Пепел

Сегодня опять допоздна сижу в библиотеке, читаю и записываю всякие мифы и легенды. Как по мне, так это чушь полная, но всё же после прочтения остаётся такое странное ощущение... Ощущение, будто бы... страх в душе поднимается волнами. Конечно, это, наверное, от усталости. Я целую неделю не покладая рук переписываю интересные страшные рассказы для профессора. Честно говоря, когда смотрю ему в глаза, кажется, будто бы у него безумный взгляд, но потом, через несколько мгновений, всё пропадает. Я списываю это на игру света, но, вообще-то, он и вправду странный. С учениками сорокапятилетний преподаватель общается, как... со своими друзьями. Лучше об этом не думать. Выхожу на прохладную улицу, где уже минут пять слышится собачий вой. Смотрю на небо. Полнолуние. Так что не удивительно, что животные словно бы с ума сошли. Они всегда так остро чувствуют окружающий мир, всех вокруг. Деревья тихонько покачиваются из стороны в сторону, отбрасывая зловещие тени. Надо бы поторопиться домой... Подхожу к подъезду, захожу внутрь грязного дома, стараясь не обращать внимания на какие-то вещи, разбросанные по полу. Поднимаюсь на лифте на двадцатый этаж. Самый последний в нашем доме, кстати. Иногда, когда смотрю в окно, так и хочется выпрыгнуть, дабы проверить: вправду ли так высоко и можно умереть, или это всё иллюзия? Да, пару раз меня посещали такие странные мысли, но я их быстренько отбрасывал. Не, ну правда же, нехорошие мысли. Достаю ключи. Хм, у меня что, руки трясутся? Странно. Непослушными конечностями я кое-как открываю массивную дверь, за которой можно было без страха быть пойманным, спокойно спрятаться ото всех. Опять воют собаки. Да что ж это такое? Раньше они выли гораздо тише и реже, а тут прямо... Заперев дверь, я быстро направляюсь в ванную комнату. Скорее, скорее... Лишь бы согреться. И почему так холодно? Открываю кран, регулирую воду, и вот я уже залезаю в горячую ванну, наполненную до краёв. То, что надо... Ох... Полежав немного и отогревшись, я вылезаю. Такое ощущение, будто бы стало ещё холоднее, поэтому я спешу за телефоном. Надо отзвониться профессору. Опять погружаюсь в чуть поостывшую воду, одновременно набирая нужный номер. Вряд ли он уже спит, хотя... Нет, ладно, я же уже звоню. Тем более, я слышал от него самого, что он страдает от бессонницы, так что могу не бояться и побеспокоить этого грёбаного профессора, который заставляет на ночь глядя читать всякие страшилки. Ну и что, что это мифы и легенды? Всё равно страшно как-то. Нет, вы не подумайте, я не трус. Нет. Но и не смельчак. Далеко не смельчак... Ладно, в общем-то, какая разница? Нажимаю на кнопку "вызов". Терпеливо жду, когда он поднимет трубку. Но гудки всё идут и идут. Ну, сколько можно?! — Да? Да? — старческий дребезжащий голос на том конце провода меня порядком удивляет, ведь у того, кому я сейчас звоню, нормальный, сильный голос, которому может позавидовать любой мужчина. Может, я не туда попал? — Извините, я звонил, но, по-видимому, ошибся номером. Извините, — уже хочу сбросить вызов, как на том конце мне быстренько возражают: — Это я, мой мальчик, — что-то мне не особо-то ему верится. Вода совсем остыла, но менять её сейчас нельзя, сначала нужно поговорить с этим... — Знаете что... Я больше не хочу заниматься всеми этими рассказами... — Мифами и легендами, — надо же, перебил меня. Забавно. Раньше он не позволял себе такого, — Могу я узнать причину? А действительно. Неужели я поведусь на все эти байки? То есть, если я сейчас ему наплету с три короба, то он мне всё равно не поверит. Блин, что делать? — Так что? — ехидство из него так и прёт сегодня. — Вы ведь не сомневаетесь в подлинности всего написанного? Что?! Конечно, сомневаюсь. — Но, профессор, сами посмотрите. Они названы мифами и легендами, а значит всё — выдумка. Ну что за детский сад? По-моему, сразу ясно, что предметы просто не могут сами по себе двигаться, - о чём я тут же говорю наивному человеку. — Ну, конечно, не могут! Их двигают полтергейсты, вы о них ещё не читали? — я сейчас взбешусь, честное слово. — А про зеркала слышали? Кто бы говорил. Я, в отличие от некоторых, не ведусь на всякую чепуху. — Ну, и что там про зеркала? — я интересуюсь безо всякой охоты. Нет, ну а что? Кто будет верить во всякие байки? Это же вымысел. Правда, профессору этого не объяснишь. — А вы спать-то потом будете, мальчик? Я вспыхиваю. Что ещё за шуточки! И вообще, я далеко уже не мальчик. Да что он себе позволяет?! — Я уже не маленький. Маленькие только те, кто верит в эту чушь, — я в ярости фыркаю. — Тогда ладно, — держу пари, он сейчас ухмыляется. Наверное, думает, что я поверю в эту сказку. Ну что ж, посмотрим, кто кого. — Честно говоря, точную дату произошедшего не помню, но знаю точно - это было в полнолуние, — кто бы сомневался, — собаки истошно выли, вызывая непонятный никому страх, что таится внутри каждого человека. Страх перед смертью. В ту ночь один... так скажем, муж, решил перед тем, как пойти к жене, посмотреться в зеркало. Ну, ты понимаешь. Он долго не выходил из комнаты, поэтому женщина решила проверить его. Через несколько секунд послышался истошный вопль. Она вопила так, что прибежала вся прислуга, никто не мог её остановить. Глаза будто бы застилала пелена безумия и первобытного страха. Но, когда кое-кто решился-таки зайти, он ничего не увидел. А на полу лежала кучка пепла, зеркало, стоящее посередине комнаты, светилось странным светом. Вскоре бедная девушка сошла с ума, — ничего себе история... — вы точно спать потом будете? — Да, конечно. Это же всего лишь история, которой надо бы маленьких деток пугать. — Вы не правы. Ну да ладно. Всё-таки о вкусах не спорят? Так обычно говорят? — после чего бросает трубку. Ну и ладно. Я что виноват, что не верю во всякие сказки? Так, пора бы вылезать из ванны, а то кожа уже скукожилась. Обтираюсь полотенцем, завязываю его же на бёдрах и выхожу в просторную гостиную, в которой обычно нет гостей. Одиноко мне порой... Хм, а вот и зеркало! Я оглядываю огромную, гладкую поверхность, из которой на меня смотрят мои же голубые глаза. Но только смотрят так... пустым взглядом. Будто бы и не мои глаза вовсе. Да ну, глупость какая! Надо быстренько отбросить всякие мысли. В конце концов... Постойте. Что это? Я подхожу к окну, провожу тёплой, согревшейся ладошкой по холодному стеклу, что защищает меня от того, что творится на улице. Как же вновь становится холодно. Ощущение тепла моментально испаряется, словно бы его и не было вовсе. Будто бы всё сон... Но я же чувствую себя, ощущаю холод, испытываю страх? Я не должен боятся. Не должен... Но боюсь. Отскакиваю от окна, на котором остается след моей ладони. По краям, возле самой рамы, виднеется иней. Да что ж это такое? Я несусь к батареям, неужели они выключены? Дотрагиваюсь до ближайшего источника тепла и понимаю: труба, по которой должна течь горячая вода, до неприличия ледяная. Настолько ледяная, что я быстро отдёргиваю руку. Может, позвонить? Но где мой телефон? Так, хорошо, нет мобильника — не проблема, ведь есть домашний. Поднимаю валяющуюся на полу трубку домашнего телефона, пытаюсь позвонить тому же профессору, но девушка механическим голосом объясняет, что из-за бушующей погоды все линии связи не работают. При последующих попытках позвонить меня сразу ждала неудача. Даже та самая девушка не отвечает. Что мне делать? А холод в квартире, тем не менее, возрастает. Руки опять трясутся, как у полоумного, а челюсти клацают так, что кажется, будто бы зубы раскрошатся на маленькие кусочки. Мокрые после воды волосы мгновенно превращаются в длинные сосульки. Это же сколько здесь должно быть градусов, чтобы всё так быстро замерзало? Я бегу в комнату и переодеваюсь в тёплые вещи. Всё это наспех, поэтому не сразу замечаю, что надел штаны задом наперёд. Да... Та ещё ночка. И, главное, откуда такой мороз? Я поправляю шарф на шее и натягиваю варежки на руки. Хоть чуть-чуть, но согреюсь. Выходить из квартиры — не вариант, наверняка, в подъезде ещё холоднее, а про соседей можно даже не говорить. Их постоянно нет. Вообще, такое ощущение, будто бы их и не было никогда. Снова вой собак или уже волков? Не знаю. Знаю только, что они где-то рядом. Совсем рядом. Интересно, а зеркало тоже поддалось изменениям? Я подхожу к оному. Оно нисколечко не изменилось. Стоит всё так же. По коже пробегает стая мурашек. Так легко и невесомо, будто бы это реакция на хорошую музыку. Но мои мурашки от холода, от страха, от безумия... Почему мне вдруг стало так страшно? Я смотрю на своё отражение, пытаясь разглядеть в нём хоть что-то, что напоминало бы меня. Но нет. Будто бы и не я вовсе. Пустой, отрешённый взгляд, да и волосы не застывшие в непонятно что, а вполне себе нормальные. Потрескавшиеся губы слегка подрагивают, а левый глаз дёргается. И это я? Может, чай сделать? Иду на кухню, ставлю чайник, благо в нём была вода. Через несколько минут слышится характерный щелчок. Я достаю кружку, погружаю в неё пакетик и беру в руки чайник. Пытаюсь налить вскипевшую воду. Прозрачная горячая жидкость послушно течёт, словно змейка, мне в кружку. Но как только капелька воды дотрагивается донышка, струя леденеет. Вместо обжигающего кипятка образуется заледеневшая спираль, так похожая на чистый хрусталь. Ни дать ни взять произведение искусства. Но это был мой последний шанс согреться... Похоже, я умру от холода? Мне остаётся лишь смириться с этим... Я уже медленно, словно нехотя, плетусь в гостиную, сжимая в левой руке застывшую кружку. И всё-таки, как такое возможно? Если бы кто рассказал, то подумал бы, что тот человек свихнулся. А сейчас сам в такой ситуации, когда если расскажешь — не поверят. Господи! Что мне делать? Ложусь на обжигающе холодный пол возле дивана. Сворачиваюсь калачиком и выдыхаю на свои руки чуть тепловатый воздух. В принципе, мои конечности в варежках, так что... Думаю, можно не расходовать на них свой оставшийся воздух. — Согрейте меня, кто-нибудь, — скулю, как щенок, который ждёт свою мать. Так холодно... Мне не выжить. Я закрываю глаза и чувствую, словно бы меня окутывает горячий ветерок. От этих тёплых дуновений волосы моментально принимают нормальный вид, а лицо, наверное, перестаёт быть таким бледным. Неужели кто-то меня услышал? Вдруг я понимаю, что в этой одежде становится нестерпимо жарко, да так, будто бы её только что из костра вынули. Правда, вид она свой не потеряла. Терпеть тепло уже нет сил, но, как только я пытаюсь снять свитер и шарф, раздаётся странное шипение. Вещи начинают полыхать ярким пламенем, весь дом постепенно наполняется моими воплями. — Нет, нет. Стой! Нееееееееет! Ааааааа. Нет, пожалуйста... — из глаз катятся слёзы. Слёзы понимания того, что происходит. Алые язычки пламени ласкают мою кожу, принося жуткую боль. Я горю так же, как и тот муж. Вот почему его жена вопила тогда. Она увидела нечто пострашнее пепла. Я больше... не могу... Закрываю глаза... Больше... не... могу...

***

— Почему же ты мне не верил, мальчик мой? — какой-то человек лет сорока пяти задаёт вопрос синему огоньку, который отделяется от пепла, что лежит на полу. — Почему же? Ах, ладно. Ступай же теперь! Синяя искорка — душа — подлетает к непонятно светящемуся зеркалу. Оно, не задумываясь, поглощает невинную душу. Это ведь зеркало. Разве можно было от него ожидать чего-то другого?