Проигравший

– Хён? – Ухён сидел на краю кровати лидера и тряс его за плечо, в тщетных попытках привлечь к себе внимание. Сонгю устал. Устал от плотного графика, от постоянных тренировок, от бесконечных проблем, которые ему приходилось решать. Но больше всего он устал от Ухёна. От его вечных отмазок от домашней работы, подколок, подстав, нытье на репетициях. В этом был весь Намстар, все, кажется, уже смирились с его сущностью и лидер старательно делал вид, что не замечает всего этого. Просто потому, что ближе Ухёна у него сейчас не было человека. И он согласен был делать его работу, не ругать за проделки, улыбаться в ответ на издевательства. Просто потому, что он был рядом, когда всем остальным не было до Сонгю дела. Но не сегодня. В душе как будто что-то сломалось. Хотя, казалось бы, всё, как всегда – Намстар отмазался и ушёл ужинать с друзьями, а лидер вместо него драил ванну, со злости сломав крышку на банке с чистящим средством. Запульнув щётку в шкаф, он схватился за виски прямо в перчатках, испачканных химическим очистителем, и затряс головой, пытаясь прогнать эту злость или хотя бы запереть её в самый дальний ящик своего сознания. Но не получилось. И сейчас, лёжа на кровати и отчаянно игнорируя Ухёна, лидер сжимал кулаки, держась из последних сил, чтобы не развернуться и не врезать Намстару по лицу. Просто, потому что накипело. Просто, потому что больше нет сил. Ухён ещё какое-то время посидел, молча, просто глядя на спину Сонгю. Но надолго его не хватило. Пнув лидера в плечо, он встал и вышел из комнаты, выключив свет. Сонгю с силой сжал голову руками, чувствуя, как от злости стучит в висках. Всё, что ему сейчас хотелось – это провалиться в сон и проснуться уже завтра утром, когда от сегодняшнего настроения не останется и следа, когда можно будет вести себя, как обычно и улыбаться Ухёну, как будто ничего не произошло. Прошёл почти час, и Гю, наконец-то, справившись с эмоциями, начал проваливаться в сон, когда почувствовал, как чьё-то тело придавило его к кровати, чужая ладонь сжала его левое запястье и почти в самое ухо жарко зашептали: – Я знаю, что ты не спишь. И я знаю, что ты злишься. Губы Ухёна были так близко к уху лидера, что тот чувствовал, как дыхание Намстара пробирается ему прямо под кожу, провоцируя миллионы мурашек, которые в один миг покрыли всё тело. – В чём твоя проблема, Сонгю? – Ухён отстранился и попытался разглядеть лицо старшего. – Ты – моя проблема, – лидер резко втянул в себя воздух и спрятал лицо в подушку. Намстар замер, дожидаясь, когда у Сонгю кончится воздух, и он хотя бы полуобернётся, но лидер не собирался проигрывать это сражение. И тогда, чувствуя горячие губы Ухёна на своей шее, как раз у линии роста волос, Сонгю успел подумать, что нет сражений, в которых бы Намстар не победил. Лидер чувствовал, как от прикосновений младшего его тело предательски дрожит, а правая рука под подушкой непроизвольно сжимает пальцы, комкая простынь. Когда Ухён начал кусать шею Сонгю, тот не выдержал и, шумно полувыдохнув, полупростонав, оторвал голову от подушки, в отчаянной попытке наполнить лёгкие кислородом, чем не преминул воспользоваться Намстар, просунув в образовавшееся пространство правую руку. И Сонгю понял, что снова проиграл, как миллион раз проигрывал до этого и как миллион раз проиграет в будущем. – Почему ты такой? – устало произнёс старший, когда Ухён скользнул губами по его скуле, ещё крепче прижимая лицо лидера к себе. – Перестань, – выдохнул Сонгю и предпринял тщетную попытку высвободиться, но захват Ухёна оказался намного крепче, чем он предполагал. – Расслабься, – прошептал Намстар и лизнул щёку старшего. – Просто расслабься. И лидер чувствовал, как слабеет в этой железной хватке. Как теряет себя, отдаваясь эмоциям, как трепещет всем телом, отзываясь на ласки Ухёна. И как ненавидит себя сейчас за свою слабость, позволяя руке Намстара, отпустившей запястье, скользить под футболкой обжигая тело своими прикосновениями, а его губам целовать шею именно в том месте, где тело резче всего реагирует на ласки, заходясь в судороге наслаждения. Ухён знал все его рычаги, все точки, все тайны лидера и всегда пользовался этими знаниями. И Сонгю не знал любить или ненавидеть его за это. За то, что позволял ему чувствовать себя слабым, и, в кои-то веки, кому-то нужным. Намстар задрал футболку лидера и провёл языком дорожку от шеи вдоль позвоночника, покрывая спину поцелуями и кусая плечи, заставляя Сонгю, резко дышать и кусать подушку, боясь издать предательский стон, который так и рвался из груди. Ухён расцепил свою хватку и сел на лидера верхом, освобождая его от футболки. Сонгю старался ни о чём не думать. Обо всём, что происходит, он в миллионный раз пожалеет как-нибудь потом. Младший склонился над лидером и, запустив руки тому в волосы и оттянув их, нежно прикусил мочку его уха. Сонгю резко выдохнул и почувствовал, как заныло в паху. Намстар не унимался, путая пальцы в волосах лидера и целуя в том самом месте за ухом, от прикосновений к которому лидер, не сдержавшись, застонал. Другой рукой он пытался стянуть резинку его домашних штанов, но, передумав, приподнялся и потянул лидера за левое плечо, перекатывая его на спину и снова усаживаясь сверху. – Сонгю, – позвал Ухён и склонился к лидеру, касаясь носом его лица. – Посмотри на меня. Старший открыл глаза и крепко сжал губы. Намстар смотрел на него в упор, обжигая своим дыханием, гладя руками волосы, нежно касаясь языком плотно сжатых губ лидера, от чего тот чувствовал, как млеет под напором этих ласк. – Как же ты… – недосказанная фраза Сонгю повисла в воздухе, прерванная грубым поцелуем. Ухён крепко прижимал лицо лидера к себе, кусая его губы, переплетая языки, задыхаясь от возбуждения, чувствуя нарастающее где-то внутри тепло, которое разносилось по венам, заставляя тело напрягаться. Сонгю откинул голову, жадно вдыхая воздух, подставляя шею под грубые поцелуи и покусывания, и совершенно не заботясь о том, останутся ли следы. Старший окончательно капитулировал, когда Ухён, играя языком с его соском, запустил руку в его штаны и крепко сжал уже возбудившийся член лидера. Сонгю рвано дышал и закусывал губу, когда младший начал медленно водить рукой, но, не выдержав, вдруг застонал так, что у Ухёна потемнело в глазах от возбуждения. Желание обладать лидером, таким доступным, таким беспомощным и таким родным, всегда было сильнее Намстара. Сколько он себя не убеждал в том, что всё это не серьёзно, что нет в этом ни чувств, ни привязанности, но всё равно, раз за разом, руки сами тянулись к этому человеку, а в голове пульсировало желание утопить это тело в ласках и поцелуях, заставить заходиться в судорогах, срывать голос, крича его имя, не стесняясь разбудить остальных. А потом крепко сжимать в объятьях, пряча от всего мира, создавая свою собственную вселенную, где всегда всё хорошо и нет никаких проблем. Прокладывая дорожку из поцелуев от пупка Сонгю к паху, Ухён оттянул резинку его штанов, облизал головку члена лидера и легонько подул, от чего старший резко втянул в себя воздух, комкая руками простынь, и застонал сквозь плотно сжатые губы. Этот гортанный звук повис где-то в воздухе, заставляя лидера выгибаться от возбуждения, когда Намстар обхватил губами член Сонгю и вобрал его в себя почти до предела. Старший приподнял голову, пытаясь рассмотреть Ухёна, но пелена возбуждения на глазах слепила, заставляя опять откинуться на подушку. Запустив пальцы в волосы младшего, Сонгю каждой клеточкой своего тела чувствовал наслаждение от ощущения бархатного рта вокалиста, от его горячего языка, его мягких губ, которые обволакивали так нежно и так настойчиво. Лидер был возбуждён до предела. Ещё пара движений и, крепко сжав пальцы на затылке Намстара, Сонгю кончил прямо ему в рот, заходясь в судорогах оргазма, тяжело дыша и облизывая высохшие губы. Ухён, сглотнув, поднялся, вытер рукой выступившие на глазах слёзы и остатки спермы лидера на губах. Наблюдая за тем, как восстанавливается дыхание старшего, он прополз по кровати и уткнулся носом в его щёку. – Ненавижу когда ты такой, – прошептал Сонгю, обнимая Ухёна и ища губами его губы. – Я знаю, – улыбнулся Намстар, гладя рукой живот лидера и отвечая на его такой нежный и такой «правильный» поцелуй.