После бала

Инсектикон приземлился на расхлябанный камень, круто свисавший над пустошью и дававший хороший обзор окрестностей спутника. Это место выглядело омерзительно. Свет искусственной звезды очерчивал каждый камень, каждую рытвину, выделяя их кривые изрезанные формы своим бледно-розовым оттенком. Острые грани углов создавали уродливые тени, они струились по земле, мёртвыми струпьями обосновываясь в щелях. Гибельное место. Со стороны хребта послышался стрёкот сородича, спустя несколько секунд раздался крик, а за ним жёсткий хруст — Королева убила очередное дитя. Она страдает. Её страдания безутешны, а жажда неутолима, она вынуждена убивать своих детей, требуя отдать ей свою жизнь, свой энергон. Шло время, сородичей становилось всё меньше, каждый раз слыша их крики, он утрачивал связь с ними. Как и с ней. Королева изменилась, её сигнал стал другим, искажённым. Впервые он ощутил это, почувствовал, некую внешнюю силу туманящую его разум, ментальные щупальца сплетались, плотным кольцом сжимая его личность. Но они ослабли — она ослабла. Инсектикон потерял тот блаженный трепет, заставляющий забывать обо всем, становиться идеальным и послушным воином, помышляющем ни о чем, кроме милости своей Королевы. Инсектиконы всегда были единой армией, но только она могла объединить их одной волей и разумом — её разумом. Но больше он этого не чувствует — он чувствует лишь зов. «Иди ко мне. Служи своей Королеве». Инсектикон провернул жвала. Королева слышит его мысли, она знает, что он сопротивляется её воле и ощущает угрозу в нём. Ушёл он — уйдут и другие. Но других больше нет. Инсектикон больше не чувствует связи с сородичами, он ощущает только её, и она взывает к нему. Слышится шепот — там, в глубине сознания, — звучащий нежно, почти ласково. Инсектикон тряхнул головой и зашипел. Снова это внушение, он чувствует, Королева хочет заставить его вернуться и стать её пищей. Крючкообразные когти со злобой впились в камень, у неё ничего не выйдет! «Правда?» Он встрепенулся, перед оптикой всплыл образ Королевы. Горящие ярко-розовым огнём фасетки её оптики пристально наблюдали, изучая всю гамму чувств инсектикона, ища тот заветный отпечаток, то желанное ей чувство, которое невозможно сымитировать. Страх. Мысли вихрем пронеслись по процессору и, волной ударившись о стенки, принесли осознание. Это была игра. Контроль не был ослаблен, вся эта манящая сладость о свободе, желание избежать смерти ни что иное как фарс, не его мысли, она внушила ему их. Все крики сородичей звучали только в его сознании, они все давно мертвы. Как он мог забыть об этом? Он посмотрел на Королеву, её оптика горела интересом. Она наигралась со своей живой куклой и настало время собирать игрушки обратно в коробку. Королева стояла неподвижно и улыбалась, её губы не шевелились, но его создание отчётливо слышало слова: «Возвращайся к своей Королеве». Инсектикон подчинился, мгновение спустя раздался хруст стальных пластин и голубая жидкость медленно потекла по грубому камню.

***

Эйрахнид обворожительно улыбнулась своему нечёткому изображению в потухшем визоре инсектикона. Её лицевая оставалась такой же прекрасной: сверкающая белизна пластин, ослепительно лиловая оптика, обведённая чёрным контуром, глосса облизнула пухлые губы — сложно сказать, что этот чарующий фэйсплейт способен образовать уродливые жвала и намертво вцепиться в проводку, высасывая живительную жидкость. Она вновь провела глоссой по верхней губе, но голубого топлива на них уже не осталось. Ей хотелось ещё. Шейную магистраль податливо свело судорогой от этих мыслей, кабели слегка сжались, требуя новой порции энергона. Иссушающий голод прокатился по корпусу, оставляя противное чувство, разъедающие шланги изнутри. Свежая порция энергона была способна заглушить эту жажду, но не утолить. Вечный голод стал её спутником на этом балу смерти, каждая новая партия — новая жертва. Эйрахнид быстро надоело убивать подконтрольных ей инсектиконов. Хотелось разнообразия. Она внушала своим подданным мысли и образы, заставляя спасаться от неё или атаковать. Такие игры прогоняли наводившую временами скуку и оттачивали её новоприобретённые умения. Было весело, но слуги кончились. Она равнодушно посмотрела на пустошь. Эйрахнид осталась единственным функционирующим существом на этом спутнике, никакого безмолвного благоговения и поклонников у её изящных ног — только трупы. Они считали её своей Матерью, Королевой, а для неё они были всего лишь необходимым условием выживания, пищей. Вся пустошь была усыпана телами инсектиконов, это было истинное всепоглощающие подобие самой смерти. На невысоком выступе, возвышаясь над этим мёртвым миром, запрокинув ногу на ногу, сидела Эйрахнид. Лёгкая тень легла на неё, выделяя её лиловую подсветку корпуса, словно подол чёрного шёлкового платья с камня лоснились элементы хвостовой пластины образующие паучье «брюшко» её второй альт-формы. Она сидела гордо, движения её были мягкими и в то же время не лишены грации. Королевский покой был нарушен странной вспышкой на Кибертроне. Необъяснимые лучи света ударили ввысь то сливаясь, то разлетаясь во все стороны. Постепенно от светопреставления отделилась одна, будто наперекор всем, упрямая искорка, самая яркая из всех. Эйрахнид спрыгнула с выступа и сфокусировала оптику. Последний раз дернувшись, огонёк устремился к общему потоку. Эйрахнид не поверила своим оптосенсорам, это не лучи — Искры! На Кибертрон возвращается жизнь. Эйрахнид засмеялась. Этот смех не был исполнен горечи поражения или злости; он звучал странно, не свойственно ей, в нём слышалась радость. Как же ей наскучило сидеть здесь, брошенной в этой мёртвой пучине, вводя всех в заблуждение, будто ей настал конец. Долгие ротации она отдыхала от войны, танцевала свою партию на этом кровавом балу, привыкая к своей новой сущности. Эйрахнид давно поймала сигнал, вещающий о победе автоботов и призыве вернуться на Кибертрон, но она не торопилась отвечать, ей были нужны тренировки для более обширной охоты. Но, кажется, настало время опробовать отточенные навыки на практике. Она активировала маяк, передающий сигнал sos, но не информирующий о том, кому требуется помощь. Ведь автоботы никогда не откажут в помощи кибертронцу. Через полджоора сигнал получил отклик. Челюстные крепления разошлись, образуя жвала – скоро они вцепятся в новую жертву и утолят свой голод. Её свобода близка, осталось только чуть-чуть подождать.