу в ответ:       — Щаззз! В первый раз трахаюсь в жопу и ничего не увижу?!       — А ты ведь и не хочешь ничего видеть. Ты сейчас хочешь оказаться далеко-далеко отсюда, разве я не прав? — вопросительно смотрит.       Блять! Да убери ж ты от меня свои глазенки! От этого взгляда дрожь по позвоночнику и холодок. Как?! Как так смотреть можно, как будто душу наизнанку выворачивает!       — Дин, дай мне шанс, — шепчет на ухо почти умоляюще. Кладет мою руку себе на шею.       Молчу, упорно отворачиваясь от него. У меня сейчас такое ощущение, словно это Сэм. Я не чувствую в нем никакой потусторонней сущности, но все равно верю, что это не Сэм, а гребанный Ситри.       Потому что Сэм — натурал.       Потому что Сэм никогда не повел бы себя так.       Потому что Сэм, несмотря на свой телекинез и видения, не сильнее меня. Я всегда мог уложить его на обе лопатки. По крайней мере, я был уверен в этом до сегодняшнего дня.       Потому что Сэм — мой младший брат. Кроткий, спокойный, мягкий, дружелюбный Сэм.       Не это нечто, глядящее на меня ласковыми глазами Сэмми, но взглядом жестким, жадным, горящим. Не похотливым, нет — голодным.       Жутко.       — Заткнись, — цежу я. — Делай что хочешь, только молча.       — Разрешаешь?       — Блять! Сэм!       — Да-а-а?       Закусываю губу. Он отстраняется, тянет меня за руку, что облизывал пять минут назад, к кровати. Мне становится плохо. От переживания начинает тошнить. Кажется, словно я лечу. На самолете, ага.       — У-у-у… м-м-м… — бормочу себе под нос мотивчик песенки.       Он косится на меня, смеется весело и… толкает на кровать. Борюсь с желанием подскочить, как ужаленный, и броситься вон из комнаты. Особенно когда он нависает надо мной, его колено делает вмятину в кровати у меня между ног. И снова этот голодный взгляд.       — Дин, я тебя поцелую.       Зачем?! Ну зачем он комментирует?! Мне и так плохо и… м-м-м…       Снова чувствую эти его мягкие и ласковые губы, на этот раз язык проникает в мой рот беспрепятственно, и я снова мычу, уже беспомощно. Его руки придавливают мои к кровати за запястья, я просто распят. Целует. Умопомрачительно. Никогда не думал, что Сэмми может так целовать. Наверное, Джессика в постели была от него без ума…       Блять, о чем я опять думаю?!       Его язык скользит у меня во рту. А я впервые не знаю, что мне делать-то? Никогда не был пассивом… Блять, да, конечно, не был! Но отвечать ему не собираюсь. Не-не, я не гей! Нет! Пусть делает что хочет, но без моего участия!       Он словно угадывает мои мысли. Хватка на запястьях слабеет. Теперь Сэмми поглаживает большими пальцами внутреннюю сторону моих рук там, где кожа особенно чувствительна.       Я мычу ему в рот интенсивнее, он отрывается наконец от меня, и я могу глотнуть воздуха. Чуткие пальцы ласкают руки, меня утешает только одно — я еще одет. Но стояк по-прежнему упирается в живот Сэмми, он не может этого не замечать, но он спокоен. Я закрываю глаза, прикусываю губу до крови. Предательское тело реагирует на его ласки, как надо. Стыдно перед самим собой. Сэм задирает мою футболку, целует живот. Невольно втягиваю его.       — Сэм… Бля… Не надо, а?       Понимаю, что голос мой звучит жалобно, но ничего не могу с собой поделать. Я пытаюсь сосредоточиться на мысли о том, что я сейчас не трахаюсь с братом, а спасаю его. Ну, в самом деле! В нем сидит какая-то хрень, ее надо изгнать, а для этого надо с братом трахнуться… Все просто, ничего сверхъестественного, все нормально, Дин, успокойся… Успокойся, я сказал!       Но у меня не получается успокоиться.       — Ты можешь не петь? — Внезапный вопрос Сэма обескураживает.       — Что?       — Ты мурлыкаешь.       — И ничего я не… Да какого вообще черта?!       — Ладно, пой, если тебе так хочется. Так даже лучше… — улыбается он, расстегивая мои штаны.       Маньяк! Псих! Дергаюсь, у меня шок. Его пальцы порхают по моему животу. Мурашки. Заебали. Пуговица легко выскальзывает из петли, раздается звук разъехавшейся молнии, кончики его пальцев задевают головку моего гордо вставшего члена. Меня едва не подбрасывает, приподнимаюсь на локтях, пытаюсь отползти.       — Сэм! — смотрю уже испуганно, а он все продолжает улыбаться.       — Дин, все хорошо, — говорит успокаивающе, тянется ко мне и чмокает в губы.       И все так обыденно, словно так и надо. Его пальцы снова задевают мой живот, и я вдруг понимаю, что они дрожат. Дрожат. Пальцы. У него.       — Сэм?       Он поднимает голову, встречается со мной взглядом. Я опускаю глаза: на его шее все еще неровно бьется жилка. Дышит вроде спокойно, но он взволнован, я вижу. С чего бы?       — Сэм? — повторяю я уже едва слышно.       Молчит.       Наклоняется и вдруг вбирает мой член в рот. Я ахуеваю, ахаю, собираю простынь по бокам от себя в кулак.       — Сэм!!! — ору.       Его губы плотно смыкаются вокруг моей головки. Хорошо. Блять, как же хорошо! Я не сразу это понимаю, слишком потрясен тем, что мой собственный младший брат отсасывает мне. Смотрю вниз широко распахнутыми глазами — туда, где кудрявая голова ритмично двигается вверх-вниз. Он не может взять полностью, но сосет старательно. Облизывает у себя во рту. Мне становится и плохо и хорошо одновременно, не могу сдержать стона, запрокидываю назад голову…       Он на секунду останавливается, слыша этот звук. Мне стыдно. Блин… Неловко. Я думаю, он сейчас посмотрит на меня, но он не смотрит. Продолжает свое дело.       — Сэмми, черт возьми… — стону.       Не знаю, сколько это продолжается: пять минут, десять… Я не скорострел, но блять…       — Сэм! — кажется, вскрикиваю, пытаюсь предупредить, он не отстраняется, лишь вздрагивает и глотает мою сперму.       Лежу, пытаюсь отдышаться.       Он же не намерен останавливаться, стягивает с моей безвольной расслабленной тушки джинсы, тело после ахуитительного оргазма охватила приятная истома, шевелиться лень. Футболка тоже летит к ебеням. Я голый. Его полотенце уже на полу. Приподнимаю веки, вижу сквозь ресницы в его руках тюбик со смазкой.       — Блять…       Когда он успел купить это? Когда он все это запланировал? Я неуверенно заглядываю ему в глаза, надеясь увидеть там чужое. Потустороннее. Но вижу только растерянность, легкую неуверенность и бесконечное желание. Когда мой младший брат смотрит на меня таким взглядом, я не могу ему отказать.       И когда Сэмми раздвигает мои ноги, я сжимаю руки в кулаки, но удерживаю себя. Я не ударю, хотя все, что сейчас происходит, в корне противоречит моим представлением о нормальном, моим принципам, убеждениям и морали, которая, да-да, все-таки имеется у меня.       Ануса касается что-то холодное и скользкое. Сэмми протискивает в меня один палец, я упрямо сжимаю зубы. Когда раздается тихое рычание, я не сразу понимаю, что оно принадлежит мне. Что это я рычу.       Второй палец.       Дыши, Дин. Закрой глаза. Представь, что это все не с тобой происходит.       Но я не могу! Это же Сэмми, мой братишка, все, что сейчас происходит, не может быть на самом деле…       Три пальца — больно, но я только сжимаю зубы и не смотрю на него. Они начинают двигаться во мне, Сэм не произносит ни звука. Двигаются как-то беспорядочно, проникают глубже, не понимаю, чего он хочет этим добиться. Когда тело пронзает электрическая вспышка, меня подбрасывает на постели, я вскрикиваю — понимаю, что он искал.       — Блять, мать твою, Сэм, какого черта, что это?!       — Тебе нравится? — тихо спрашивает.       У меня вырывается яростное сопение, а он снова нажимает на какую-то точку где-то там, глубоко внутри меня. На этот раз стон с моих губ не срывается, мне удается его сдержать. Я смотрю на него и не могу прервать зрительный контакт, пока младший брат трахает меня пальцами.       Все мысли — на хуй. В башке пусто. Только жар во всем теле, приятно. Ловлю себя на том, что не хочу, чтобы он останавливался.       В какой-то момент его пальцы исчезают. Я уже ничего не соображаю. Не сопротивляюсь даже тогда, когда головка его члена упирается в меня. Давит, я морщусь, он протискивается внутрь.       — Блять, больно!       — Прости, Дин, — мягко произносит он. — Сейчас будет лучше, обещаю.       «Как с маленьким ребенком…» — отстраненно отмечаю.       Жжение в заднице усиливается по мере того, как он втискивается в меня. Какого хрена он такой большой?! На секунду даже ощущаю себя уязвленным. Всегда гордился своими размерами, а тут… Младший брат меня и в этом переплюнул?       — А-а-а, твою мать, Сэм, убью на хрен, ох ты ж блять, дьявол! — Меня едва не подбрасывает, но он придавливает меня к постели своим телом, его член давит на ту самую точку, и меня уносит нахуй.       Начинает двигаться, раскачиваясь во мне. Уже не слышу своих стонов, закладывает уши, дышу тяжело и хрипло, понимаю, что подмахиваю ему, как… как шлюха. Сэм что-то шепчет мне на ухо, слышу «люблю» — мне чудится, да, чудится…       И все взрывается перед глазами. Отключаюсь на несколько секунд, а может, часов. Когда открываю глаза, между ног немного липко, неприятно.       Сэм лежит рядом. Вышел из меня. Мы молчим. Неловко. Смотрю в потолок, раскинув руки звездочкой, ноги свисают с края кровати. Проходит пять или десять минут.       — Дин… — шепчет это чудовище.       — Че?       — Я это… не Ситри. Листочек подложил.       Приподнимается на локте и смотрит на меня робко.       Я медленно сажусь, в пояснице стреляет, охаю от боли.       Через пять секунд Сэм потирает челюсть, валяясь на полу. Дежавю, блять.       Подхожу к нему.       — Это за то, что обманул, козел.       Виновато прячет взгляд, молчит.       Даю ему смачного подзатыльника.       — За то, что трахнул.       Засопел.       Поднимаю его голову за подбородок и впиваюсь в губы жестким, наказывающим поцелуем.       — За то, что понравилось, Сэмми.       — Дин, я…       — Ага, давай еще обнимемся.