Рождество

Привет ребятки! Я вам написал вкусняшку в честь наступающего праздника... Исин ненавидел Рождество. На то было три весомых причины, которые всегда возникали при приближении этого христианского праздника. Первая - его родители. После свадьбы Исина и Ифаня мать постоянно давила на сына-омегу тем, что требовала поскорее внуков, приводя в пример своих соседок и их детей, уже готовых разродиться. Вдобавок она каждый праздник присылала подарки связанные исключительно с деторождением. И если на любые другие поводы подарки были не слишком личными, то именно на Рождество она отправляла милые детские вещички. Вторая – Исин отчаянно хотел ребенка и , между прочим, старался изо всех своих скромных омежих сил, в течку затрахивая своего альфу до полуобморока. И он молился. Молился каждый день перед сном, чтобы у него все получилось и тест наконец показал положительный результат. Третья – Исину врачи сразу открыли все карты, рассказав, что возможность забеременеть у омег его типа есть только до двадцати четырех лет. Ибо потом велика вероятность полной остановки цикла воспроизводства, даже если сдобрить все специализированными препаратами. Была еще одна потаенная причина ненависти к Рождеству – история самого Иисуса, которую Исину рассказывали сотни тысяч раз. В основном родственники, считавшие необходимым упомянуть про таинство рождения, вспомнить про свои роды и про то, как они радовались, взяв первенца на руки. Просто Исину осточертело слышать вдохновенный лепет многочисленных родственников о волшебстве и младенце. Кто бы из них знал, скольких трудов стоило Исину сохранить регулярный цикл без сбоев. Полной противоположностью Исину был Лухан. Его родной брат. Тоже омега, только более удачливая. Лу родился раньше, появился на свет весной, и с младенчества во всем преуспевал. Встретил истинного альфу в шестнадцать, вышел за него замуж в девятнадцать. А в канун рождества, перед тем, как ему стукнуло двадцать один, сообщил на семейном совете, что они с мужем ждут появления малыша в июле. Тогда Исину было всего восемнадцать, он заканчивал школу, не был знаком со своим альфой, и не знал о своей особенности. И сейчас, понимая, что ему уже двадцать три, Исин не мог улыбаться в преддверии Рождества. У него оставался последний год, когда он имел шанс забеременеть и выносить ребенка сам. Ифань безусловно во всех начинаниях поддерживал своего омежку. Он пил то, что ему давал Исин, если это каким-то образом должно было стимулировать организм к воспроизводству потомства, он не курил, а алкоголь только нюхал, стараясь держать бокал из вежливости. Занимался спортом, чтобы мышцы были в тонусе, и регулярно сдавал анализы. Любые. Те, которые просил Исин. И несмотря на то, что их квартира всегда шикарно украшалась к празднеству, а они очень любили ставить в гостиной высокую елку, сплошь украшенную антикварными украшениями и переливчатыми огоньками нежных цветов, несмотря на то, что они всегда занимались любовью под елью, ведь это романтично, на следующее утро Исин тихо рыдал в ванной, проверяя результаты тестов. Лухан понял, что забеременел сразу после окончания сцепки. Его запах моментально изменился с обычного на более пряный. А Исин прижимал колени к груди, лежал так минут двадцать, затем засыпал и только наутро проверял результат. Глубоко в душе надеясь, что в этот раз точно сработает. Вот почему Чжан Исин всей душой ненавидел Рождество. Потому, что в его семье оно ни черта не дарило надежду, оно ее отбирало. *** Исин развешивал гирлянды на высоченной елке, стоя на шаткой табуретке. Красивые расписанные шары свисали с пушистых лапок ели, создавая волшебный хоровод. Огоньки переливались всеми цветами радуги, правда, в пастельных тонах. Под деревцем уже покоились запакованные подарки с пышными бантами, уложенные в причудливые пирамидки. Исин прекрасно знал, что почти все для него. Ифань души не чает в своем омеге и потому, скупает для него все самое лучшее по любому поводу. Сегодня вечером он ожидал гостей. Он пообещал себе, что сможет достойно выдержать очередной семейный ужин, на котором мама будет расспрашивать его о детях, приводя в пример послушного Лухана с его семьей, а тот в свою очередь даже не спросит как у брата дела, наоборот, просто возникнет в дверном проеме и отвлечет все внимание на свою персону. О, Исин очень любил брата, ведь тот никогда не делал ничего назло ему. Просто Исин кривобокая омега, не способная родить. В этом нет вины Лу. Ифань заведомо настоял на том, чтобы его омега не утруждал себя готовкой перед семейной встречей, зная сколько сил отнимает общение с его мамашей, весьма острой на язык особой. Он сам позвонил в один из лучших ресторанов, заказал заранее все блюда, дабы Исин просто воспользовался микроволновкой, а не перемывал тоннами посуду. Семейство Чжан во главе со статной госпожой прибыло минута в минуту. Благо, Исин успел выкинуть все ресторанные пакеты заранее, иначе не избежать ему монолога на тему насколько он не похож на обычного омегу. Мать вальяжно вошла в прихожую, легко скинув меховую шаль мужу, и картинно прислонилась щекой к щеке сына, изображая истинную заботу. Даже не обняла, просто притворилась. Ифань откупоривал бутылки с вином, разливая рубиновую жидкость по пузатым бокалам, и урывками улыбался Исину, чтобы тот чувствовал его поддержку. Матери Исина очень нравился Ифань потому, что он представлял собой идеального альфу. Все было при нем, как крупный счет в банке, так и внешность, фигура, характер и , конечно, родословная. Именно поэтому госпожа Чжан не сомневалась, когда спихивала второго сына на поруки парня с фамилией Ву. Однако она никак не ожидала, что так разочаруется в собственном отпрыске. Следом после родителей подтянулись Лухан и Сехун, оставившие своих двух чад ( а Лу к двадцати семи обзавелся вторым) у других дедушки с бабушкой. Лу безусловно сиял от счастья. Он с радостью полез обниматься к младшему брату, тиская его за щеки и тыкая пальцем в маленькую ямочку, а потом о чем-то переговаривался с Ифанем и получал подарки от снежной королевы. Госпожа Чжан не побрезговала обнять старшего сына. - Лухан, почему вы не привезли моих внучат? – поинтересовалась она, потрепав выросшего парня по светлым волосам. - Мам, мы же собирались посидеть по-взрослому. Тем более тут нет их сверстников, а криками они оба могут довести до белого каления, - посмеялся на заявление матери Лухан, - Я лично пришел, чтобы отдохнуть, чтобы мог спокойно выпить и не бояться, что не услежу за детьми. - Я думаю, можно рассаживаться, - тихо оповестил всех Исин, закончив расставлять тарелки с закусками. - Боже, мальчик мой, - воскликнула его мать, - Сделай лицо попроще! Будто не семейный ужин перед рождеством, а похороны! - Хорошо, мама,- согласился Исин, решив не портить праздник раньше времени. На кухне он успел перехватить теплые объятия и нежный поцелуй от мужа, пока остальные родственники общались в гостиной. *** - Итак, - изрядно подвывип, госпожа Чжан обернулась к Исину, хотя на протяжении всего ужина уделяла внимание только Лухану и только расспросам о его детях, - Когда же ты порадуешь меня внуками, Исин? А? Уже столько времени замужем, а ни одного намека на продолжение рода… Ты вообще хочешь семью? - Конечно мама, хочу. - Тогда почему ты не стараешься? Вот, Лухан, подарил мне двух прекрасных внучат. У него даже сомнений не было на этот счет, он сразу был готов стать родителем, нести ответственность. А ты что? Боишься? - Нет, мама, - все так же тихо ответил Исин, сжимая под столом ладонь Ифаня так сильно, как мог, - Я совсем не боюсь. Краем глаза он заметил, что и отец, и Лухан напряглись, зная какова мать в подвыпившем состоянии. Старший брат что-то быстро зашептал Сехуну на ухо, и тот сочувственно взглянул на Исина. - Ну, ты что-нибудь внятное мне ответишь наконец? Или так и продолжишь мямлить? – не успокаивалась госпожа Чжан, - Я пока ни слова не разобрала. Тебе достался потрясающий альфа, а ты даже не можешь подарить ему наследника! Ты беспокоишься за фигуру? Или что? - Мама, я прошу тебя, хватит, - Исин попытался выхватить из рук у матери бокал, - Тебе сделать кофе? - Какой к чертям собачьим кофе! Я не понимаю, почему ты не берешь примера с брата? Ты стесняешься ходить с животом? Или тебе кажется, что твой муж потеряет к тебе интерес, если ты больше не будешь таким тоненьким? С тобой так сложно… Я вот никогда не думала, что мне придется тебя уговаривать! Посмотри на Лу! Вот пример нормального омеги! - Мам, ну правда, - вступил Лухан, мечтая прервать поток ругани, - У всех все по-разному, не нужно нас равнять. - А лучше бы равнялся! – пригрозила женщина старшему сыну, - Ты уже двоих имеешь и не жалуешься, может, даже третьего заведете, а он что? Он занимается своей музыкой, а ведь ему уже двадцать три! Все нормальные омеги обзавелись детьми, мои подруги уже бабушки, они спрашивают про тебя и мне стыдно сказать, что ты тут занят своими делами! О, а может, ты просто неспособен выносить и родить? Ифань знал, что у терпения Исина есть предел. Пару раз он его пересекал, они ругались, но потом мирились и забывали о ссорах. На его памяти Исин выходил из себя нечасто, он мог злиться, а это выражалось в нервных движениях и сильном румянце, но чтобы конкретно разораться – еще ни разу. Лухан тоже впал в ступор, когда увидел, что младший сжал челюсти и прикрыл глаза, готовясь дать отпор. Вот чего уж точно не ожидал старший, так это стольких ругательств. - Да! Да, черт побери! – закричал Исин, глядя в упор на мать, - Я не способен потому, что у меня не стойкий цикл и, чтобы его удержать, нужно пить гормоны, которых, очевидно, недостаточно! И они ослабляют мой иммунитет, зато позволяют сохранить репродуктивную способность! И врач уже сделал заключение, что в моем теле на порядок меньше необходимых элементов, потому после двадцати четырех их не останется! Я опустею буквально! И вместо того, чтобы поддержать меня в столь трудный момент в моей жизни, ты считаешь правильным наехать на меня! Ты думаешь, я не хотел ребенка? Да я бы душу продал, чтобы залетать так же быстро, как Лу! Ты считаешь, я ничего не делал? Да я обошел всех докторов, чтобы хоть один мне помог! Ты думаешь, я боюсь? Я каждый гребаный вечер молюсь о том, чтобы у меня появился хоть один ребенок! Я даже не смею просить о двоих! И я бы не стеснялся тела, я бы гордился! И если уж по твоему мнению я эгоистичная сволочь, то может, задумаешься откуда это качество у меня?! А? Мама?! Ифань только сглотнул и покрепче сжал его ладонь. - Мда, родной, не ожидала я от тебя такого нахальства! – натурально удивилась мать, поджимая губы. - Просто проваливай из моего дома! – не сдержался Исин. - А тебе не кажется, что если бы ты хотел, то лечение бы сработало? - Убирайся! Выметайся вон! – истерика у Исина продолжалась достаточно долго. Он даже сам не заметил, как остался стоять посреди комнаты в обнимку с мужем. Ифань крепко удерживал омегу, у которого без остановки текли слезы. Квартира быстро опустела. Лухан сам настойчиво выпихивал мужа на улицу, а в такси не проронил ни слова. Его дома уже ждали два маленьких солнышка, которых хотелось немедленно прижать к груди, вдохнуть тот запах, что исходит от малышей. Теперь он совсем по-другому смотрел на мать и уж тем более на Исина, младшего братишку, который , как оказалось, вовсе не был беззаботным. *** Через два дня после срыва Исин постепенно приходил в себя. Пришлось прекратить занятия с учениками по классу фортепиано на пару дней раньше, чем планировалось. Однако дети восприняли это с радостью, посчитав дополнительное время каникул безоговорочным плюсом. Ко всему прочему Исин умудрился сорвать голос. Точнее он потерял его еще в тот злосчастный вечер, когда Ифань до пяти утра успокаивал разошедшегося омежку, укачивая в своих руках. Заснули они прямо в одежде, не осталось сил, чтобы переодеться. А вот наутро Исин бегал за Ифанем и писал на бумажке просьбы позвонить ученикам и предупредить их. Позитивный настрой так и не вернулся, как бы Ифань не старался. Исин стал тише воды, ниже травы, исправно пил теплый чай, кутался в свитера с высоким воротом и молчал. Зачастую он сидел в кресле возле елки, в котором читал книги, укрывшись пледом. Поскольку Исин так же был очень совестливым, то сразу же скинул СМС брату с извинениями. И очень воодушевился, получив ответ. «Никогда не считал мать большей сукой, чем в тот день». «Лу, она все-таки наша мама. Я попозже позвоню ей и извинюсь». «Не стоит. Она слишком одержима своим положением в обществе». «Я был груб с ней». «Она вывела тебя из себя. Даже я такого не ожидал». «Я не сдержался». «Пора уже было ее осадить». «Но не таким образом». «Все, заткнись. Ты был прав. Я с тобой солидарен. Пей побольше отваров! Я устал печатать тебе сообщения! И… у тебя все получится, малыш Син-син». Исин отвлекся от экрана телефона, услышав хлопок входной двери. В прихожей возвышался его альфа, Ифань, стряхивавший с плеч снег, попавший на пальто. Кроме обычного портфеля, пристроенного на тумбу, у ног парня стоял фирменный пакет. Не будь Исин омегой, он бы его и не заметил. - Привет, малыш, - улыбнулся Ифань, расставаясь с уличной одеждой и пряча ее в шкаф, - Как твое горлышко? Омежка неопределенно пожал плечами. Горло не саднило, просто голос не вернулся в прежнее состояние. - Все еще не можешь говорить? – вздохнул альфа, - Грустно не слышать твое ворчание по утрам и не узнавать что-либо новое о полезных качествах всего вокруг. Младший потянулся к блокноту, пользовался пока таким допотопным средством передачи информации. «Но ведь тыква полезный продукт». - Благодаря тебе, я это знаю, мой дорогой, - усмехнулся Ифань. «Ты приготовишь мне какао?» - С зефирками? И прочими вредными штуками? Ты уверен? «У меня тяжелый период! Хочу вредностей!» Исин поспешил вернуться на насиженное место, прекрасно зная, что его просьбу выполнят через некоторое время, и он будет наслаждаться потрясающим сваренным какао, а не растворимой белибердой. В кресле снова стало тепло и уютно, словно он из него и не вылезал. Свитер приятно щекотал кожу, сюжет в книге не оказался заезженным, а запах шоколада будоражил мысли. И тут произошло то, что не могло ни коим образом обрадовать Чжана Исина. Резким скачком началась непредвиденная течка. Ее не должно было быть и после конца рождественских праздников, если судить по распланированному календарю, висевшему на дверце холодильника. Но Исин отлично помнил про свою нестандартную природу и прочие нестыковки. Он быстро и криво начирикал на листе блокнота одно слово. «SEX» В животе подозрительно быстро теплело, воздух уже с жаром вырывался из легких, а желание только росло. Да и Ифань проворно сориентировался, почувствовав усиливающийся запах своего омеги. К тому же надпись на листочке поспособствовала более активным действиям. Альфа на ходу расстегивал рубашку, практически срывая пуговицы, а омега в это же время боролся с ремнем на штанах. - Кстати, - Ифань показал своему мужу новоприобретенную покупку, - Я нашел его сегодня в новом магазинчике на углу, где продают все для дома. Мне показалось, что коврик из белого меха будет прекрасно смотреться возле нашей елки. Вот и опробуем… Исин очаровательно улыбнулся альфе, вновь продемонстрировав ямочку на щеке, и потянулся к нему за поцелуем. Несмотря на все попытки, Ифань не позволил Исину остаться без свитера, прикрывавшего горло. Частично из-за его здоровья и частично из-за желания маленького фетишиста глубоко внутри. Секс вышел в этот вечер удивительно нежным, будто они заново изучали друг друга, а не делили ложе будучи уже три года женатыми. Альфа размеренно двигался, лаская чувствительную шею омеги, дотрагиваясь до эрогенных зон, а омега отрывисто дышал, впиваясь ногтями в белоснежную кожу альфы и оставляя красноватые полосы. После каждого нового раунда, Ифань благодарно смотрел на мужа и аккуратно убирал прилипшие ко лбу пряди, чтобы видеть его лицо полностью. Даже связанные узлом, они не переставали касаться друг друга, получая тонны удовольствия, которое могли получить только истинные пары. *** В канун Рождества Исин почувствовал сильное недомогание и, списав все на скоротечную течку, предложил Ифаню не заморачиваться и провести праздник лежа в постели. Они перетащили некоторые закуски поближе к спальне, часть банок с газировкой Исин попросту запихнул за окно, чтобы те постоянно охлаждались. Но и тут ему не поспособствовала удача. Омега не проглотил и крошки, от всего выворачивало наружу от любого запаха, кроме воды с лимоном. Ифань исправно ему все готовил и подогревал, непременно урывая моменты и для себя. Например, заставлял Исина тянуться за чем-нибудь, находящимся очень высоко, и посмеивался, видя искренние старания, а потом обязательно помогал, чтобы получить в награду поцелуй. В двенадцать часов они вместе, закутавшись в плед, вышли на открытый балкон и смотрели праздничный салют, удивляясь ярким краскам и причудливым формам залпов. Шампанское осталось стоять нетронутым в маленьком ведерке, фужеры переливались всеми цветами радуги, ибо стояли возле работающей гирлянды. - Знаешь, - неуверенно начал Ифань, - Быть может, это знак. То, что у нас не получается, еще не значит, что мы ни на что не годные. Возможно, нам стоит подарить свои родительскую любовь кому-то третьему, пусть он и будет со стороны. Есть люди, которые заведомо отказались от своих детей, может, мы как раз те, кто подарит им семью. Подумай, Исин. Ведь, это вовсе не глупо или плохо. Это благородно… «Наверное…» - одними губами произнес омега. - Если ты так жаждешь заботиться о ком-то маленьком, давай оформим опекунство. В приютах есть совсем младенцы, которых бросили, мы можем взять такого малыша. Совсем новорожденного… «И правда…» - мысленно успокоился Исин. - Если ты «за», то я завтра посмотрю какие документы нужны для оформления, - Ифань чмокнул своего мужа в висок, - А теперь пойдем спать, ты зеваешь, малыш… Перед сном Исин скинул все оставшиеся тесты на беременность в мусорное ведро, решив навсегда избавиться от навязчивой идеи. Если в будущем им повезет, то он только обрадуется, но в то же время он не видел препятствий усыновить ребенка. О таких никто не заботился и им тоже , как и всем, нужен родной дом. *** Мать не позвонила ни в праздник, ни после него. Даже Лухан и его муженек куда-то запропастились, не отвечали на звонки и письма по электронной почте, будто тщательно избегали контакта с Исином. Омега не на шутку запаниковал, когда на пятый день дозвона, никто так и не взял трубку. По словам автоответчика, у хозяев все было прекрасно , и они обещали перезвонить позже, в свободное от работы время. Исин пожаловался на свою неудачу Ифаню, но тот только посмеялся, предположив, что у пары очередной медовый месяц вдали от детей. Они усердно собирали все необходимые бумаги, чтобы усыновить ребенка, а вот какого, еще предстояло узнать. Их предупредили, что вероятно придется долго ждать ответа, вся система казалась запутанным лабиринтом. Состояние омеги стало немного лучше, чем было в праздники, однако питался он все равно через раз. В основном бульонами и йогуртами, тем, что его желудок воспринимал без проблем и осложнений. Хотя зачастую он уплетал за обе щеки острый фастфуд, наплевав на предостережения Ифаня об изжоге. - Хэй, - раздалось в трубке, - Син-син, как насчет, съездить сегодня в детский дом. Посмотреть на малышей? - Ифань! Это прекрасная идея! – обрадовался омега. - Тогда накидывай пальто и спускайся. Я жду тебя внизу. Дорога не отняла много времени. В основном потому, что Исин пребывал в мире мечтаний, представляя новое Рождество вместе с третьим членом их семьи, которому точно разрешено иметь много игрушек и в праздничную ночь не ложиться спать рано. У дверей приюта парень немного замешкался, но, поборов страх, вошел. - А здесь у нас те, кто уже самостоятельно ходит и может играть с другими детьми, - женщина, судя по отсутствию запаха – бета, указала на комнату за стеклом, где дети чуть старше года развлекались с игрушками, - Пойдемте к ним? Большинство очень любознательные… - Да, конечно, - пробормотал Исин, хватаясь за руку Ифаня. - Вот здесь у нас прекрасный альфа, - воспитательница потрепала по голове пухлого мальчишку, - Он очень смелый и сильный…А тут… - А там кто? – спросил омега, разглядывая сурового мальчика в комбинезончике, сидевшего дальше остальных и прижимавшего к себе плюшевую панду. - Это Тао, альфа, он немножко не такой… - замялась женщина, стараясь привлечь внимание будущих родителей к другим детям. - Что с ним не так? – настаивал на своем Исин. - Поймите, у матери при родах возникли осложнения, ее сердце не выдержало нагрузки, врачи старались скорее изъять ребенка, чтобы тот выжил, и ненамеренно повредили ему ножку… - Он хромает… - закончил за нее Ифань и кивнул на омегу, - Я так понимаю, он свой выбор уже сделал… - Да, - подтвердил его догадки парень, - Он должен почувствовать, что нам наплевать, что он не такой. Я буду его любить таким. На обратном пути Исин ехал на заднем сиденье, удерживая на руках удивленного малыша, рассматривавшего все подряд. Тао отличался от остальных не только «дефектом», но и внешностью: темные волосы и густые ресницы, обрамлявшие черные глазки, придавали ему загадочной таинственности. Ребенок не выпускал из рук панду, даже когда его одевали в уличную куртку, а воспитательница махала на прощание рукой, попутно вытирая скупую слезу. В квартире Тао боялся сделать шаг. Он цеплялся за Исина, за подол его одежды и следовал по пятам, прихрамывая, а позади волочилась злосчастная панда. Ифань поднял малыша на руки, вызвав у того неоднозначную реакцию: тот замер, раскрыл глаза и уже приготовился плакать, как вдруг ему показали украшенную елку. Все беды отошли на второй план, стоило только цветным огонькам забегать по мишуре. - Уа… - воодушевленно выдал Тао, протягивая маленькую ручку в стеклянному шарику. - Боже, он такой милый, - восхитился Исин, погладив ребенка по щеке, - И он устал. Ифань, уложишь его? - Конечно… - Ифань отнес Тао в детскую, заранее обустроенную в их квартире к приезду нового члена семьи, - Ты дождешься меня? Исин кивнул. Он собирался дождаться своего мужа и настраивался на некое интимное продолжение, но его не последовало. Так как половину ночи он обнимал фаянсового друга, а после пообещал суровому, недовольному и весьма серьезному Ифаню пройти проверку у врача. *** Исин ненавидел Рождество до того рокового семейного ужина, когда психанул настолько сильно, что снова сбил к чертям свой цикл. Исин ненавидел Рождество до того, как смог высказать все в лицо своей тираничной мамаше и успокоиться душевно. Исин ненавидел Рождество всем сердцем за то, что оно не приносило ему счастья, какое приносило другим, будто на нем висело проклятье. Исин ненавидел Рождество по многим причинам, а потом в один день полюбил. Полюбил потому, что смог избавиться от ненависти, что съедала все самое светлое внутри. Он полюбил дарить, а не получать потому, что запомнил лицо Тао, когда тот увидел настоящую Рождественскую елку. Он попросту осознал, что по большому счету должен быть благодарен за то, что уже у него есть. И в следующий раз он молился не за себя, а за тех двоих, что жили с ним. И еще за одного, которого носил под сердцем. Порадуйте, батеньку отзывами, пожалуйста... Я очень люблю их читать...