Безумство

Сумасшедший. Безумный. Словно сорвавшийся с цепи пес, все быстрее и быстрее рвясь в бой, стараясь покалечить каждого как можно больше и больнее. Боль. Они кричали, просили пощады, чтобы отпустили, однако он беспощаден. Бельфегор все больше и больше входил во вкус, разрывая каждого человека, который попадался на его пути, на как можно больше кусочков, оставляя на земле только кровавое мясо, внутренние органы и кровь. Такую сладкую, горячую, заводящую. Живительная влага всегда приводила Принца в жуткий восторг, заставляя резать и рвать как можно больше, как можно чаще и как можно громче. Упоение кровью приводило Его Высочество в неистовый восторг, Бельфегору просто нравились эти кровавые реки, которые так красиво смотрелись на земле. Крики, стоны, прошения о том, чтобы пожалели…. Багряная жидкость туманит разум, заставляя забыться в ней, упиваясь многочисленными убийствами. Быстро, словно неутомимый ураган Принц рвался в бой, ловко уворачиваясь от многочисленных пуль, которые уже продырявили тысячи врагов и союзников, своих и чужих. Все же застыв на месте, Принц на миг мог ощутить то, что бывало, когда на него обрушится водопад ругательств от варийского Дождя. Беззащитность и такую слабость, как будто его, как маленького ребенка душили подушкой, а он ничего не мог поделать. Пуля. Крепкая, холодная, стальная пуля прошла плечо, обжигая его холодом, заставляя кричать каждого. Однако, он не из тех. Бельфегор лишь только заскрипел зубами и тихо запищал, словно хорек, которого ранили. Однако повадками принц был полностью в этих животных. Свирепый, сумасшедший зверь, абсолютно неудержимый, которого тяжело удержать на месте. При ранении, хорьки еще рьянее бросаются в бой, тихо пища от боли, однако, не отступая, пока последние силы его не покинут. Бельфегор не любил боль. Даже самой малой, которую он получал, например, когда лечил зубы – принц всегда обходил стороной эти белые кабинеты, из которых обычно доносились эти сверлящие звуки и тихие стоны больных. Именно поэтому в бою он был так неуловим – его гнал собственный клубок страха. Однако, он изредка попадал под тяжелые ранения, такие как пули, мечи, ножи и многое другое. После этого, белая палата, пищание машины и укол, который никогда не помогал. Зашивая все царапины, мелкие раны врачи старались держать мальчишку почти неподвижным. Наркоз для него был, что вода – вкалывай, не вкалывай, а эффекта почти никого. Он не засыпал, он кричал, вырывался и даже плакал, ощущая отвратительную боль, которая была внутри него, жгла снаружи и разъедала его, словно червь изнутри. Именно для этого существовала крепкая рука, которая держала его в узде, словно добермана хозяин. Холодная рука, и тихий шепот о том, что скоро это кончится и принц мало по малому успокаивался, хотя продолжал всхлипывать, ощущая, что в его органах и теле копаются те, кто был совсем ему не известным. Потом же его отпускают. Однако не та рука, которая удерживала и успокаивала его. Скуалло продолжал держать принца до тех пор, пока тот не уснет. Он не уйдет, пока этот малыш, его мальчик не найдет в себе силы очнуться и снова подняться. Снова бросится в бой, еще быстрее и с новыми ощущениями, мща за старые раны. Мща за то, что его сделали слабым и беспомощным ребенком.