Случайность.

Старк усмехнулся, и его усмешка отразилась в глазах, но Стив в них не смотрел, он смотрел на красиво изогнутые губы, буквально прослеживая взглядом этот изгиб, лаская. Их игры в кошки мышки уже давно потеряли свою актуальность и переросли в какие-то недоотношения. И в этих недоотношениях они оба то сближались, то расходились. Стояли рядом, а в следующий момент Старк уезжал на вечеринку, красивый, стильный, уверенный в себе, с дорогими часами на руке и машиной, стоящей как целое государство где-то в Африке. И, черт, в такие моменты Стив отчаянно завидовал той репортерше, что подцепит Тони на одну ночь, той, что сможет его обнимать вечером, проводить руками по его телу, целовать. А еще он ревновал, так же отчаянно, все так же глупо и совсем не по-дружески. Ревновал и не хотел ничего изменять, полагаясь на свою выдержку. Он стискивал зубы. Он вытерпит, все вытерпит, и даже то, что терпеть уже не остается сил. Стив только крепче сжимал губы, но не уклонялся от этих полуобъятий. Старк все так же усмехался. Роджерс смотрел на его губы, и они молчали, прижавшись лбами. - Все по-прежнему? - и голос у Тони был насмешливый, подначивающий. И хотелось, как раньше, повестись на провокацию и посмотреть, что из этого выйдет. Но нет, Стивен Роджерс мог, но он еще не до конца выбрался из своего ледника, а Капитан Америка, к сожалению, не был способен на такие безумства. Они соприкасались только лбами. Руки Тони осторожно поглаживали шею Стива, пальцы зарылись в волосы на затылке, и капитан чуть повел плечами, видимо, пытаясь прогнать толпы незваных мурашек, расползающихся по позвоночнику. Но почему-то в этот раз все было немного иначе. Они только закончили тренировку - обыденная вещь для обоих - но сейчас Роджерс особенно ярко ощущал запах Тони. Пот, дезодорант, легкий аромат сигар - невероятный коктейль, заставляющий дышать глубже, чтобы уловить каждый его оттенок. И голос Тони - хриплый, глубокий, требовательный, в очередной раз сводящий с ума. - По-прежнему, - подтвердил Стив, не осознавая, как глухо звучал его ответ. - Тогда пора бы что-то изменить, - хищно прищурился Тони, и в его глазах загорелась озорная искорка. Роджерс уже видел это выражение лица Старка. Обычно оно появлялось, когда Тони заприметил очередную красотку и обдумывал, как бы поскорее ее очаровать, чтобы уложить в постель. Поэтому сейчас Стиву особенно странно было видеть подобный взгляд, направленный именно на него. Развить мысль капитану не удалось. Тони вдруг слегка подался вперед и прижался губами к губам Стива, крепко удерживая его за затылок, чтобы даже не думал отстраниться. Ощущения были странные: щетина Старка кололась, его губы пахли табаком, перед глазами плясали разноцветные пятна, а колени стали вдруг предательски дрожать... Еще никогда простой поцелуй не вызывал у Роджерса таких ярких ощущений, еще никогда ему не хотелось слабовольно застонать от простейшего прикосновения чужих губ. А ведь Тони все еще терпеливо ждал ответа и даже не попытался поцеловать Стива по-настоящему, глубоко, страстно, по-французски... - Ты думаешь, это что-то изменит? – Стив все так же, не отрываясь, смотрел на губы Старка, видимо что-то решая для себя. Тони в ответ только фыркнул и притянул парня к себе, ближе, так, чтобы его бедра были плотно прижаты к телу Старка. Несмотря на все прожитые годы, годы, когда капитан Америка был заморожен, несмотря на все то время, что Стив жил, он все еще где-то оставался тем самым парнем, который хотел спасти весь мир, выиграть войну, был символом чего-то светлого, доброго и вечного. Для Тони же он был просто тем парнем, который будил в нем инстинкты. Стива хотелось. И чем больше он убеждал себя в обратном, тем сильнее хотелось именно Стива, и бороться дальше с самим собой было уже нереально. - Мы постараемся, и изменится все, - Старк усмехнулся и поцеловал Роджерса еще раз, только теперь не сдерживался, не пытался показать ему мягкость или нежность, теперь между ними были только их чувства и желание. Целоваться по-французски со Стивом было вкусно, и Тони целовал, как умел, вылизывая и буквально трахая рот Стива. Он все пытался прижать его к себе сильнее, потереться, слиться с ним. Стив кусался в поцелуе и отвечал, прижимался крепче, тихо постанывал, возбуждал одним своим видом. Зацелованный, растрепанный и возбужденный Роджерс, с торчащими сосками, которые было видно через его футболку, со стояком в новомодных джинсах. Тони и сам готов был стонать, представляя все то, что можно сделать с таким Стивом. - Постель? Диван? Стол? – руки Старка перестали слушаться приказов мозга, и он беспрестанно трогал, гладил, задирал футболку Роджерса, царапал его спину, проходясь ногтями вдоль позвоночника, сжимал его бедра, пытался расстегивать штаны, но тут же отвлекался и снова начинал гладить его. Стив хватал воздух ртом, безвольно отступая в сторону дивана. Почему-то в начале разговора диван был ближе, или ему так только казалось. Стягивать джинсы с Роджерса – это и мучение, и благо. Тони целовал его коленки, кусал бедра, оставляя там следы поцелуев, раздвигал ноги Стива шире, прижимался грудью к его стояку, пока вылизывал шею. Стив стонал в голос, цеплялся руками за диван, поджимал пальцы на ногах, и снова стонал, от ощущений, от жара внутри, от губ Тони, от его языка, глаз, проклятых глаз, которые буквально затягивали его во что-то жаркое, темное, голодное. И ноги сами разъезжались, тело подавалось ближе, отзывчиво прогибаясь, льнуло к ласке и просило больше, всего больше: прикосновений, поцелуев, пальцев, осторожных укусов, несдержанных движений. Когда скользкие пальцы проскользнули внутрь, Роджерс замер, прислушиваясь к себе, пытаясь понять, как правильно двигаться, как... Но Тони не дал такой возможности, растягивая, гладя. Тони был кругом, от него становилось и жарко, и холодно там, где разгоряченного тела касался язык. Влажные следы на воздухе остывали, и этот контраст температур заставлял поеживаться и насаживаться на пальцы, двигаться навстречу движениям, просить большего, голосом, телом, движениями, и задыхаться, ловя воздух ртом. А Тони смотрел, не отрываясь, на то, как его пальцы плавно скользили внутри Стива, как неподатливая мышца расслаблялась, раздвигалась и втягивала его пальцы внутрь, а внутри было жарко и тесно, так хотелось вставить уже туда член и двигаться, раздвигая тугие стенки и ловя губами биение сердца. Когда Стив прогнулся еще сильнее, притягивая Тони к себе для поцелуя, Старк понял, больше он этой пытки не вынесет, ничего больше не вынесет. Член, болезненно пульсировавший между ног, и затекшие ноги, и желание, одно желание – брать, брать резко, жестко, подчиняя, забирая себе без остатка. И пока Стив жадно сцеловывал с губ Старка усмешку, тот входил в него, одним плавным движением, до самого конца, не обращая внимания на сопротивление мышц, не замечая ничего вокруг, только чувствуя, жар, мышцы, и снова жар. Тони глухо простонал, прислоняясь лицом к груди Роджерса, слушая биение его сердца, давая возможность привыкнуть, почувствовать себя до конца. Руки сами, без участия мозга, гладили бедра Стива, нежно проскальзывали по влажной коже, а Стив ловил воздух ртом и хрипло подначивал: «двигайся». И стонал: «еще», на каждый последующий толчок внутри себя, на каждое движение, раскрывающее его еще сильнее, и Тони ловил ртом хриплые стоны, слизывал их с губ, прижимался еще сильнее, старался слиться с Роджерсом, не выпускать его из себя и не выходить из него. И острые искорки удовольствия вдоль позвоночника, стоны, крики, это единственные признаки подступающего оргазма. Судорожно напряженное тело. Стив, цепляющийся за диван. Громкий стон, кажется, Тони, а, может, и Стива. Белесые капли на накачанном животе Роджерса, использованный презерватив у дивана, сытый и довольный взгляд Тони. - И почему мне кажется, что ты планировал это давно? – голос у Стива был тихий, с чуть хрипловатыми, удовлетворенными нотками. И Старк чутко прислушался к этим самым ноткам, ловя отголоски удовольствия такого довольного и размякшего после оргазма Роджерса. - Ну почему же давно, все случайно. – Тони гладил живот Стива, размазывал белесые капли спермы по нему, выводя какие-то буквы. Писал послания. «И все случайности не случайны, их кто-то придумал, чтобы я воплотил».