Отсутствующим взглядом Альфред смотрел в распахнутое стрельчатое окно.
С высоты башни открывался завораживающий вид на заснеженный двор замка, залитый голубоватым лунным светом, и ассистенту профессора чудилось, будто это полнолуние решило посмеяться над ним.
Затуманенный взгляд Альфреда не вызывал сомнений, что объектом созерцания были образы скорее его внутреннего мира, нежели окружающей действительности. Мысли студента блуждали где-то вдали от этого безрадостного места, в тщетных поисках оправдания всего происходящего.
Глубоко вдыхая холодный зимний воздух, словно надеясь с его помощью обрести ясность, Альфред прокручивал в сознании события последних месяцев. Он никак не мог понять, что же подвигло его отправиться вместе с профессором Абронсиусом в это опасное странствие, явно обещавшее немало неприятных открытий.
Внезапный сильный порыв ветра отозвался приглушенным эхом в голове Альфреда. Нервно разминая похолодевшие руки, он потянулся закрыть окно, и вскоре его вновь настиг застывший давящий запах многовекового тлена.
Лишь раз в год безжизненная атмосфера замка нарушалась хаотическим духом мрачного торжества, дарившего хозяевам и их гостям призрачную иллюзию их былого существования. Это событие закономерно ожидалось с огромным нетерпением и вызывало у местных обитателей беспредельно экзальтированный настрой. Кульминацией ежегодного бала являлся кровавый ритуал жертвоприношения, и в душах большинства присутствующих именно этот момент находил самый искренний отклик.
Ни при каких иных обстоятельствах робкий студент не осмелился бы приблизиться к этой обители порока и на милю, но отчаянное стремление вернуть свою безответственную возлюбленную изрядно притупило его чувство самосохранения. Однако теперь он был в полной растерянности.
После того, как Альфред и профессор Абронсиус в последний раз имели честь побеседовать с графом фон Кролоком, им пришлось в срочном порядке искать себе временное тайное убежище. И когда они набрели на эту заброшенную комнату, профессора неожиданно посетила одна гениальная идея.
Разумеется, бросать Сару здесь на погибель было никак нельзя, но продолжать уговаривать ее бежать было бы, по мнению старого ученого, абсолютно напрасным трудом. По счастью, среди его медицинских принадлежностей имелся флакон с хлороформом.
Абронсиусу оставалось только разыскать Сару и сообщить ей горестную весть, что Альфреда поразил неведомый недуг. Отзывчивая девушка обязательно пожелает прийти поговорить с ним, быть может, на прощание. И тогда ассистент профессора быстро погрузит ее в царство снов при помощи платка, смоченного чудодейственным средством. Затем они забаррикадируются в этой комнате до рассвета, а утром поедут в деревню, где Саре очень доходчиво объяснят, насколько она была неправа. Когда она осознает, чем ее приключения обернулись для ее отца, такой тяги к общению с кровопийцами у нее, вероятно, уже не будет.
К сожалению, этот столь нетривиальный план не вызвал у Альфреда большого энтузиазма. Его существенно смутили некоторые моменты. Получалось, что они обманом завлекут сюда ничего не подозревающую «жертву» и будут отсиживаться здесь, точно в склепе. Они же фактически уподобятся вампирам!
Студент умолял профессора придумать какой-нибудь другой вариант спасения Сары. Ему казалось, что уж лучше попытаться еще раз по-человечески поговорить с ней — может, она все-таки одумается?
Но Абронсиус был непреклонен. Он посчитал, что в сложившейся ситуации цель оправдывала средства. Тем более что ничего эффективнее Альфред предложить не мог.
С тяжелым сердцем ассистент отпустил профессора, настояв, чтобы тот на всякий случай взял с собой осиновый кол.
Теперь же Альфред понуро рассматривал разлетевшиеся по полу осколки их надежды, которые и стали причиной его нынешнего странного состояния.
Ну как же он умудрился разбить этот драгоценный флакон?! Не иначе как сам дьявол разжал его руку!
Таким образом, спасательный план был безнадежно сорван.
Дурное предчувствие нарастало с каждой минутой, и Альфред, не зная, что делать, уже готов был броситься разыскивать профессора с Сарой, но вдруг тяжелая арочная дверь отворилась, и волна панического страха окатила бедного студента.
Внимательно наблюдая за реакцией Альфреда, на пороге стоял Герберт.
Последняя встреча с этим вампиром окончилась его бесславным бегством, и следовало ожидать, что в скором времени он непременно попытается взять реванш.
Альфред уже знал, что проявление грубой силы было в целом не очень свойственно натуре Герберта, но в погоне за развлечениями он действовал спонтанно и непредсказуемо, и исключать нельзя было ничего.
Герберт был существом весьма необычным и полным парадоксов. В своем вампирском существовании он всецело подчинялся жажде крови, сохраняя, однако, неподдельный интерес к разнообразным жизненным явлениям, а особенно к вопросам межличностных отношений. Своими утонченно-игривыми манерами он с легкостью усыплял бдительность не слишком стойких представителей человеческого рода.
И Альфред инстинктивно ощущал эту опасность.
Оказавшись с вампиром наедине, без возможности отступления, едва успев очнуться от лихорадочного беспамятства, ассистент профессора почувствовал, что живым из этой комнаты он вряд ли выйдет.
Тишина продлилась несколько долгих мгновений и была прервана звуком поворачивающегося ключа, заставившим Альфреда вздрогнуть. Приходя в себя, он невольно попятился в дальний угол комнаты, неотрывно глядя на Герберта, словно под гипнозом.
В руке вампир держал старинный подсвечник с одиноко сияющей свечой.
Несмотря на тусклое освещение, Альфред смог разглядеть, что Герберт был одет в причудливый фрак лилового цвета. Его длинные светлые волосы были красиво уложены и заколоты сзади. Весь его образ излучал ауру сверхъестественного очарования, и не было никаких сомнений, что на полуночных балах виконт фон Кролок неизменно затмевал всех.
— Не бойся, Альфред, — мягким голосом проговорил Герберт. — Я больше не трону тебя. Если только ты сам этого не захочешь…
Вампир стал медленно приближаться, и тут под его ногами заскрипело битое стекло. С некоторым удивлением он осмотрел пол, затем осторожно поставил подсвечник на изящный резной столик, стоявший в углу, рядом с Альфредом, которого била мелкая дрожь.
— На этот раз нас точно никто не побеспокоит, — мертвенно-бледное лицо озарилось загадочной мечтательной улыбкой.
— Профессор скоро придет, — с трудом вымолвил Альфред.
Герберт с полминуты озадаченно смотрел на него.
— Должен тебе сказать, — нарушил затянувшуюся паузу вампир, — что профессор Абронсиус мертв.
Лицо Альфреда побелело, колени подкосились, и он бессильно опустился на обитую темно-синим шелком барочную софу, стоявшую позади него.
— Я направлялся в бальный зал проверить настройку клавесина, — Герберт начал задумчиво кружиться по комнате, — и когда я проходил мимо одной из дверей, мое внимание привлек какой-то непонятный шорох. Мне стало очень любопытно, что там происходит, и я решил заглянуть туда. О, это было впечатляющее зрелище! — вампир картинно взмахнул руками. — На полу лежал профессор, весь окровавленный и в многочисленных укусах. Недалеко от него валялся осиновый кол, до которого он тщетно пытался дотянуться. Я подошел ближе, и тогда старик наконец-то заметил мое присутствие. Он уставился на меня и жестом подозвал к себе. Затем он пробормотал, где мне найти тебя, и попросил меня вбить кол в его сердце. Я сначала страшно испугался испачкаться в его крови. Но эта ситуация явно грозила нежелательным пополнением в нашем семействе. И мне пришлось выполнить его просьбу, — сказал Герберт, с подозрением рассматривая свой маникюр. — Ах да, профессор еще просил передать, чтобы ты больше не искал Сару, — печально добавил вампир и умолк.
Альфред выслушал все это с расширенными от ужаса глазами. Он понял, что дела обстоят плохо, однако сильно усомнился в истинности этих слов. Рассказ Герберта показался ему каким-то жутким, издевательским бредом, который его разум просто отказывался принимать.
— Это ложь. Профессор не мог отправить ко мне вампира, — в сдавленном голосе студента зазвучали истерические нотки.
— Альфред, дорогой, откуда же еще я мог узнать, где ты прячешься? Уверяю, даже я не стал бы сейчас, перед балом, бегать по всему замку в поисках тебя!
Эти слова еще больше усилили смятение Альфреда и вместе с тем вызвали в нем безотчетную обиду.
— Надо полагать, Куколь все-таки следил за нами, — немного поразмыслив, ответил ассистент профессора.
— Неужели, если бы мне было известно, что ты здесь сидишь в одиночестве, я стал бы ждать так долго? — ответ Герберта поставил Альфреда в тупик.
Студент не знал, что и думать. Его помутненное сознание путалось в беспорядочном потоке неясных мыслей и ощущений, и вдруг ослепляющей вспышкой его пронзило воспоминание о недавнем галлюциногенном видении, кошмарном порождении той отравы, которая была предназначена для спасения Сары.
В этом зловещем видении профессор Абронсиус был вампиром.
Внезапно Альфреда парализовала страшная догадка: его сон оказался вещим.
— Ты заставил его… и убил… — глухим шепотом выдавил Альфред и закрыл лицо руками.
— Как ты мог такое подумать?! — искренне возмутился Герберт. — Я не стал с ним связываться, даже когда был вне себя от ярости! И я был очень зол на него весь вечер, но меньше всего мне хотелось опять иметь с ним дело! Тем более что этот упертый старик не признался бы даже под пытками, — вампир слегка усмехнулся, но тут же сделал серьезный вид.
Понимание, что его наставника действительно больше нет в живых, затянуло и без того ирреальное восприятие Альфреда едким багровым дымом, сквозь который неуклонно начал проявляться образ Сары.
— Так что там произошло? — упавшим голосом спросил ассистент профессора. Его рассудок из последних сил пытался восстановить картину случившегося.
— Я не знаю, — ответил Герберт, — но, видимо, они сильно повздорили, что и привлекло к профессору повышенное внимание со стороны наших гостей. — Вынужден признать, что по большей части они крайне невоздержанны в своих проявлениях, — укоризненно заметил вампир.
Альфред погрузился в глубокие раздумья. До их последнего разговора с Сарой ему казалось, что эта глупышка просто не ведает, что творит. Но ее пренебрежительные слова в ванной комнате больно укололи его и заставили сомневаться: быть может, она сделала осознанный выбор? И теперь Альфреду пришлось в этом убедиться. Открывалась суровая истина: девушка, которой он так слепо верил, ради которой он был готов буквально на все, обманула их, предала их, навлекла гибель на своего отца, на профессора Абронсиуса, и было очевидно, кто будет следующим в этом списке. Но ради чего она пошла на это?!
Стало ясно, что все попытки вразумить Сару были обречены. Придя в этот замок, они совершили роковую ошибку. Тут Альфред с ужасом вспомнил, чьей инициативой это было, и его захлестнуло всепоглощающее чувство вины, к которому вскоре присоединилась отчаянная злость на профессора. Ну почему ему не сиделось спокойно в родном университете, что за безумная мания величия гнала его в эту пропасть?! И как ему вообще пришла в голову эта скверная идея с хлороформом?!
— Тебе пора подумать о своем спасении, — неожиданные слова Герберта, все это время наблюдавшего за Альфредом, наконец прервали затянувшуюся рефлексию.
— С каких пор тебя волнует мое спасение? — безразлично спросил Альфред.
— Честно говоря, все пошло совсем не так, как мне изначально хотелось. Я пытался добиться твоего расположения, но не удалось. Попытка взять силой тоже провалилась. И было бы совсем неинтересно продолжать в том же духе. Эта игра стала скучной. Но я придумал, как ее разнообразить. Я могу отпустить тебя. Таким образом я надеюсь заслужить хоть какую-то симпатию с твоей стороны — это даст мне моральное удовлетворение, — темный огонек на мгновение вспыхнул в глазах Герберта и погас.
Ассистенту профессора не особо верилось, что вампир может вот так запросто отпустить его. Но искать подвох у него не было ни сил, ни желания. Он медленно повернулся к тревожно мерцающей свече и задул ее, будто прощаясь со своей прежней жизнью.
В комнате воцарился полумрак, среди которого раздался безутешный плач.
Чувство вины, стыд, обида, страх и мучительная беспомощность — все сплелось в надломленном, потускневшем сознании нераспутываемым узлом.
И вдруг Альфред ощутил тонкий, дурманящий запах ирисовых духов.
Холодные пальцы нежно дотронулись до его лица, смахивая горькие прозрачные слезы.
— Твои страдания бессмысленны, но ты можешь обрести то, что имеет настоящий смысл. Это гораздо ближе, чем ты думаешь, — тихо произнес Герберт и резко отстранился.
Эти слова показались Альфреду поразительно знакомыми.
— Я могу лично вывести тебя из замка, — продолжил вампир, — хотя не думаю, что кто-то стал бы нападать на тебя сейчас. Все ожидают твоего появления на балу.
— Значит, она все равно умрет из-за меня, — апатично сказал Альфред.
— Опять за старое. Когда ты, наконец, поймешь? — голос Герберта приобрел пугающий оттенок. — Знаешь ли ты, что приводит людей в этот замок? Большинство из них — просто глупцы. Но встречаются среди них некоторые, не такие, как все. Их отличает глубинное стремление проникнуть за грань обыденного существования. Постичь неизведанное. Отпущенный им земной срок ничтожен для них и является лишь препятствием на пути к обретению свободы — по ту сторону бытия. Их ведут звезды, и, хотя у каждого есть выбор, их поступки фатальны в несоизмеримо большей степени, чем поступки простых смертных.
Альфред больше не плакал. Он молча сидел в оцепенении. Безысходное отчаяние в его душе сменилось разъедающей пустотой, и он покорно ждал развязки этой тягостной истории.
Наконец, Герберт протянул руку, и ассистент профессора заметил небольшой, поблескивающий в свете луны, серебристый ключ.
— Только тебе решать, какую дверь он откроет, — молвил вампир, пристально смотря на Альфреда.
Недавний студент Кёнигсбергского университета неторопливым жестом взял висящий на черной атласной ленточке ключ. Его немигающий взгляд уже не выражал никаких эмоций.
Рука Альфреда бессильно разжалась — маленький ключик с негромким звоном ударился об пол.
И в следующий момент ледяная боль пронзила его шею.
Кровавая пелена обволокла угасающее сознание Альфреда, стремительно унося его в бездну, откуда уже не было возврата.
***
Потеряв счет времени, Сара блуждала по лабиринтам замка в лихорадочных поисках Альфреда.
Их разговор в ванной заставил ее серьезно задуматься. В душе девушки начал неумолимо нарастать гнетущий страх. Вот-вот ей предстояло нечто запредельное, но уверенность в том, что она действительно готова к такому повороту, таяла с каждой минутой.
Вместе с тем ее очень впечатлило то обстоятельство, что робкий Альфред, рискуя своей жизнью, не побоялся прийти сюда за ней. Должно быть, он и впрямь ее любит! А ей казалось, что он не способен дать ей ничего по-настоящему значимого… Как же она заблуждалась!
И после того, что случилось с профессором, у Сары и вовсе не осталось сомнений, что из этого замка надо бежать.
Но вот она, наконец, заметила знакомый силуэт — и обомлела.
Побледневший Альфред неспешно спустился по лестнице и пошел в направлении бального зала — под руку с Гербертом.
Сара еще не успела опомниться от увиденного, как услышала за спиной злорадный смех.
Резко обернувшись, она встретилась взглядом с существом, которое еще не так давно строило планы по ее спасению.
— Теперь ты от меня не уйдешь, — хищно оскалившись, процедил бывший профессор.
…Обнаружив окровавленный труп Абронсиуса, Сара долго и горько рыдала над ним, но вдруг его глаза открылись, и она явственно осознала, что в скором времени ожидает ее саму.
Тогда ужас придал ей сил и заставил убежать, но сейчас он намертво сковал ее, и она уже не могла пошевелиться.
Абронсиус, дико рыча, бросился к ней и повалил ее на пол.
Сара издала отчаянный, душераздирающий крик и через несколько мгновений неожиданно увидела за спиной вампира Куколя.
Горбун был разъярен. Когда он впервые заметил, что профессор успел сменить свой экзистенциальный статус, то решил для начала просто последить за ним. Но вот уже второй раз за вечер этот полоумный старик посмел посягнуть на хозяйскую добычу! И если виконт был бы огорчен, лишившись своей игрушки, то граф фон Кролок, несомненно, пришел бы в неописуемое бешенство, потеряв свое бесценное звездное дитя. Так что больше Куколь церемониться не собирался.
Молниеносным движением он вырвал из рук Абронсиуса осиновый кол, который тот все еще таскал с собой, и вбил его ему в сердце.
Потрясенная Сара продолжала лежать на полу, размышляя о печальной судьбе ученого, мечтавшего осчастливить все человечество своими изысканиями в области вампирологии.
И тут звуки музыки возвестили о начале полуночного бала. Куколь жестом дал Саре знак, что ей пора.
Девушка медленно поднялась с пола и отрешенным взором окинула свое отражение в зеркале. Внезапно в ее глазах зажглась мрачная решимость. Быстрым шагом она прошла по коридору и исчезла за поворотом.
Горбун с тяжелым вздохом посмотрел ей вслед.
***
Когда стало ясно, что на балу Сара появляться не собирается, графа фон Кролока постигло жестокое разочарование. Неужели его предсказание не сбылось?! Граф поспешно сделал вывод о том, что Сара на самом деле вовсе не звездное дитя, и, таким образом, больше не видел смысла претендовать на нее единолично. Когда Куколь притащит эту чертовку обратно, она должна будет утолить голод всех вампиров!
Однако у Герберта было чувство, что Сара еще найдет свою судьбу.
***
Герберт и Альфред кружились в медленном танце.
— Mon chéri, ты не будешь на меня обижаться за то, что мне пришлось прибегнуть к маленькой хитрости? — извиняющимся тоном поинтересовался Герберт.
— Конечно, нет! Я наконец получил то, о чем втайне мечтал всю свою жизнь, и счастлив, как никогда! — ответил Альфред, и казалось, ничто на свете не в силах было омрачить его самозабвенный восторг. — А знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего? — томным голосом продолжил новообращенный вампир.
Герберт молча смотрел на него.
— Больше всего мне сейчас хочется крови Сары! — молвил Альфред, не дождавшись ответа, и плотоядно облизнулся. — Я с таким нетерпением жду их с Куколем возвращения!
Скучающий Герберт отчего-то потупил глаза.
Вдруг двери зала отворились, и музыканты тотчас стихли. Вампиры устремили свои взгляды в сторону вошедшего Куколя и не смогли сдержать удивленных возгласов.
На руках горбун держал мертвую Сару.
Ее роскошное платье темно-алого цвета было все окутано снегом. Неровные пряди рыже-каштановых волос выбивались из ее прически. Ее нежная кожа уже успела приобрести неживой оттенок. На посиневших губах застыло выражение безмолвного крика. Тонкими линиями на ее красивом лице был словно нарисован хрустальный иней — то были замерзшие слезы.
***
Эта ночь выдалась такой длинной. С чувством легкой грусти Герберт наблюдал из окна за падающим снегом и размышлял о том, что этот снег был так бел и чист, но для кого-то он становился могилой.
В очередной раз виконт фон Кролок убедился, что весь мир является воплощением бесконечной игры света и тени, которая никогда не перестанет его поражать.
