*****
Неприятное, жгущее изнутри чувство стыда снова подкатывает комом к горлу, когда он говорит, что уходит в кафе с Грегом. Видит серые глаза, в которых забота смешивается с беспокойством, а потом – равнодушием. И так снова и снова… Шерлок лишь кивает и желает хорошо отдохнуть, растянувшись на любимом кресле и вытянув к камину свои длинные ноги. Языки пламени любовно ласкают поленья, но Джону кажется, что сгорает он сам. Пальцы мелко дрожат, когда он пытается застегнуть неожиданно ставшее ненавистным пальто, а раненое плечо неприятно ноет. Вдохнув запах вишневого пирога, ароматного черного кофе и едва уловимый шлейф апельсинового геля для душа, Джон бросает еще один взгляд на неподвижного детектива, чьи влажные волосы спадают на высокий лоб, а глаза неотрывно и равнодушно смотрят на огонь в камине.*****
Чувство отвращения к самому себе накатывает на него холодной волной, когда за ним закрывается дверь кэба, и он остается стоять на тротуаре, глядя на яркую вывеску кафе и натягивая на сухие губы вымученную полуулыбку. «Лжец, обманщик», – снова повторяет про себя Джон, но с упорством горного барана открывает стеклянную дверь. – Доброе утро, – слышит он, и чувствует легкое прикосновение губ к своей щеке. – Доброе, – отвечает он, и снова улыбается, но уже надев на себя маску беззаботности.*****
Она рассказывает ему об океане, на дне которого есть бесконечное множество удивительных кораллов, разноцветных рыб всевозможных видов и размеров. Она рассказывает ему о солнечной Италии, где вечернее небо окрашено в теплый оранжевый цвет, а последние лучи солнца окрашивают линию горизонта в кроваво-красный. Он думает о том, как выглядели бы темные кудри в этом закатном свете Италии. Но она блондинка, с выразительными голубыми глазами, которые смотрят на него с нежностью и любовью. Он улыбается, ловя на себе ее взгляд, и делает глоток обжигающего горло чая. Кажется, что языки адского пламени терзают глотку изнутри, но он продолжает улыбаться, пытаясь уловить суть того, что говорит бесконечно солнечная, яркая и улыбающаяся Мэри. Он снова ненавидит себя, слыша в голове одно единственное слово, произнесенное низким голосом с привычной интонацией, в котором столько чувств, столько осуждения и неприязни. «Джон…» Собственное имя начинает ассоциироваться с предательством, он чувствует стыд за свои поступки, за свою бесконечную ложь, которой окутал Шерлока, словно паук окутывает свою жертву в кокон, но спутница принимает эту перемену в его лице за смущение. Она мягко сжимает его ладонь своей небольшой ладошкой, а Джон, улыбаясь, почему-то сравнивает миниатюрную ладошку с большой ладонью Шерлока, с длинными изящными пальцами, которые с непередаваемой легкостью направляют смычок по натянутым струнам скрипки. «Хватит», – строгим тоном он пресекает собственные мысли об этом несносном детективе, который опять завалил холодильник трупными останками. Но улыбка снова появляется на его губах.*****
Теплая ладошка не выпускает его ладони, пока они неспешно идут по улицам только-только проснувшегося ото сна города. Тяжелое небо стального цвета нависает над Лондоном, и кажется, что вот-вот пойдет дождь. Она рассказывает ему о том, как южный ветер приятно щекочет лицо, когда катер набирает скорость и несется по штилевой лазури океана. Джон отвлеченно представляет себе Шерлока, облаченного в обычную футболку и длинные шорты, и снова мотает головой, прогоняя навязчивые мысли. «Не сейчас… Не время отвлекаться»*****
Накрывая изящное и стройное тело своим, чувствуя нежные руки, изучающие его грудь и живот, он сгорает заживо. Умирает и снова возрождается, чтобы умереть уже в сотый раз за этот час. Его сознание мечется из стороны в сторону, картинки из воспоминаний заполняют собой все мысли, а женские стоны смешиваются с мужскими, что звучат в его голове. Он сходит с ума, ненавидя. Он умирает, кажется, любя. Но яростно отрицает любое проявление любви к такому человеку, как Шерлок Холмс. Нельзя отвлекаться, нельзя говорить правду… Нет, нет… Он не любит, никогда никого не любил, просто привык. Просто он согласился на одну сумасшедшую, незабываемую и самую удивительную ночь, словно спасаясь от собственного отчаяния, спеша к исполнению своей мечты. «Лжец», – слышит он собственный голос, в котором звучат стальные нотки. Он просто не смог сказать «нет», глядя в замутненные пепельные глаза, которые смотрели на него той с бесконечной заботой, нежностью и… Любовью? Он незаметно качнул головой, целуя изгиб тонкой шеи, пытаясь прогнать навязчивые мысли, пытаясь не выкрикнуть «Шерлок», надрывая горло до хрипа, до потери дыхания. «Не сейчас…», – повторяет про себя он, на автомате целуя приоткрытые губы. «Прохвост, разбивающий чужое сердце»*****
Он хочет сбежать из этой спальни, причем как можно скорее. Вернуться в свою комнату и накрыться теплым одеялом. Услышать тихие шаги по гостиной, затем на лестнице, а после – привычное: «Можно зайти?». Но для начала хочет принять горячий душ, окунуться в приятный апельсиновый аромат, смыть с себя каждое прикосновение и поцелуй. Затем он поставит чайник, сделает кофе и бутерброды, и, сев на диван, протянет обед Шерлоку, словно извиняясь за то, что снова ушел, оставляя его одного. Пальцы спешно застегивают пуговицы на темной рубашке, пока он сидит на чужой постели и слышит тихий голос: «Напомни, когда ужин?» – В пятницу, – отзывается он и, целуя слегка покрасневшие губы, стремительно уходит из квартиры, оставив после себя лишь легкий шлейф одеколона и недопитый чай.*****
Шерлока нет дома, и кажется, что квартира стала чужой и неуютной. Джон, сняв пальто и повесив его рядом с курткой, медленно зашел на кухню, набрал воду в чайник, нажал на кнопку и сел на стул, наблюдая, как нагревается и закипает вода. На мобильник пришло сообщение, и Джон, сняв блокировку, быстро пробежался взглядом по тексту: (12:02) Молли Х. Джон, что происходит?(12:03) О чем ты?
(12:04) Молли Х. Почему ты не говоришь ему правду? И Грега, между прочим, нет в городе.(12:06) Я не могу ему сказать… Пока не могу.
(12:07) Молли Х. Слушай, может, я лезу не в свое дело, но Шерлок выглядит таким подавленным! Кажется, он почти не ест… Боже, да он уже с ног валится! Пришлось уговорить его выпить снотворное, чтобы он поспал хотя бы пару часов.(12:09) Ох… Я не знал. Вернее, не замечал.
(12:09) Мне заехать за ним?
(12:10) Молли Х. Нет, дай ему отдохнуть.(12:12) Хорошо. Пожалуйста, присмотри за ним.
(12:13) Молли Х. Он просил о том же самом, присмотреть за тобой. Он любит тебя, идиот… Джон улыбнулся, растерянно и глупо, как, наверное, могут улыбаться юные подростки, до потери памяти влюбленные в объект своего обожания, снова и снова перечитывая «Он любит тебя». Он быстро набрал: «Я тоже его люблю, Молли», но затем, подумав, стер сообщение и набрал вместо него другое.(12:15) Молли…
(12:16) Молли Х. Знаю, знаю. Мэри.(12:17) Напишешь мне, когда он проснется?
(12:19) Молли Х. Конечно.*****
Сообщение от Молли пришло только через семь часов, когда Джон, выпивая четвертую кружку травяного чая, бездумным взглядом смотрел новости по телевизору. Шерлок сказал бы: «Скука», и был бы прав. Ничего интересного, серьезного и таинственного. Ни-че-го. Устало откинувшись на спинку кресла, поджав под себя ноги и сложив руки на коленях, Джон отсчитывал секунды, словно боясь, что это последние, самые драгоценные секунды в его жизни. Почему-то ему казалось, что невидимая нить, связывающая его и Шерлока, вот-вот разорвется с оглушительным треском, который потом будет будить его по ночам, затмив собой войну, со свистом пролетающие пули, бесконечные кровоточащие раны солдат, разбросанные по белоснежному песку человеческие останки… Он видел все, но сейчас считал, что не сможет подготовиться, даже если захочет, даже если соберет всю свою военную выдержку, гордо выпрямив спину и распрямив плечи. Просто не сможет снова соврать, глядя в эти удивительные глаза цвета пасмурного неба. Капли дождя били по стеклу, исполняя свою ни на что непохожую мелодию, когда Шерлок вернулся домой, тихо пройдя до гостиной, бросив свое твидовое пальто на спинку кресла и сев на пол, прямо напротив Джона, устало глядя ему в глаза. – Что происходит? – Шерлок… – шепотом отозвался Джон и замолк, не в силах выдавить из себя ни слова. – Скажи мне, что с тобой происходит? Чем я заслужил такое пренебрежение? – голос повышался с каждым словом, а длинные пальцы с силой сжимали края черного пиджака. Джон лишь сглотнул, зажмурив глаза и потерев переносицу. Что он мог сказать? Очередную ложь? Ты этого желаешь, Шерлок, очередную ложь вместо старой? Он покачал головой, открывая глаза, и также устало посмотрел на Холмса, во взгляде которого читалась незнакомая мольба. «Прошу тебя, Джон, скажи мне правду» – Не могу, прости. – Пожалуйста?.. – Шерлок… – Джон мягко соскользнул с кресла, сев на пол и обхватив лицо альфы в свои ладони, и долго смотрел ему в глаза. – Я скажу тебе все, что захочешь. Не скрою от тебя ни одной детали, но не сейчас. «Я не хочу тебя потерять» Холмс удивленно моргнул, а затем едва заметно кивнул головой, касаясь влажными губами внутренней стороны ладони. Джон же облегченно вздохнул, улыбаясь и поднимаясь на ноги. – Ужин? – Да, я чертовски голоден, – улыбнувшись уголками губ, отозвался Шерлок, садясь на кресло, в котором совсем недавно много часов подряд сидел Джон. Ватсон, чувствуя лишь отдаленное подобие облегчения, увлеченно готовил ужин, нарезая овощи, жаря мясо и найдя любимое вино Шерлока, и по-прежнему пытался загладить свою вину. Но чувство того, что он предал человека, так неожиданно ставшего ему самым дорогим и необходимым, вовсе не желало покидать его сердце, занимая в нем прочное место и отравляя мысли жгучим ядом. «Предатель», – в сотый раз прозвучало в его голове, и теперь он был полностью согласен. И доктор никогда не узнает, что детектив, известный во всем мире своей бессердечностью, скрывающийся за глухой стеной насмешек и сарказма, вытирал предательскую прозрачную слезу, обещая самому себе, что больше никогда не позволит себе ни единой слабости. Что больше никогда не позволит себе любить Джона Ватсона…*******
Два дня тяжелой, невыносимой тишины. Два дня, которые каждой секундой отпечатались в совершенной памяти и которые доставляли лишь мучительную боль, протекали слишком медленно. Секундная стрелка на часах двигалась, словно литосферная плита, и Шерлок снова вздохнул, переворачиваясь на постели и устремляя свой взгляд в окно. Воспоминая вновь нахлынули, словно ледяные волны, накрывая с головы до ног. Громкий крик на мгновение огласил пустую квартиру, а потом затих, и Шерлок понял, что кричал он сам только через несколько минут, когда к нему постучалась напуганная миссис Хадсон. – Оставьте меня одного! – в девятый раз попросил он и напряженно слушал, как тихие шаги постепенно растворялись в тишине. Она сводит его с ума, пьет целиком и без остатка, словно дорогое вино, наслаждаясь изысканным вкусом и равнодушно глядя на его корчащееся в агонии тело. Она уже два дня смотрит на него, выжидая, когда он, наконец, сломается. Ждет, когда он, ловкими движениями надев на себя лучший костюм и темное пальто, выйдет на улицы Лондона и оправится в путь. Но Шерлок с завидным упорством продолжал лежать в постели, приходя в себя от первой за последние несколько месяцев дозы, которую нашел в тайнике под половицами. Зрачки расширены, дыхание замедленно, тело расслабленно. «Решил себя угробить?» – Прочь из моей головы, – равнодушно ответил детектив галлюцинации, ради которой все это и затевалось несколько часов назад. «А вот и не уйду. И мы оба знаем, почему ты это делаешь» – И почему? «Потому что ты идиот» – Я высокоактивный социопат, – возразил Шерлок, но галлюцинация лишь усмехнулась, сложив руки на груди. «Сейчас ты идиот, накачавшийся метиламфетамином, чтобы заглушить то, что у тебя вот здесь», – образ ткнул пальцем в грудь Шерлока и растворился в воздухе, словно мираж, которого никогда и не было. – У меня нет сердца… – прошептал он и погрузился в беспокойный сон. На утро Шерлок Холмс был бодр и невероятно резко отличался от самого себя вчерашнего, желавшего уснуть и больше никогда не проснуться, пуская все на самотек. Утренний теплый душ, бритва и любимый махровый халат, затем пара бутербродов и кружка горячего кофе, и вот он, довольный жизнью и сияющий Шерлок снова пришел в себя. И пришел ради того, чтобы надеть свой черный костюм, твидовое пальто, и сесть на поезд до Кардиффа. Туда, где сейчас должен был быть Джон.*****
– Шерлок, я уезжаю на три-четыре дня, – сообщил Джон во вторник вечером, занося пакеты с продуктами на кухню. В тот вечер на улице был сильный дождь, который упрямо стучал в окна домов и тарабанил по крышам, и ветер, разгуливающий по опустевшим улицам вечернего Лондона. Редкие прохожие торопились оказаться в своих домах, прячась под зонтами, куртками, папками – всем тем, что могло хоть немного защитить от холодных капель дождя. Джон только что вернулся на Бейкер-стрит, рискнув в такую непогоду отправиться в Теско, когда несколько часов назад обнаружил совершенно пустой холодильник, в котором стоял разве что небольшой контейнер с образцами человеческих тканей. Его мокрые волосы, ставшие почти бронзовыми, слегка блестели в тусклом свете лампы, а прозрачные капельки, скатывающиеся по атласной коже, привлекали к себе заинтересованный взгляд пепельных глаз. – Куда на этот раз? – спросил Шерлок, отвлекаясь от лицезрения крошечных бисеринок влаги. – В Кардифф. Я приготовлю тебе что-нибудь и оставлю в холодильнике. Миссис Хадсон я уже предупредил, она присмотрит за тобой. И не забудь завтра оплатить счета за интернет, ладно? – Зачем тебе в Кардифф? – явно проигнорировав все наставления омеги и зайдя следом за ним на кухню, спросил Холмс и сел на высокий стул. – Я расскажу, но позже. – Обещаешь? Джон улыбнулся, чувствуя легкое ощущение дежавю, и согласно кивнул: – Обещаю.*****
(19:03) Я в Кардиффе с Джоном. Вернемся через пару дней. ШХ. Кому: Молли; Лестрейд; Майкрофт;
Шерлок не спеша шел по вечерним улицам Кардиффа, которые украшали аккуратные ряды таких типичных и похожих друг на друга двухэтажных коттеджей. Темное небо с лиловыми оттенками у линии горизонта с каждой минутой становилось все темнее, окутывая город в сумерки, изумрудные листья деревьев мягко шелестели от дуновений ветра, а редкие машины проезжали мимо, уносясь куда-то прочь. Благодаря Майкрофту и его «скромной» должности в Британском правительстве, Холмс уже знал номер дома, в котором два дня назад остановился Джон Ватсон. И вот, теперь он стоит напротив небольшого двухэтажного дома, с ухоженным садом и газоном, возле которого были припаркованы две машины и мотоцикл, и впервые боится сделать хотя бы шаг. В окнах мягко горел золотистый свет, падающий на лужайку перед домом, а если прислушаться, то можно было услышать музыку, звучащую из гостиной. Сделав несколько небольших шагов, Шерлок снова замер на подъездной дорожке, заметив знакомый силуэт в окне, судя по всему, кухни. Джон что-то кому-то говорил, жестикулируя руками, затем достал большую коробку с полки и скрылся в другой комнате, исчезнув из поля зрения детектива. Холмс вздохнул и, на пару секунд прикрыв веки, быстрым шагом двинулся в сторону дома. Постучав в дверь и подождав буквально несколько секунд, он увидел перед собой молодую девушку, которая с не меньшим интересом смотрела на него. – Простите, что отвлекаю, – ослепительно улыбнулся Шерлок, вновь вживаясь в проверенную роль, – но я хотел бы поинтересоваться, дома ли Джон Ватсон? – Джонни? Конечно дома. А вы, простите?.. – Шерлок Холмс, его… друг. Старый добрый друг. – Консультирующий детектив и друг моего братца? – Гарри Ватсон звонко рассмеялась, впуская Шерлока в дом. – Думаю, вы-то и вытащите эту занозу в заднице. – Простите? – Проходите и сами увидите. Мам! – крикнула она, заглядывая в гостиную. – У нас еще один гость! Сняв пальто и повесив его на свободный крючок, Шерлок прошел следом за сестрой Джона, очаровательной голубоглазой девушкой с темными густыми волосами. Она была очень похожа на своего брата, разве что ей достался курносый носик и пухлые губы, но дружелюбная манера разговора и поведение у них были очень даже схожи. Зайдя в уютную и просторную комнату, Шерлок замер в дверях, впервые желая не верить своим собственным глазам. Её руки в его руках, её губы целуют его, она прижимается к нему всем телом, плавно двигаясь под ритм играющей мелодии…*****
Джон неотрывно смотрел на Шерлока, не моргая и не двигаясь, словно его застали на месте самого тяжелого и зверского преступления. Он – орудие убийства, его жертва – последние, самые теплые и светлые чувства Холмса. Казалось, что в воздухе искрит от создавшегося напряжения, но ощущали его только эти двое, женщины же недоуменно переводили взгляды с виноватого Джона на удивленного гостя, на лице которого отражалось несколько эмоций, плавно сменяющих друг друга. Удивление, неверие, поражение и смирение. И последнее пугало Ватсона больше всего. «Зачем ты приехал, идиот? Зачем ты все рушишь?», – безмолвно вопрошал Джон, сжимая и разжимая кулаки, чтобы немного успокоиться и придти в себя. Девушка, блондинка и «подружка» Ватсона, осторожного коснувшись его плеча, шепотом спросила, кто этот человек, что вызвал такую радикальную перемену в настроении только что улыбающегося Джона. – Это… Кхм… Это Шерлок Холмс, мой друг. Шерлок, это Мэри Морстен, моя… девушка. Шерлок молча смотрел в одну точку, и Джон, достаточно хорошо изучив поведение детектива, был удивлен такой затянувшейся паузой. Но Холмс продолжал стоять на месте, совершенно не моргая. Так продолжалось несколько бесконечно долгих секунд. – Приятно познакомиться, мисс Морстен, – неожиданно сказал Шерлок, приветливо улыбаясь и протянув ей свою руку. – Простите за эту немного неловкую ситуацию. Признаться, я весьма поражен такой новостью. – Ох, мы почти никому не говорили, что стали парой, – ответила девушка, пожав протянутую руку детектива и улыбнувшись непринужденной улыбкой. – Может, останетесь с нами на ужин? «Мы обречены», – подумал Джон, усмехнувшись и наблюдая за Шерлоком. – «Не вздумай согласиться, Холмс!» – С огромным удовольствием. Мэри снова улыбнулась и, решив оставить мужчин наедине, ушла на кухню, чтобы помочь миссис Ватсон и Гарри. Холмс же начал вальяжно расхаживать по гостиной, рассматривая детские и семейные фотографии, обложки книг на стеллажах и несколько рисунков, вероятно, нарисованных Гарри. Джон в свою очередь наблюдал за Шерлоком, скрестив руки на груди. – Зачем ты приехал? – А зачем ты уехал? Между прочим, Джон, ты мог сказать сразу, что уезжаешь отдыхать с подружкой. – Она не… – Ватсон запнулся, по привычке прижав руки к животу. – Слушай, давай обойдемся без преждевременных домыслов? – Домыслы? Лично для меня, мой друг, все более чем очевидно. – Ты понятия не имеешь о том, как все обстоит на самом деле! – Так удиви меня, Джон, – Шерлок сделал несколько шагов к омеге, сжав его плечи своими ладонями. – Но ты столько раз лгал, что я едва поверю твоим словам… – Убери руки. – А если не уберу? Джон устало смотрел в глаза Холмса, чувствуя его горячее дыхание на своей коже. Недопустимо потерять контроль, нельзя позволить чувствам взять верх над разумом. Нельзя… Он едва ли не подался вперед, как тонкий голос Мэри заставил Шерлока отойти на шаг назад, убрав руки в карманы брюк. – Ужин будет готов через пару минут, мальчики. – Спасибо, милая, – улыбнулся Джон ослепительной улыбкой, но стоило только Мэри послать воздушный поцелуй и исчезнуть обратно на кухню, как лицо доктора приобрело равнодушное выражение. – Без фокусов, Шерлок. Я не хочу потом тащить твой труп через весь город. – Конечно, мамочка, – отозвался детектив, улыбаясь и садясь за стол. – Только вот труп мы потащим вместе…