Проснуться собой. Книга I - Утро.

      Сегодня первое сентября, и мы уезжаем учиться в Хогвартс. Эх, так не хочется уезжать отсюда. Пусть в доме Грейнджеров я провёл меньше месяца, но для меня он стал тем местом, про которое можно именно так и сказать – мой дом. Но дело не только в этом. Несмотря на ночной разговор с Моной, я всё так же не уверен, что смогу спокойно смотреть на этого Дамблдора. Не говоря уже, чтобы говорить с ним.       — Дочка, Гарри, вы готовы? – это уже Джина с первого этажа зовёт нас.       — Да, я готова – уже спускаюсь. – Cлова девочки не расходились с делом, и я практически сразу услышал, как она прошла мимо моей комнаты.       Ладно, сиди – не сиди, а ехать придётся. Чёртов магический контракт со школой, будь он неладен. А так бы - свалить на материк, во Францию, или ещё куда подальше, выучить всё, что положено, и расплатиться с гоблинами… Мечты, мечты…       — Гарри?! Уже почти десять, а нам ещё до вокзала добираться!       — Иду уже! – Кричу в ответ, и, взяв в руки свой саквояж, выкатываюсь вместе с ним вниз.       Внизу ждали только меня, так что мы сразу погрузились в машину и выехали туда, куда мне так не хотелось.        — Гарри, я, конечно, понимаю, первое сентября, день траура каждого школьника и всё такое, но, может, не будешь и дальше сидеть с таким кислым выражением на лице, и улыбнёшься? – это уже Скотт и его чувство юмора. – Да не волнуйся ты так, всё у тебя получится.       — Вот именно! – Присоединилась Джина. – Вы вдвоём смогли обвести нас вокруг носа, а мы были настороже. Относитесь к предстоящему, как к необходимости сохранить вашу маленькую тайну, и не волнуйтесь. Тем более, гоблины передали вам эти порт-ключи, так что сможете сбежать, если что.       Ага, только тогда директор поймёт, что за нами стоит кто-то, кто имеет доступ к подобным нестандартным вещам. К тому же повторно ими уже не воспользуешься – директор точно их заблокирует.       Вот за такими успокаивающими разговорами и подколками Скотта я и не заметил, как мы доехали до вокзала. По обоюдному решению, принятому на совещании с гоблинами в том домике во Франции, для всех посторонних родители Гермионы не видели барьера-перехода на платформу девять и семьдесят пять сотых, как и не знали почти ничего о магическом мире, кроме уже рассказанного миссис МакГонагалл и текстов соответствующих книг первого года школы. Но, на всякий случай, для соседей, они уехали отдыхать в Ниццу, а сами будут во Франции экспериментировать над наработками Скотта совместно с гоблинами – тех очень заинтересовала возможность управления магией так, чтобы артефакты не ощущались магически.       В общем, дошли мы до барьера вместе, меня и Гермиону обняли, пожелали всего хорошего и отправили в сторону стенки. Ну как, стенки – для меня это было красиво. Барьер чем-то напоминал работу гоблинов в моём доме, только тут явно другой стиль – никаких резких углов, гораздо больше связей между рунными узлами.       Пока я рассматривал устройство барьера, Герми не утерпела, и прошла через него. Забавно… В механизме, похоже, предусмотрели сканирование каких-то параметров у проходящих магов – на неё явно среагировали три рунных круга. Узнать бы, что они означают… Блин, пары дней чтения книг было явно недостаточно для понимания чего-либо в этой структуре.       В итоге, плюнув на зуд исследователя в одном месте, я поспешил догнать девочку.       Обстановка на перроне была… сумбурной. Куча народа в разнообразной одежде и разнообразного поведения – от вылитых и зализанных аристократов до рыжих из какой-то деревни, судя по шуму - неустановленно-цыганской национальности.       Мы с Гермионой переглянулись, почти синхронно пожали плечами, и, не сговариваясь, по широкой дуге обогнув самых выделяющихся магов, пошли в сторону вагонов, где толпа была поменьше. Кстати про вагоны – поезд был из той же эры, что и общая обстановка в Косой аллее. Клубы пара и прочий антураж века девятнадцатого. В вырвиглазной расцветке. Круто, если одним словом – мне однозначно понравилось.       Забравшись в вагон, при этом так и не встретив ни одного проводника, которому можно было бы предъявить билеты, мы разместились в пустом купе. Впрочем, в этом вагоне они почти все были пустыми. А сами купе меня впечатлили – места столько, что можно спокойно жить, а оформление и прочие занавесочки выглядели стильно и не совсем дёшево. Да у Дурслей вторая спальня была не сильно больше.       — И как тебе поезд, Гермиона?       — Впечатляет, Гарри. В обычных поездах купе намного меньше.       — Угу, мне тоже нравится. Похоже, маги любят комфорт.       — Скорее, пускают пыль в глаза.       — Кому и зачем? – удивлённо смотрю на девочку.       — Детям из обычного мира, вроде меня.       — А «Дырявый котёл» тогда куда ты отнесёшь? – спрашиваю её, вспоминая наши посещения.       Судя по озадаченному личику, Гермиона задумалась.       — Тогда, это сделано для того, чтобы детям из богатых семей было не зазорно ехать в школу на этом поезде. Но это не отменяет моего первого предположения.       Дальнейший наш разговор был прерван толчком тронувшегося поезда. Засмотревшись на виды за окном, мы продолжили молчать, и разговор как-то угас сам собой.       В то время, как я смотрел за пролетающими мимо меня пейзажами, мне в голову пришла интересная мысль – а по какой такой дороге едет этот поезд? Вряд ли по обычной – его бы зафиксировали приборы диспетчеров, да и с прочими составами он бы мешался. Значит, дорога сделана под него. Из чего следует, что маги скрыли офигенно большой кусок земли через всю страну. Или мы едем уже не в нашем мире? Надо будет выяснить.       Из созерцательного состояния меня вывело мельтешение рук Гермионы, замеченное краем глаза. Оказывается, просто сидеть ей оказалось скучно, и она решила продолжить тренировки для кистей, проделывая упражнения из учебника. Оный учебник, распакованный из браслета, лежал на столе перед ней, открытый где-то на первой трети.       Это напомнило мне о выданном плане занятий, и я решил последовать примеру Мионы. Однако только успел достать свой талмуд с упражнениями, как открылась дверь в купе.       — Ой, у вас тут свободно? А то в вагоне мест нет, – проговорил скороговоркой рыжий мальчик с чумазым носом, уже сидя на одном из кресел. – Я Рон Уизли. И хочу поступить на Гриффиндор. А чем это вы занимаетесь?       Кого-то мне напомнило подобное непосредственное и нагловатое поведение… Гермиона, видимо, тоже вспомнила нечто подобное в нашем недавнем прошлом, потому как посмотрела на меня смущённо-извиняющимся взглядом, но почти сразу отвела глаза в сторону. В результате, рыжему гостю досталось всё её внимание.       — Меня зовут Гермиона Грейнджер. А почему именно Гриффиндор?       — Так не в Слизерин же идти? Там учатся одни тёмные маги и последователи Того-кого-нельзя-называть. Можно ещё в Равенкло, только вряд ли я туда попаду – вся наша семья учится в Гриффиндоре. Есть ещё Хаффлпафф, но туда идут одни неудачники…       Далее же Рон переключился на рассказ о себе и то, кем он обязательно станет в будущем. И где-то на ордене Мерлина первой степени я потерял нить его повествования окончательно. Поток красноречия не смогли прервать даже двое его братьев-близнецов, заскочивших сообщить про провоз паука в соседнем вагоне, и убежавшим растрезвонивать про меня остальным. Однако, если на Гриффиндоре окажется хотя бы ещё один такой кадр, то я точно туда ни ногой. Герми явно была со мной солидарна, так как демонстрировала быстро прогрессирующее косоглазие, зарабатываемое в попытке смотреть как на собеседника, так и в пособие на столе. Но от разминки пальцев пока ещё воздерживалась из-за остатков вежливости.       На мои же попытки хоть как-то прервать этот поток самопрославления, Рон никак не реагировал. Нет, ну не пинать же его ногами? Хотя, чем дальше, тем меньше сомнений у меня оставалось. К счастью Рона, он был прерван открывшейся дверью.       — Говорят, в этом купе едет знаменитый Гарри Поттер? – к нам зашёл блондин с зализанной причёской в сопровождении ещё двух парней. И если манерность блондинистого аристократа с блестящей от геля шевелюрой, в комплекте с надменным растягиванием слов, хоть как-то намекала на аристократичность манер, то его сопровождающие, либо переступающие с ноги на ногу, либо ковыряющиеся в носу, больше, чем на громил глубоко заднего плана, не тянули.       — Я – Драко Малфой, а это Кребб и Гойл, – представил он себя и своих громил.       Что же, попробуем выполнить то, что было написано в той книжке по этикету… Даже если собеседник сам ему не следует.       Встаю, останавливаюсь перед ним примерно за полметра, и после лёгкого кивка головой, называю себя и представляю остальных:       — Гарри Поттер, моя подруга Гермиона Грейнджер, Рон Уизли. – Герми, как девочка, вставать не стала, а вот Уизли даже не дёрнулся. Так и запишем.       Малфой, видя, что Гермиона не стала протягивать ему руку, сидя за столом, так же поприветствовал её лёгким кивком. А на фамилии Уизли он непроизвольно скривился. Тот тоже не остался в стороне, неудачно попытавшись за кашлем скрыть свой смешок. Блондина подобное пренебрежение явно задело.       — Так-так. Кому-то моё имя кажется смешным? Рыжий, грязный, конопатый, одетый в непонятно во что, и неаккуратный. Мне про вас отец говорил, когда предупреждал держаться подальше от Предателей Крови Уизли, – манерно растягивая свою речь, пренебрежительно высказался Драко. – Тебе не стоит водить дружбу с подобными семьями, Поттер. Кстати, я также что-то не помню среди чистокровных рода Грейнджер.       — Мои родители – простые люди, - ответила Гермиона, и скромненько так отвела взгляд. Ага, совершенно простые, не стесняющиеся легким движением рук стенки сносить. Гоблины, кстати, за ту стеночку порывались смету поднять на 80 галлеонов – пришлось полвечера спорить насчёт магической гарантии и озвученных слов.       — А кто такие Предатели Крови, Драко? – перевела разговор на другую тему Гермиона.       — Это те, кто общаются с магглорожденными, Гермиона, – самодовольно и уверенно влез в разговор Рон. – В отличии от этих вот чистокровных зазнаек, которые называют всех магглорожденных грязнокровками.       Я, Гермиона, Драко и Кребб вылупили глаза, с оху… удивлением смотря на Рона. Гойл же продолжал индифферентно ковырять в носу. Правда, Герми поспешила вернуть себе нейтральное выражение лица, но, похоже, что Малфой заметил её промах.       — И откуда взялось это название? Об этом где-то написано? – продолжила Герми. Мне это тоже интересно.       — Мне это директор Дамблдор сказал, а где об этом пишут – я не знаю.       Мда… Чувствую себя так же, как сейчас выглядит Драко – глаза широко распахнуты, челюсть ещё в процессе падения. Правда, надеюсь, что так откровенно я свои чувства не показал.       — А про грязнокровок, что он тебе говорил? – спросил Драко Рона, видимо, желая подколоть того ещё раз. Но вот способ он выбрал… Нарвётся же на плюху от меня.       — Ничего он мне не говорил, он этого слова не знает!       Святая невинность, судья не знает главного ругательства тех, кого судил десяток лет назад.       — Тогда кто же тебя ему научил, Уизли? – с довольной лыбой надменно протянул Малфой. – Может, родители? Они же у тебя чистокровные в далеко не первом поколении, пусть и совершили ошибку, выбрав не ту сторону…       Рон аж надулся от этих слов, и покраснел настолько, что его оттопыренные красные уши стали довольно удачно гармонировать своим оттенком с общей цветовой гаммой рыжих волос и проступивших веснушек на таком же красном лице.       — Неважно, кто меня научил, наверное, от подобных тебе услышал. И мне не важно, что она грязнокровка, мне это не мешает!       — То есть ты признаешь, что она грязнокровка, Уизли? Да ты всё-таки не безнадёжен, – одобрительным тоном похвалил его Малфой.       А вот это они точно зря. Морду набить ему я ещё успею, поэтому последуем расширенной программе – низведение, курощение и дуракаваляние. Надо вспомнить, что я чувствовал, когда так искренне желал придушить Дамби, выслушивая откровения про него в Гринготсе…       — Драко Люциус Малфой, Наследник Малфой, вы, в присутствии меня, Лорда Поттера, посмели нелицеприятно высказаться в адрес моей спутницы. – Одновременно с этим, поправляю чёлку, прикрывающую шрам, рукой с перстнем. – Я требую немедленных извинений!       И чего это все так резко побледнели? Ну, подумаешь, потемнело вдруг в купе из-за сгустившихся теней. Ну, пропали у меня из глаз зрачки, скрывшись за чернотой, что полностью заволокла глаза. Вот от моей ярости, что истекала от меня на них вместе с магией, побледнеть можно – тут и думать нечего.       Итог воздействия – Малфой с Уизли побледнели до цвета белой простыни, Кребб замер и старается не дышать, Гойл перестал ковырять в носу, стал ровно, а его лицо приняло непонятно какое выражение, но явно не испуганное. Я бы сказал, привычное – видно, что дома его так часто строят.       — Гарри, успокойся. – Гермиона обняла меня обеими руками за пояс, и положила голову на плечо. – Они же не со зла, и больше так не будут. И извинятся, ведь так, мальчики?       Мальчики, в лице Уизли и Малфоя, истово закивали. Ладно, поверим. В купе снова стало светло, и пронёсся порыв ветра – это некоторые с облегчением выдохнули.       — Наследник Малфой? – надеюсь, у меня получилось скопировать его надменный тон.       Малфой сглотнул, и попытался принять независимый и гордый вид, но получилось не очень – руки у него ощутимо дрожали.       — Мисс Грейнджер, приношу вам свои извинения за необдуманные слова. Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас или лорда Поттера.       — Извинения приняты. Мы вас не задерживаем, господа.       После моего прозрачного намёка на дверь, троица быстро испарилась за пределы видимости.       — Мистер Уизли?       Рон Уизли был по-прежнему бледен, и раскрывал рот в попытке хоть что-то сказать, тыкая в меня своим пальцем.       — Ты… ты… ты – Тёмный маг!       Блин, лучше бы он молчал.       — Уизли, сгинь отсюда, пока не получил от меня по полной. А если ещё раз посмеешь назвать так Гермиону – пеняй на себя, я гарантирую, что результат тебе не понравится.       Рыжий дёрнул из купе так, что дверь чуть с петель не слетела. Закрыв её, мы вернулись на свои места за столиком.       — Гарри, мне, конечно, приятно, что ты меня так защитил, но теперь у нас могут быть проблемы – зачем ты назвал Малфоя полным именем? Он же представился не так, а ты, для директора, вырос далеко от магии, и никого тут не должен знать. Про твои фокусы с тенями я вообще молчу. Уж лучше бы ты им по фонарю поставил, чем теперь терпеть излишнее внимание и слухи.       — М-да… Не подумал, – почесал я затылок. – А Рон точно молчать не будет – он же просто мечтает быть в центре внимания. Знаешь, не зря я ночью волновался за школу – мы ещё не доехали, а я уже дел наворотил! И куда мне теперь деваться?       — В Гриффиндор иди, к Рону, – посоветовала добрая девочка с книжкой. – Это будет логично, там твои родители учились, поэтому директор успокоится. Так мы получим время, чтобы привыкнуть к новой обстановке.       — Гермиона, ты перечитала шпионских романов. Или издеваешься – я же с ним что-нибудь обязательно сделаю! Не утерплю, и нам придётся сваливать отсюда. А это ещё хуже. Нет, нам надо поступить на какой-нибудь нейтральный факультет – Равенкло или Хаффлпафф.       — Ну, это не нам решать – на факультеты отправляет Сортировочная Шляпа. Это такой древний артефакт, который на самом деле изначально являлся боевым шлемом Гриффиндора. Над ней работали совместно трое основателей – Слизерин, Гриффиндор и Равенкло. Кто за что там отвечал, я не знаю, но артефакт получился с самосознанием и манией петь песни своего сочинения. Говорят, она ещё ни разу не повторилась.       А сортирует она, оценивая эмоции, проявляемые ребёнком, когда тот её надевает себе на голову. На мой взгляд, подобное не всегда правильно – ведь ребёнок может реагировать на что-то, что случилось прямо перед надеванием шляпы, ломая тем самым её ментальное влияние и выдавая совсем другие реакции.       Офигеть, да за столько лет… Сильны Основатели, такое сообразить на троих. И, кажется, у меня зародилась идея! Уж реакцию, я кое-кому, точно обеспечу, ведь сейчас у нас очередь курощения.       — Герми, а ты откуда это всё знаешь? – спрашиваю у неё, видя, как у неё на лице появляется особое выражение «режим чтения лекций: включён».       — Не смей сокращать моё имя! Сколько раз уже говорила! – Обиженно, но ожидаемо, переключилась она. – И вообще, книжки надо читать, а не фигнёй страдать, например, «Историю Хогвартса». Причём только старое издание, в современном от неё остался смех, да и только.       — А где ты достала старое издание? – удивила она меня, что тут скажешь.       — Как где? В моей библиотеке! – Гордо и уверенно ответила она мне.       Вот же… собственница! Удивлённо смотрю на неё, отчего она начинает терять энтузиазм, вспоминая о реальном положении дел.       — То есть в нашей… В смысле, рода Поттер. – Последнее она проговорила совсем тихо, и очень смущённо.       — Гермиона, я же не против, успокойся. Ты, главное, не ляпни так кому постороннему – нам тогда точно придётся объясняться с Дамблдором, и, вполне возможно, что и порт-ключами затем воспользоваться.       — Ой. Хорошо, Гарри.       В дальнейшем к нам в купе никто настолько занятный больше не заглядывал – только продавщица с тележкой сладостей. Ради интереса купил всего понемногу, но нам с Герми не понравилось – есть непонятно что с заранее непонятным вкусом или ловить честно купленную шоколадку, не говоря уже про то, что она шевелится во рту… Мы сошлись на том, что маги – странные люди.       В общем и целом, дорога заняла около восьми часов. При этом в поезде не кормили – условно-сладкие сладости я за еду не считаю. И почему никто из нас не догадался спросить, сколько по времени займёт дорога, и не понадобится ли нам по пути перекусить, а? И пожаловаться, даже в мыслях, не на кого, окромя себя любимого. В итоге, когда объявили, что через пять минут поезд прибывает на станцию, мы быстро попрятали книги в саквояжи, и начали высматривать за окном свою будущую школу.       К нашему обоюдному разочарованию, высмотреть ничего почти и не удалось – там было темно и ни одного огонька поблизости до самой платформы. Оставив вещи в купе, по совету того же голоса, объявившего, что их доставят в школу, мы выбрались из вагона.