Их самый главный секрет

OST: Portishead — Give Me A Reason To Love You       Очередное дело внезапно зашло в тупик. Жертва — на съемной квартире, под присмотром Картер и Фаско; наркоторговцы, решившие затесаться в убийцы, прячутся в подполье; а тот, кто их покрывает, успешно затирает все следы, способные привести Риза к убежищу преступников.       Сходя с ума от безделья, он уже третий раз ушел заваривать им с Гарольдом чай — раз уж кофе тот не пьёт. Медведь, как ни странно, быстро выдохся и уснул в ногах Финча, не выдержав излишнего внимания скучающего хозяина.       Атмосфера в библиотеке, несмотря на нерешенную проблему с местонахождением наркоторговцев, была крайне умиротворяющей. По крайней мере, так казалось Ризу, а вот его партнер, очевидно, с этим был не согласен: когда на стол около клавиатуры опустилась чашка с горячим напитком, тот вздрогнул, а потом сморщился, наверняка, проклиная больную спину.       — Я уже второй раз проверил все отчеты по этой группировке… И там нет ничего, что могло бы вывести на их покровителя! — Гарольд, не поднимая глаз на стоящего рядом друга, потёр ноющую шею и снова уставился в экран, желая найти там незамеченные ранее данные. Его лицо в свете мониторов выглядело ещё более бледным, и желание уложить этого гения хоть немного поспать перевесило в Джоне любовь к своей работе.       — Гарольд, тебе нужно отдохнуть, — начал он, вручая в холодные пальцы почти обжигающую кружку. — Ты уже почти сутки работаешь, тебе необходимо выспаться, а потом, может, придумаешь другой план.       — У нас нет времени, мистер Риз. Что, если они объявятся? Выйдут на квартиру, а Картер и Фаско даже не успеют нам сообщить? — в голосе Финча сквозила неуверенность, и Риз понял, что сегодня сможет настоять на своём. Стоит только усилить давление…       Что он и сделал, положив руки на плечи напарника, и, усмехнувшись вмиг ещё более окаменевшей спине, начал разминать напряженные мышцы.       — Д-джон, личное пространство, вспомни, — вжав голову в плечи, как какая-то птица-наседка, затараторил Финч, но приятель был неумолим. — Ладно, ладно, я посплю, только перестань, пожалуйста…       Ризу показалось, что его друг уже готов захныкать, лишь бы страшное мучение его спины закончилось. Сделав ещё пару завершающих движений, он ушел стелить на кушетке — скука заставляла браться за любую подвернувшуюся деятельность. Подойдя к шкафам, в которых предположительно должны были быть одеяла, он открыл первый из них. На удачу там оказалось именно то, что было нужно. Постелив одно одеяло в роли матраца сверху кушетки, второе устроил в ногах, а из последнего соорудил некое подобие подушки. Удивляясь своей заботливости, он ещё раз пригладил получившуюся вполне уютной постель, и решил проверить, почему его напарник ещё не пришел, как обещал, спать.       Быстро пройдя по коридору из книжных полок, он оказался в освещенной мониторами комнате и с удивлением обнаружил Финча, сидящего в своем кресле неестественно ровно.       — Джон, боюсь, у меня возникли некоторые трудности с тем, чтобы дойти до кушетки… — руками развернув крутящееся кресло в его сторону, Гарольд жалобно посмотрел на друга, явно стесняясь своей проблемы.       — Помочь тебе встать? — нахмурившись, Риз в одно мгновение оказался около Гарольда, уже порываясь осуществить помощь, но тот только испуганно дернулся в сторону.       Скрыть страх боли от бывшего военного Финч даже не пытался, и, всё ещё стараясь не тревожить спину, внимательно наблюдал смену эмоций на лице друга. Тот почесал затылок — этот жест всегда виделся Гарольду милым, хотя использовать слово «милый» к бывшему агенту ЦРУ казалось гению крайне недальновидным.       Тем временем, Джон, оглядевшись по сторонам и не найдя решения для так доверчиво просившего помощь друга, странно потоптался на месте. Это показалось Финчу крайне подозрительным, но он не успел оформить своим мысли. Ведь через мгновение напарник наклонился, и подхватил его на руки одним резким движением, заставляя втянуть сквозь сжатые зубы воздух, скрывая боль.       Когда Ризу только пришла в голову мысль отнести напарника на руках, он думал, что тот окажется тяжелым, и даже неудобным для переноса. А ещё, что начнёт возмущаться и всячески мешать себя переносить. Однако, как только он поднял сначала пискнувшего Гарольда, тот сразу затих, чуть ли не мышкой замерев у него на руках. И весил на удивление мало.       Стараясь доставлять как можно меньше боли, Джон удобнее перехватил друга под лопатки и колени, и понёс, надеясь, что Медведь не собьёт его с ног, внезапно проснувшись с намерением поиграть. Потому что тогда Гарольд, наверное, больше никогда так не доверится ему, надолго запомнив боль от падения.       Сказать, что Гарольд был ошарашен, значит не сказать ничего, ведь на деле он даже не мог вымолвить ни слова против такого бесцеремонного отношения. Хотя, очевидно, это было лучшим решением, ведь мягкая, кошачья походка Джона позволяла почти не будить боль, но с другой стороны… Его лицо, и щека, покрытая серебристой щетиной, в каких-то пятнадцати сантиметрах от собственного лица, мягко говоря, обескураживала, заставляя гения краснеть пятнами — как и всегда, с самой школы.       По возможности смотря себе под ноги, Риз боком проскользнул по коридорам библиотеки и остановился у кушетки, думая, как аккуратнее сгрузить свою ношу. Решив спросить мнение друга, он уж было повернулся к нему, но, встретившись с незнакомым ему выражением лица, забыл, о чем хотел поинтересоваться.       Радуясь, что Джон не смотрит на него, а старается нести его как можно аккуратнее, да ещё и молча, никак не комментируя свои действия, Финч, грубо говоря, завис. Такое определение пришло к нему мгновенно, когда он как бы со стороны смог оценить своё состояние. А вот оно не могло его порадовать, потому как, оказавшись на месте назначения, он никак не мог заставить себя отмереть. Внезапно повернувший к нему голову приятель только ухудшил положение, зачем-то смотря слишком серьёзно и дыша как-то тяжело. Сам же он не мог даже вдохнуть, то ли от боли, то ли от непонятно откуда взявшегося, но просто бешеного волнения. Джон некоторое время внимательно смотрел прямо на него, затем его взгляд опустился на несколько сантиметров ниже и вернулся обратно. На какой-то миг в голове Гарольда возникли мысли, не по-джентльменски попахивающие паникой…       — Я тебя сейчас постараюсь аккуратно уложить, а ты не дергайся, чтобы не было ещё больнее, — практически прошептал Джон, поддаваясь какой-то странной атмосфере библиотеки, и медленно опустил старающегося не издавать ни звука Финча. — У тебя есть твой личный врач, Гарольд? Эй, ты слышишь меня?       Тот, будто бы приходя в себя, с трудом сосредоточил взгляд и попросил принести мазь, хранящуюся в кухонной аптечке. Когда Риз вернулся, Финч лежал во всё в той же, явно неудобной позе, спиной к выходу, и смотрел перед собой.       — Джон, дай, пожалуйста, мазь и выйди. Дальше я сам справлюсь, — повышенная нервозность чувствовалась в каждом слове.       — Ты не сможешь сам ничего сделать, — Риз сел на край кушетки и жестом поддержки положил ладонь на плечо друга. — Гарольд. Что-то не так? Что ты от меня снова скрываешь?       — Ничего. Мистер Риз, я сам справлюсь. Выйди, пожалуйста.       Проигнорировав ставший холодным тон, Джон внезапно привстал, и, упершись коленом в кушетку (для большей устойчивости), осторожно перевернул отчаянно пискнувшего гения на живот. Тот, может, и хотел бы посопротивляться, но не в таком состоянии и не с бывшим агентом внешней разведки.       — Джон… — почти захныкав, пробормотал Финч, надеясь дозваться до совести друга.       — Не бойся, я буду нежен, — усмехнувшись, Риз заставил Гарольда покраснеть так сильно, что тот даже обрадовался близкому знакомству лица с импровизированной подушкой.       На удивление быстро и безболезненно лишившись жилетки и рубашки под ней, Гарольд стал ожидать реакции напарника на то, что так хотел скрыть. Но Риз будто бы и не заметил множественные светлые шрамы вдоль позвоночника, а просто сел на край кушетки и, судя по звуку, выдавил на пальцы достаточно много мази, чтобы покрыть ею спину Финча в два или три слоя. Согрев её в ладонях, он скользящим движением опустил ладони на перетруженные плечи, и мягко повел к шее. Стараясь не доставлять неприятных ощущений, он, еле напрягая пальцы, разминал закаменевшие мышцы, прислушиваясь к снова затихшему другу.       А Гарольд чувствовал себя явно не в своей тарелке. Уже давно ему так сильно не хотелось провалиться сквозь землю, ощущая чьи-то прикосновения. Казалось, все ощущения обострились: вот к его боку прижимается дорогая ткань брюк Джона; вот ладони Джона мнут его лопатки, гладят шею, иногда проходя по ежику волос на затылке. Запах одеколона и оружейной смазки идеальнейшим образом вписывается в старые запахи библиотеки. Жар тела нагревает воздух вокруг, а прорывающиеся сквозь этот воздух сквозняки заставляют вставать волоски на руках. Джон, казалось, был везде, и сейчас Финч чувствовал это особенно сильно, постепенно поддаваясь пьянящей атмосфере заботы и уюта. Его глаза закрылись, а на лице проскользнула еле заметная улыбка.       Когда горячие руки опустились на поясницу, осторожно прикасаясь к белесому шраму, Гарольд вздрогнул, ожидая простреливающую боль. Но она не последовала, а вместо неё по позвоночнику пробежала слабая волна удовольствия, вырвав из него еле слышный стон. Услышав его как бы со стороны, он не сразу понял, что это был именно его голос. Не в состоянии увидеть реакцию приятеля на такой однозначный звук, Гарольду оставалось только запаниковать, но ни на секунду не остановившие свой путь ладони будто бы вытягивали из него все мысли, почти усыпляя. Он не мог вспомнить, когда в последний раз получал столько тактильного контакта. Вся спина горела, а искры удовольствия всё чаще пробегали под тонкой белой кожей, позволяя забыть о деле, о шраме, и о боли, беспрестанно сопровождающей его уже несколько лет.       А Риз же не мог вспомнить, когда последний раз делал кому-нибудь массаж. Он не был удивлен шраму на пояснице и слишком бледной, никогда не подвергающейся влиянию ультрафиолета, коже. Чего-то такого он и ожидал, хотя в одежде Финч казался чуть… пухлее. Видимо, это был эффект небольшого роста и узких плеч, вкупе с отразившимся на лице возрастом.       И всё же, Джон привык видеть ранения и шрамы, так что изуродованная кожа не вызывала никаких эмоций. Разве что заботу. Хотя заботу вызывал весь Гарольд — всегда, везде и пугающе сильно. При всей своей параноидальной скрытности, гений представлял собой крайне неприспособленного к жизни человека, которого хотелось оберегать и опекать. И заваривать чай. И делать массаж, чтобы облегчить боли в спине. И…       Плавая на волнах наслаждения, Гарольд не сразу понял, когда к массирующим шею пальцам прибавились обжигающее дыхание, а после и прикосновение влажных губ. За своим тяжелым дыханием Риз различил судорожный вздох напарника и, помедлив, мягко прикусил его за загривок. А тот, не в силах поверить в происходящее, испуганно замер, пытаясь найти объяснение всему тому, что сейчас делал Джон. Ведь он не мог это серьёзно, да? Не он, не этот потрясающе красивый, хотя и слишком рано поседевший мужчина, которого пытались «клеить» почти все их клиентки. Джон не мог, просто не мог сейчас оставлять такие заботливые укусы на его шее. Ведь Гарольд — совсем не молодой, хромой и никогда не популярный, как выражался Фаско, «очкарик», даже в юности не пользовавшийся успехом у женщин. В конце-концов, он тоже мужчина! Хотя Джона это все, видимо, не очень волновало, потому как Финч уже почувствовал дыхание у себя за ухом, которое следом за этим было слегка прикушено.       Риз и сам не знал, что на него нашло. Просто в какой-то момент ощущение власти над расслабившимся, разомлевшим Финчем смешалось с невероятной силы заботой и вылилось в это… сумасшествие.       — Гарольд… — шепот в библиотечной тишине показался очень громким, и он вздрогнул. — Если ты не хочешь, чтобы я продолжал, скажи.       — Я… не хочу, — после короткой паузы возразил тот, жалея, что снял очки, и боковым зрением видит только расплывчатый силуэт над собой. Сказано это было очень тихо, так, что можно было и не услышать.       Но Джон, всё же, услышал. И ответил:       — Не верю…       Гарольд хотел было приподняться, отыскать очки, и проверить, не пьян ли его приятель. Но руки Джона уже прошлись по его плечам, спине, но совсем не так, как раньше — не лаская, а приказывая лежать. Над Финчем послышался шорох одежды, а после внезапно сошедший с ума Риз перекинул колено через него и сел сверху, на бедра — видимо, чтобы не беспокоить поясницу.       — Дж…       — Тише, мистер Финч, я всего лишь делаю вам лечебный массаж. Не мешайте, — прервав замершего в испуге напарника, он вновь опустил руки на поясницу и, наклонившись, прошептал на ухо. — Ну что за бесполезная привычка при любой опасности замирать как косуля? Хоть бы посопротивлялся для приличия…       Останавливаться было поздно. Не позволив Финчу вымолвить ни слова, Джон быстро скользнул ладонями на скрытые тканью ягодицы и сжал их, вызвав у того стыдливое мычание в подушку. С виду совсем непривлекательное, немолодое тело внезапно оказалось самым ценным, а его реакции — самыми важными.       Гарольду было не впервой довериться Джону, но чувствовать себя настолько беззащитным… Поневоле ему вспомнилась их вторая встреча, когда этими же руками, которыми Риз сейчас гладит там, где не надо, он прижимал его за шею к стене отеля, приподняв над полом. Тогда было страшно, но существовала некоторая уверенность, что ничего плохого не произойдёт, — такое поведение было предсказуемым. А сейчас… Сейчас он совсем не понимал, что происходит. Как привычные боли в спине привели к тому, что он лежит ничком, на животе, ничего не видит, а сверху, на его ногах, сидит его единственный друг, напарник и коллега? Попытка нашарить очки привела к тому, что Джон лег грудью на его спину, уверенно обхватив небольшие холеные ладони своими, крупными и натренированными в постоянных схватках. Гарольд внезапно понял, что ему очень жарко, особенно от неожиданно оказавшегося на нём огромного тела.       — Ты тяжелый. И мне очень, очень некомфортно. Ты не мог бы меня отпустить? — жалобно попросил Финч, уткнувшись щекой в одеяло, чтобы не очень напрягать шею. — Моя спина уже совсем не болит. И массаж мне больше не нужен. Ты сам говорил, что мне надо поспать…       — Гарольд… Ты хочешь меня? — Риз попытался говорить как можно более уверенно, но его голос всё равно дрогнул на этой слишком откровенной фразе. Вся уверенность куда-то испарилась, когда он обхватил небольшие кулачки и вдохнул привычный запах шампуня, которым всегда пахли короткие волосы гения. — Не ври мне сейчас, пожалуйста.       — Джон, подумай, пожалуйста. Ты… — Финч запинается, теряясь в собственных мыслях, — Ты не можешь испытывать ко мне сексуальное влечение. Возможно, тебе что-то подсыпали. Ты ничего подозрительного не пил?       — Ответь на вопрос, по-хорошему прошу.       Гарольд нервно сглатывает, желая в ту же секунду оказаться подальше от этого сложного человека. Подальше от самой главной загадки в своей жизни. OST: Strays Don't Sleep — For Blue Skies       И он молчит. Он не хочет, не может ответить на столь прямой вопрос. Боится совершить самую главную ошибку в своей жизни. Боится до дрожи в руках.       Внезапно с его тела исчезает всё-таки приятная тяжесть, а Джон, как всегда легкой походкой, покидает помещение, выключив свет. Гарольд закрывает глаза, ожидая услышать тяжелый удар входной двери об косяк. Но его не происходит, а в помещении наступает тяжелая, гнетущая тишина.       Джон уходит в другой конец библиотеки и кое-как устраивается в неудобном кресле-кровати. Сердце всё ещё бешено колотится, и он никак не может его унять. То, что он наделал, уже никак не исправить. Так долго выстраивающееся доверие разрушено его необъяснимыми желаниями и действиями. Какое, к черту, «ощущение власти»? Что за чушь была в его голове, когда он пошел на поводу у непонятно откуда взявшейся похоти? Может, ему действительно что-то подсыпали, решил Риз, опуская взгляд на натянутые в области паха штаны. Но поведенческие реакции Гарольда тоже были довольно ясные. Возможно, что-то подсыпали им обоим. Но как, когда? К тому же, Финч пьёт без сахара, а крупнолистовой чай был абсолютно чистый и только что распакованный…       Обуреваемый множеством вопросов, Джон, свесив свои слишком длинные ноги с этого жалкого подобия кровати, уставился в почти черный потолок. Если прислушаться, за стенами библиотеки можно было различить рык моторов и визг тормозов какой-то уличной гонки. Спать не хотелось, но и уходить куда-то — тоже, несмотря на неприятный инцидент. Свет уличных фонарей четко в форме окна освещал комнату, цепляя его тело ниже пояса. Брюки от этого казались странного желтоватого оттенка. Закрыв лицо ладонями, Джон попытался понять, что же он должен дальше делать. Но инструкций по этому поводу у него не было, и ему ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть полной грудью, стараясь, подобно самураю, усмирить свои тело и дух. OST: Hyde — Secret Letter       Прошло где-то полчаса спустя так называемого «инцидента», как Риза выдернули из полудремы тяжелые, неритмичные шаги. Прихрамывая, из коридора между книжных полок появился Гарольд. Он остановился, не заходя в освещенную фонарями часть комнаты, и неуверенно помялся на месте. На нём была чужая рубашка и накинутое на плечи одеяло, которое он придерживал руками. В растерянном взгляде читалась неясная просьба, и Джон, чуть помедлив, поднялся со своего места, только тогда осознавая, в чьей рубашке его напарник. Не разрывая зрительного контакта и сделав несколько шагов вперёд, Риз остановился в центре желтого квадрата, жалея, что не умеет читать мысли. Даже если была опасность свихнуться от того количества информации, фобий и странностей, что были в голове этого гения, ставшего самой главной загадкой в жизни бывшего военного, оно бы того стоило.       Следующие полминуты каждому из них казались слишком долгими. Оба мужчины смотрели друг другу в глаза, пытаясь найти разгадку, подсказку, ответ на повисшую в комнате вопросительную тишину.       Джон видел перед собой очень хрупкого человека, создавшего не просто машину — разум, и чувствовал невероятной силы восхищение, дополненное невыносимой нежностью. Этот человек спас столько людей, сколько Джон успел погубить, и даже спас его самого. Гарольд Финч, став почти богом, подарил ему жизнь и возможность искупить свою вину перед этим миром.       Гарольд, стоя в тени, смотрел на освещенного уличным светом человека. Солдата, прожившего жизнь под свистом пуль, выжившего в никогда не прекращающихся войнах. Убийцу, желающего обрести прощение, безвозмездно спасая чужие жизни. Мужчину, который что-то увидел в нём, и захотел стать его другом, защитником, опорой…       А, возможно, даже чем-то большим.       Сейчас, видя в глазах Джона Риза столько теплоты, Гарольд был почти уверен в этом. И, не обращая внимания на хромоту, он неуверенно переступил границу между тьмой и светом. Приближаясь к Джону, ему приходилось всё выше задирать голову, чтобы поддерживать так и не прерванный зрительный контакт, и он не вовремя подумал о том, каким образом такой несуразный человек, как Гарольд Финч, стал нужен такому, как мистер Риз. Нерешительность, промелькнувшая на его лице, подтолкнула Джона преодолеть оставшееся расстояние самостоятельно, стирая последние границы между ними. Уничтожая на своём пути всё личное пространство, четко обозначенное и бдительно охраняемое раньше.       Подавив в себе желание снять очки, тем самым совсем обезоружив и без того перенервничавшего друга, он просто аккуратно обхватил его лицо ладонями, и, наклонившись, не спеша прикоснулся к чужим губам своими. Гарольд в то же мгновение закрыл глаза и подался вперёд, прижимаясь ближе к Джону. Одеяло медленно сползло с плеч и упало на пол у их ног, ведь его больше не придерживали руки Финча, переместившиеся на плечи напарника. А тот, почувствовав несмелое прикосновение, провел большим пальцем по его нижней губе, заставляя приоткрыть рот и сдать все позиции.       Медленно, будто примериваясь, приучая, Джон целовал его, постепенно опуская руки на талию и утягивая к кровати. Аккуратно шагая назад, он не позволял Гарольду разорвать поцелуй, прижимая его всё ближе. Когда колени уперлись в матрац, Джон опустился на него, всё-таки оторвавшись от Финча, которому стало не хватать воздуха. Тот тяжело дышал, а с широко распахнутых глаз хотелось сорвать мешающие очки, и спрятать их куда-нибудь подальше. Но Гарольд хотел видеть всё, и нельзя было отказать ему в таком праве. По крайней мере, в этот раз…       — Твоя хромота позволит тебе стоять на коленях? — нагло улыбнулся Риз, смотря снизу вверх и стягивая его брюки.       — Чт… — глаза Гарольда стали ещё круглее, когда Джон потянул его на себя, заставив встать коленями на кровать, с двух сторон от своих бедер, а потом заткнул, впившись в губы глубоким поцелуем.       Они все ещё находились в периметре света, и любой человек, выглянувший из окна соседнего дома, мог увидеть, как Финч сам снимает и откладывает в сторону очки, а после, аккуратно положив ладони на плечи Риза, начинает отвечать на поцелуй. Как руки бывшего солдата забираются под рубашку партнера, и сжимают, гладят всюду, куда доберутся. Но смотрящий не смог бы услышать, как от этих действий по всему помещению разносятся эхом тихие стоны и всхлипы, нарушая строгую библиотечную тишину…